Владимир Мономах - В. Духопельников

Пока Святополк и Мономах вели изнурительную и жестокую борьбу с половцами, Олег вновь нарушил обещание, данное братьям. Он ушел из Смоленска, двинулся на Рязань, взял ее и направился к Мурому, где в это время княжил Изяслав, сын Владимира Мономаха. Дядя шел на племянника, считая Муром своей «отчиной». А племянник поднимал против дяди весь северо-восточный край. Поскакали гонцы в Ростов, Суздаль, Белоозеро, Новгород. Изяслав просил у братьев помощи против дяди.

Войска Олега и Изяслава встретились в решающей битве около Мурома. Олег одолел дружину малоопытного, молодого Изяслава. Сам муромский князь пал в бою. Так Мономах лишился в междоусобной борьбе первого сына. Олег взял Муром и направил свои войска на Суздаль. Не имея достаточных сил для сопротивления и не получив помощи ни от Мономаха, ни от его старшего сына Мстислава, княжившего теперь в Новгороде, суздальцы сдались Олегу. Затем Олег так же легко взял Ростов. Везде он назначил своих посадников. Более того, он начал готовиться к походу на Новгород, чтобы выбить оттуда старшего сына Мономаха, своего крестника Мстислава.

Теперь против Олега поднялись все Мономаховичи. Из Новгорода выступила новгородская рать. В помощь ей Мономах послал другого сына, Вячеслава, дав ему свой родовой стяг.

Племянник Олега, старший сын Мономаха, не желая кровопролития, послал своего посла к Олегу с требованием: «Иди из Суздаля и Мурома, а в чужой волости не сиди. И я с дружиною своей пошлю просить к отцу моему и помирю тебя с отцом моим». Но Олег ответил отказом, решив захватить и Новгород.

Мстислав собрал новгородскую дружину и двинулся против Олега. Новгородцы быстро выбили отряды Олега из северных городов. Олег бежал сначала в Ростов, а затем в Суздаль. За ним следовал Мстислав. Олег, боясь мщения Мстислава, сжег Суздаль. «Только остался двор монастырский Печерского монастыря и церковь тамошняя Святого Дмитрия», – свидетельствует летописец. Затем он бежал в Муром. Заняв Суздаль, Мстислав вновь направил письмо Олегу, в котором писал: «Я младше тебя, посылай к отцу моему, а дружину, которую захватил (дружину Изяслава), вороти; а я буду тебе во всем послушен». Олег, соглашаясь на мир, задумал очередной коварный план. В то время, когда Мстислав, поверив обещанию Олега, распустил свою дружину, Олег с войском поспешил к реке Клязьме, «думая, что, испугавшись его, Мстислав побежит». Но этого не произошло. Мстислав сумел быстро собрать дружину. На помощь к нему шел младший брат Вячеслав с дружественными половцами. В жестокой битве неподалеку от города Мурома Мономаховичи при поддержке половцев одолели войско Олега. В решающий момент битвы юный Вячеслав приказал вынести вперед стяг Мономаха, и воины Олега дрогнули, полагая, что это сам Владимир пришел отомстить за смерть сына. Взяв Муром, а потом Рязань, Мстислав вновь послал к Олегу письмо, говоря: «Не убегай никуда, но пошли к братии своей с мольбою не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя». Возможно, в это же время Олег получил и письмо от Владимира Мономаха, в котором князь писал: «О я многострадальный и печальный! Много борешься душа с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед страшным судьею, не покаявшись и не помирившись между собой». Мономах обращался к Олегу со словами мира и сострадания. Он предлагал не губить Русскую землю, сам же не собирался мстить за сына, полагая, что смерть воина в бою – естественное дело. «А мы что такое, люди грешные и худые? – философски размышлял Владимир. – Сегодня живы, а завтра мертвы, сегодня в славе и в чести, а завтра в гробу и забыты, другие собранное нами разделят». Мономах призывал Олега положить конец кровопролитию, забыть взаимные обиды. «Если тебе плохо, – продолжал он, – то вот сидит подле тебя сын твой крестный с малым братом своим и хлеб едят дедовский, а ты ешь свой хлеб, об этом и рядись. Если же хочешь их убить, то вот они у тебя оба. Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии в Русской земле. А что ты хочешь добыть насильем, то мы, заботясь о тебе, давали тебе и в Стародубе отчину твою. Бог свидетель, что мы с братом твоим рядились, если он не сможет рядиться без тебя. И мы не сделали ничего дурного, не сказали: пересылайся с братом до тех пор, пока не уладимся. Если же кто из вас не хочет добра и мира христианам, пусть тому от Бога мира не видать душе своей на том свете». Мономах признавал свои ошибки и говорил, что он простой смертный человек. В заключение он писал: «Не от нужды говорю я это, не от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего. На Страшном суде без обвинителей сам себя обличу».

Как видим, письмо проникнуто не столько болью за смерть сына, сколько за разорение Русской земли. Владимир Мономах здесь выступает как истинный христианин, для которого, несмотря на жестокость времени, не чужды высокие гуманистические христианские идеалы. Он прежде всего беспокоится не о личных интересах, а об интересах родины.

В очередной раз Олег обещал – что ему оставалось делать – выполнить требование племянника и просьбу Владимира. Он согласился приехать на съезд князей.

В 1097 г. Русь стала свидетелем необычайного события: впервые в ее истории все наиболее крупные и известные русские князья Рюриковичи, внуки и правнуки Ярослава Мудрого, съехались в родовой замок Мономаха в г. Любече для того, чтобы «устроить порядок» на Руси.

Замок стоял на высокой горе близ старинного города Любеча, бывшего одной из ключевых крепостей в верховьях Днепра. Несколько месяцев строил князь свою резиденцию. Он прислал сюда лучших каменщиков, плотников, кузнецов из своих сел и городов. Тяжкой повинностью легло это строительство на любечан. От них требовали телег с лошадьми, землекопов и других работников. Надзор за строительством князь поручил своему любеческому огнищанину (т. е. управителю).

Все строительство размещалось на площади в тридцать пять на сто с небольшим саженей[1]. Стены замка состояли из огромных дубовых бревен, которые укладывались в могучие срубы и забивались глиной. Эту глину придавливали к стенам тяжелыми колодами, которые едва поднимали четверо человек. Между срубами вкапывали в землю сторожевые башни из камня и дубовых бревен.

Въехать или войти на гору можно было лишь по крутому подъему, обращенному в сторону города. Здесь-то и были построены въездные ворота, перед которыми через ров строители перекинули подъемный деревянный мост. За воротами въездной башни шел узкий проезд вверх, огороженный с обеих сторон поднимающейся уступами крепостной стеной. А дальше высились главные ворота крепости и начиналась основная крепостная стена. В том случае, если бы враги сумели овладеть первыми воротами и ворваться внутрь прохода, им бы пришлось продвигаться к основным воротам крепости под ударами обороняющихся, которые располагались на уступах стены по обеим сторонам прохода, а дальше наступающие наткнулись бы на могучие бревна основной стены.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});