Невеста дьявола - Стефани Лоуренс

Что тревожит ее? Девил надеялся, что это его образ преследует Онорию в сновидениях. Она-то разволновала его сильнее некуда. Вот почему он не может сомкнуть глаз.

Сегодня утром, выезжая из поместья, Девил понятия не имел, что отправляется на поиски жены. Но судьбе все известно заранее. Поэтому Онория оказалась прямо посреди дороги. Не заметить ее было просто невозможно. Даже томительное чувство неудовлетворенности, не покидавшее его в последнее время, наверное, возникло по воле Провидения. Устав от настойчивых приставаний очередной любовницы, он вернулся в поместье и черкнул записочку Уэйну, предложив уехать на несколько дней поохотиться. Уэйн должен был присоединиться к нему вечером. Чтобы убить время, Девил оседлал Сулеймана и пустился вскачь по полям.

Эти бескрайние просторы всегда успокаивали его, заставляли задуматься о себе, переключиться на свой внутренний мир. Потом поднялась буря, и Девил поехал лесной дорогой, ведущей на задворки имения. И столкнулся с Толли… и Онорией Пруденс. Судьба помахала красным флажком чуть ли не перед самым его носом. А он не из тех, кто упускает счастливый случай. Свое прозвище он получил потому, что всегда умел ловить удачу. Вот и сейчас Девил уже твердо решил завладеть Онорией Пруденс.

Из нее получится отличная жена.

Во-первых, она высокая и у нее хорошая фигура; не слишком худая и не слишком полная, но очень женственная. Блестящие каштановые волосы, локоны, выбивающиеся из пучка на затылке. Лицо овальной формы, с классически изящными чертами сразу приковывает к себе взор. Маленький прямой носик, тонко очерченные брови, широкий лоб. Нежно-розовые пухлые губки. И самое главное — глаза. Огромные, широко расставленные дымчато-серые глаза с длиннющими ресницами. А насчет подбородка он не солгал: тут определенно есть сходство с ее дедом. Правда, дело не в форме, а в выражении решительности и упрямства.

Да, с физической точки зрения Онория весьма соблазнительна. И Девил, снискавший печальную славу своим непостоянством, увлекся ею всерьез.

Но не менее важно и другое: она очень уравновешенная особа. Никаких охов и вздохов. Такие женщины встречаются не часто. Это было видно с самого начала, когда он обрушил на ее голову кучу проклятий, а бедняжка нисколько не испугалась. Она стояла, гордо выпрямившись, наградила обидчика взглядом, достойным его матушки, и заставила заняться делом.

Девила восхищала ее храбрость. Любая другая девица знатного происхождения лишилась бы чувств при виде человека, истекающего кровью. А Онория не дрогнула и бросилась на помощь. От внимания Девила не ускользнули и ее героические попытки скрыть страх перед грозой. Он сделал все возможное, чтобы отвлечь Онорию. Это было не трудно: его повелительный тон вызывал у нее немедленную реакцию — она сразу начинала ершиться. Вид голой мужской груди тоже пошел на пользу.

Девил подавил мелькнувшую на лице улыбку. Да, есть еще одна веская причина, которая побуждает его последовать совету судьбы. Последние семнадцать лет светские дамы выстраивались в очередь, предлагая ему свои прелести, но он всегда держал в узде свои инстинкты. Онории Пруденс первой удалось добраться до самого потаенного уголка его сознания, взбудоражить ту часть его существа, которая, как и у всех мужчин из рода Кинстеров, находится в состоянии непрерывного поиска цели. В душе Девил был настоящим охотником, но переключался на этот вид деятельности, только когда позволяли дела. Сегодня вожделение одерживало верх, и не раз.

Например, когда он спросил о панталонах и снял рубашку. Это взволновало не только Онорию, но и его самого тоже. Он ощущал на себе ее взгляд — такого с ним давненько не бывало. В тридцать два года Девил считал себя достаточно опытным, чтобы пасть жертвой собственных желаний.

Одна надежда: когда он переспит с Онорией несколько раз — пусть даже несколько десятков раз, — его недуг пройдет. Девил посмаковал мысль о том, что Онория — мятежная внучка Магнуса Анстрадера-Уэзерби — будет принадлежать ему. Какое украшение для их свадебного пирога!

Разумеется, пока он не назвал своего имени. В противном случае Онория не заснула бы даже таким вот беспокойным сном. Девил почти сразу понял, что она его не узнала. Собственно, узнать его она и не могла, но имя наверняка ей известно.

Онория выбрала себе такую профессию, что волей-неволей должна быть в курсе светских сплетен. Услышав фамилию Кинстер, она отреагировала бы соответственно. А это совершенно ни к чему.

Девил и так потратил много сил, убеждая ее, что его не надо бояться. Тратить их понапрасну не хотелось: ведь ему еще предстоит расследовать убийство Толли. Кроме того, Онория должна была оставаться спокойной и собранной. Девилу понравились ее прямота, выдержка и практический — прямо как у настоящей жены! — склад ума. Более того, он черпал в этом поддержку.

Огонь в камине отбрасывал на лицо Онории золотистые блики. Какие у нее нежные очертания щек! И мягкие, словно у ребенка, губы! Утром он представится ей по всей форме. Интересно, что она скажет? Вариантов множество. Девил начал перебирать в уме наиболее вероятные из них, но тут Онория всхлипнула и ее тело напряглось.

Девил открыл глаза. Гроза бушевала с новой силой. Гром грохотал почти у них над головой. Завывания ветра сливались с сухим потрескиванием молний.

Вдруг Онория вздохнула, встала с кресла и, вытянув руки, шагнула вперед с закрытыми глазами. Девил вскочил с кресла, обнял ее за талию и оттянул подальше от огня.

С надрывающим душу стоном она прижалась к нему, прильнула щекой к его груди. Он инстинктивно стиснул в объятиях ее тело, сотрясаемое рыданиями, а потом, потеряв равновесие, пошатнулся и упал в кресло, попавшее под ноги. Онория оказалась сидящей у него на коленях. Склонив набок голову, Девил заглянул ей в лицо. Глаза были закрыты, по щекам струились слезы. Бедняжку мучил какой-то кошмарный сон! Она вздрогнула и почти беззвучно всхлипнула раз, другой…

У Девила сжалось сердце, и он нежно погладил ее по лицу. Онория не проснулась и все продолжала плакать. Смотреть на это было невыносимо. Девил поцеловал ее в губы. Погруженная в глубокую, безысходную печаль, она все же почувствовала прикосновение теплых твердых губ. Оковы кошмара спали, беспросветная тьма, которую не разогнала бы даже вспышка молнии, стала рассеиваться. Откинув голову, Онория прерывисто вздохнула.

Сильные пальцы ухватили ее за подбородок, жар поцелуя пронзил насквозь, изгоняя из тела смертный холод. Губы Девила — само воплощение жизни — перенесли Онорию в другой сон. Умиротворенная исходящей от него силой и ровным биением сердца, она очутилась в мире, где царили покой и гармония.