Катруся уже большая. Повести и сказки - Наталья Забила

— Не отдам! — закричала она во весь голос. — Не буду просить прощения! Не люблю тебя! И маму не люблю!

Мама ахнула и села на стул.

— Вот сейчас дам тебе ремня, тогда будешь знать! — крикнул папа и начал расстёгивать пояс.

— Варвара Ивановна говорит — нельзя бить детей, — растерянно сказала мама.

— А что ж с ними делать?!

— А разве я знаю!

Папа помолчал, подумал, потом взглянул на Катрусю с презрением и подошёл к маме.

— Вот что, Надюша,— сказал он. — Не обращай на неё внимания, раз она такая плохая девчонка. Не будем совсем с ней разговаривать, пускай живёт себе как знает, одна.

Мама вздохнула и стала подавать папе обед. И он начал рассказывать маме, что было сегодня у него на работе, и про всякие другие дела. А про Катрусю уже ни одним словом не упоминал. Ну что ж, тем лучше, если на этом всё и кончилось… Но вскоре оказалось, что ничего ещё не кончилось. Уже совсем стемнело. Катруся начала зевать и подумала, что, наверно, и спать пора бы… Но мама ничего не говорила. Катруся посидела ещё немножко, зевнула нарочно погромче, чтобы мама услышала. Но мама даже не взглянула на неё.

— Давай ложиться спать, — сказал папа. Он тоже не обращал на Катрусю никакого внимания. — Я очень устал, а завтра надо рано встать и пойти в театр, вернуть билеты.

Мама начала стелить постель себе и папе. Папа стал раздеваться, а про Катрусю они будто забыли… И Катрусе стало так горько, что она потихоньку начала всхлипывать и шмыгать носом. Мама что-то сказала папе шёпотом, но папа ответил громко:

— Пускай попросит прощения!

Тогда Катруся перестала всхлипывать, вытерла нос кулачком и принялась сама раздеваться.

— Никогда не видела таких упрямых детей! — сказала мама.

Катруся молча сняла с себя платье, трусики и чулки. Лифчик она не смогла расстегнуть. Подумала немножко и легла в постель в лифчике. Мама и на это ничего ей не сказала.

В эту ночь уже не снились Катрусе весёлые сны про лебедей да про сказочные озёра.

И утро тоже наступило невесёлое.

Катруся проснулась рано, но в комнате уже никого не было. Мама, наверно, пошла на рынок, а папа… Папа, конечно, пошёл в театр возвращать билеты.

Ну что ж, пускай возвращает, можно и без театра обойтись.

А вот как жить дальше, если мама и папа не обращают на тебя внимания?.. «Пускай живёт себе как знает, одна», — сказал папа. Правда, Катруся не какой-нибудь младенец, она уже большая. А всё-таки как она будет жить одна? Она даже лифчик сама застегнуть не может…

Тут Катруся вспомнила, что лифчик застёгивать не нужно — она же его не снимала! Катруся быстро оделась, кое-как расчесала гребешком волосы и поглядела на себя в зеркало. Пока всё идёт как следует… может, и дальше не так-то уж трудно будет жить, как сама знает. Вот только как быть с завтраком?

На столе стояло что-то накрытое салфеткой. Катруся сняла салфетку и увидела тарелку с кашей, стакан молока и кусок булки. Значит, мама всё-таки оставила ей завтрак? Мама всё-таки заботится о ней, хоть и думает, что Катруся её не любит. А может, мама догадывается, что Катруся говорила неправду, будто она папу и маму не любит? Ведь это она просто так, с досады крикнула. А на самом-то деле Катруся очень-очень любит маму, и папу тоже любит… И вот как это всё нехорошо вышло!

Слёзы закапали прямо в тарелку с кашей. Но Катруся всё-таки продолжала есть и съела всё, что мама ей оставила на завтрак. Ведь так приятно было думать, что мама ещё не совсем отказалась от неё…

В дверь заглянула Варвара Ивановна:

— Ты одна, Катруся? Позавтракала? А ну, иди ко мне! Ой, как хорошо, что есть на свете ещё и Варвара Ивановна, что хоть она не отказалась от Катруси!

Варвара Ивановна посадила Катрусю на диван в своей комнате, сама села около неё и сказала:

— Ну, теперь расскажи по порядку, Катруся, про всё, что с тобой случилось.

И Катруся всё рассказала, самую чистую правду. И о том, как она одна пошла гулять, потому что Наташа захворала. И про озорного мальчишку в сквере. И про девочек около школы, про милиционера и Оксану Коваленко. А главное — о том, как она поссорилась с папой и мамой и ей теперь приходится жить одной, как сама знает…

Катруся спешила поскорей рассказать, сбивалась, кое-что забывала и опять сначала рассказывала. Всё выходило как-то неладно и перепутано. Но Варвара Ивановна кивала головой и приговаривала: «Так, так, понимаю».

— Что ж ты теперь думаешь делать? — спросила она, когда Катруся замолкла.

— Не знаю! — вздохнула Катруся.

— А ведь всё очень легко поправить, — сказала Варвара Ивановна. — Надо только попросить прощения.

— Я сама знаю, — ответила Катруся и опять вздохнула.— Только я не могу!

Варвара Ивановна поглядела на неё, подумала немножко и сказала:

— Да, я тебя понимаю. Это и вправду бывает очень трудно. Но если хочешь, я тебя научу, как это сделать.

— А как же?

— Говорить ничего не надо. Надо написать маме письмо.

— О! — обрадовалась Катруся. — А разве я сумею?

— Ну, тут уж я тебе помогу! — улыбнулась Варвара Ивановна. — Вот бери карандаш и бумагу и пиши: «Мама, прости меня».

— И ещё надо: «Я тебя люблю!» — быстро добавила Катруся.

— Правильно. Садись к столу и пиши.

И она стала подсказывать Катрусе, какие буквы нужно писать. Правда, буквы вышли не очень красивые и разного роста. И, может, «Я» смотрело не в ту сторону. А потом пришлось спросить Варвару Ивановну, как пишется «Б» и «Ю». Но письмо всё-таки было написано и подпись готова: «Катруся».

— Теперь пойди и положи письмо на видном месте, — сказала Варвара Ивановна.— Мама придёт, увидит и прочитает.

Катруся радостно вскочила и хотела уже бежать, но вдруг остановилась:

— Ой, нет! Надо ещё написать!

И, уже ничего не спрашивая, дописала сама: «И папу тже». Варвара Ивановна поглядела письмо.

— Правильно, — сказала она. — Хоть и с ошибкой, но правильно. Ну, беги положи, а потом пойди умойся. Что-то мне кажется, что ты сегодня не умывалась.

На самом видном месте в комнате — на столе — Катруся положила своё письмо. Ей сразу стало так весело, так легко, будто все неприятности уже кончились и снова всё стало хорошо. Подпрыгивая, побежала она в ванную. Она и правда забыла умыться, когда встала!

Только успела она вымыть руки и лицо, как вдруг услышала, что кто-то открывает входную дверь. Это мама!

Ещё с мокрым лицом и с полотенцем в руках Катруся бросилась ей навстречу.

— Мама, мама! — закричала она. — Иди скорей в комнату и посмотри на стол!

— Что такое? Что такое? — встревожилась мама и побежала в комнату.

А Катруся за ней.

— Смотри на стол! Смотри на стол! — нетерпеливо подпрыгивая, кричала Катруся.

Мама посмотрела на стол и сразу увидела письмо.

Она схватила его и стала читать.

— Читай! Читай! — прыгала вокруг неё Катруся. — Там написано: «Прости меня, я тебя люблю, Катруся, и папу тоже». Я сама написала!

— Ура! — закричала мама подхватила Катрусю на руки и за кружилась с ней по ком нате.

— Что тут такое творится? — услышали они вдруг папин голос. — Что за пляски, точно в сказке?

— Вот читай! — воскликнула мама и подала ему Катрусино письмо. — Наша доченька попросила прощения! И она любит меня и тебя тоже!

— Меня, правда, не «тоже», а «тже», — возразил папа, прочитав письмо. — Она забыла написать «о». Но я на это не обижаюсь.

Он взял Катрусю у мамы и поцеловал её.

— Хорошо всё, что хорошо кончается, — сказал папа. — Не будем больше вспоминать про вчерашнее. Да у нас и времени нет. Наводите на себя красоту, и пойдём в театр.

Катруся даже руками всплеснула от неожиданности.

— Как? А билеты? Не отдал? Ты же ходил!

Папа засмеялся:

— Так я же ходил стричься да бриться! А билеты — вот они, тут!

Катруся с мамой и папой оделись и вышли из комнаты. В коридоре они встретились с Лидией Максимовной. Она, видно, знала про всё, что случилось.

— И вы всё-таки ведёте эту непослушную девочку в театр? — спросила она удивлённо. — Слишком скоро вы её простили!

Но Варвара Ивановна, которая тоже вышла из своей комнаты, ласково улыбнулась Катрусе и сказала:

— Она теперь будет хорошей девочкой. Правда, Катруся?

— Правда, — ответила Катруся и благодарно взглянула на старую учительницу.— Я никогда больше не буду так делать!

Катруся хочет стать балериной

Никакими словами нельзя передать, как хорошо было в театре! Большой зал, полный детей, маленьких и больших, с папами и мамами. Все по-праздничному одеты. Необыкновенная музыка, огромный красный занавес. А когда этот занавес раздвинулся и открыл сцену, всю залитую огнями, Катруся просто не могла и слова вымолвить. Она схватилась за мамину руку и стала жадно глядеть на сцену.