Рейтинговые книги
Читем онлайн Город - Дэвид Бениофф

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 50

За ледяной Невой, припорошенной снегом, на сером шпиле Петропавловского собора по-прежнему восседал ангел, хотя говорили, будто вермахт пообещал Железный крест тому артиллеристу, кто его собьет. Коля подбородком показал на Петроградскую сторону:

— Я в крепости служил, когда разбомбили зоосад.

— Я слыхал, по городу бабуины разбежались и уссурийский тигр…

— Сказки. Никто никуда не разбежался.

— Может, некоторые? Откуда ты знаешь?

— Никто не убежал. Если хочешь себя утешать на сон грядущий, валяй, только это враки. — Он сплюнул. — Фрицы спалили его до основания. Слониха Бетти… Я ее очень любил. В детстве, бывало, все время ходил на нее смотреть. Как она умывалась — воды в хобот наберет и душ себе устраивает… Изящная такая была. Здоровенная, ни за что не скажешь, сколько в ней было изящества.

— Умерла?

— А я о чем? Там все погибли. Но Бетти долго умирала. Стонала несколько часов… Я на посту как раз стоял, так хотелось сбегать туда и пристрелить, прямо в сердце. Чтобы все закончилось. Хуже нет, когда слон умирает.

До Сенного рынка идти было долго — километров шесть, по Литейному мосту, мимо Летнего сада, где топорами посрубали вязы и дубы, мимо Спаса на Крови с его изразцовым фасадом и устремленными ввысь луковицами. Его выстроили на том месте, где Гриневицкий пролил кровь императора и свою. Чем дальше на юг мы продвигались, тем больше людей было на улицах. Укутанные в три слоя одежды, они боролись с ветром, а лица у них были сморщенны, изможденны и мертвенно-бледны от нехватки железа. На Невском магазины не работали уже давно. Мы видели двух старух, обеим за шестьдесят. Они шли очень медленно, касаясь друг друга плечами и не сводя глаз с панели, чтобы не наступить на замерзшую лужу, которая их прикончит. Мужчина с роскошными моржовыми усами нес белое ведро черных гвоздей. Мальчишка лет двенадцати тащил за собой на веревке санки. На санках лежало завернутое в одеяло тело, и по утоптанному снегу скребла босая бескровная нога. Всю улицу перегораживали ряды бетонных надолбов против вражеских танков. Трафарет на стене гласил: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна».

До войны Невский был сердцем города. Выстроили его так, чтобы он затмевал великолепные проспекты Лондона и Парижа: киоски на панели торговали цветами вишни и шоколадными конфетами, старые приказчики в фартуках за прилавками Елисеевского магазина резали копченую осетрину и раскладывали собольи меха. Над всем высилась каланча Городской думы, и ее часы извещали, насколько все опаздывают к своему будущему. Мимо, сигналя, проносились черные «эмки» — везли партийцев с одного собрания на другое. Даже если у тебя ни на что не было денег и особо некуда идти, по Невскому хорошо было просто гулять. В июне солнце не заходило до полуночи, и никому не хотелось впустую тратить дневной свет. Самые хорошенькие девушки Питера глядели в витрины модных магазинов, оценивали новейшие фасоны платьев, чтобы дома сшить себе такое же, если удастся стащить материи на работе. А ты наблюдал за девушками, и даже если ни слова им не говорил, если смотрел издалека…

— Ты ведь целочка, правда? — спросил Коля, прервав ход моих мыслей в такой невообразимый миг, что мне стало страшно от его проницательности.

— Я? — глупо переспросил я. — Ты о чем это?

— Я о том факте, что с девушкой ты никогда не спал.

Иногда понимаешь, что врать нет смысла: игра окончена, не успев начаться.

— Тебе какое дело?

— Послушай, Лев, давай не будем ссориться, а? Что скажешь? Нам с тобой держаться вместе, пока яйца не найдем. Давай лучше останемся друзьями. Ты, похоже, человек интересный. Вспыльчивый немного, угрюмый, как все евреи, но ты мне нравишься. И если б ты все время так рогами не упирался, я мог бы тебя чему-нибудь научить.

— Насчет девчонок?

— Да, насчет девчонок. Насчет литературы. Насчет шахмат.

— А тебе сколько — девятнадцать? Чего ты выставляешься? Такой знаток всего на свете, а?

— Мне двадцать. И я не знаток всего на свете. Только девушек, литературы и шахмат.

— И все?

— М-м… Ну еще танцев. Я отлично танцую.

— На что в шахматы сыграем?

Коля глянул на меня и улыбнулся. Выдохнул, и пар облаком заклубился у него над головой.

— На твой немецкий нож.

— А мне что?

— А тебе ничего. Ты не выиграешь.

— А если, скажем, выиграю?

— У меня еще есть грамм сто колбасы…

— Сто грамм колбасы за нож немецкого летчика? Это вряд ли.

— У меня открытки есть…

— Какие открытки?

— С девчонками. Француженками. По ним научишься всему, что надо.

Открытки с французскими девушками — да, за такой приз сыграть можно. Потерять нож я не боялся. В Питере много таких, кто обыграет меня в шахматы, но их всех я знал по именам. Отец у меня был чемпионом города, еще когда учился в университете. А по четвергам и воскресеньям я с ним ходил в шахматный клуб «Спартак» во Дворец пионеров. Когда мне исполнилось шесть, инструктор клуба объявил, что у меня талант. Несколько лет я был лучшим игроком среди юниоров — завоевывал ленты и медали на турнирах по всей Ленинградской области. Отец гордился, хотя в его богемных кругах и не было принято переживать из-за соревнований; и выставлять мои призы в квартире он никогда не разрешал.

А в тринадцать я ушел из клуба. Понял, что играю хорошо, но великим шахматистом мне не стать. Друзья по «Спартаку», которых я постоянно громил в детстве, оставили меня далеко позади. Они перешли на такой уровень, что я бы их ни за что не догнал, сколько бы игр ни сыграл и сколько книг ни прочел, сколько эндшпилей не решил бы по ночам в постели. Я был как хорошо натренированный пианист — знал, какие ноты брать, но сам никакой музыки бы не сочинил. Блистательный игрок понимает игру так, что словами не выразить. Он бросает взгляд на доску, анализирует расстановку сил — и сразу понимает, как улучшить свою позицию, хотя мозг не успевает выработать связного объяснения для хода. У меня не было инстинктов. Отец расстроился, когда я бросил клуб, а мне было все равно. От шахмат больше удовольствия, когда не надо думать, какое место займешь на городском турнире.

Коля остановился у кафе «Квисисана» и заглянул внутрь через стекло, заклеенное бумажными крестами. Ресторан был пуст, убрали все столики — только линолеум на полу да доска на стене, где еще видно меню августа.

— Я сюда однажды девушку водил. Лучшие бараньи котлеты в городе.

— А потом отвел ее домой и стал заниматься с ней любовью? — Я спросил с глубочайшим сарказмом и сразу испугался, что так оно и окажется.

— Нет, — ответил Коля, глядя на свое отражение в стекле и подтыкая прядку светлых волос под черную шапку. — Любовью мы занимались до ужина. А после ужина мы пошли выпить в «Европейскую». Девушка по мне с ума сходила, а мне больше нравилась ее подружка.

— Так… а чего подружку тогда на ужин не пригласил?

Коля улыбнулся — так начальник по-доброму улыбается подчиненному.

— Рассчитанное пренебрежение. Учись.

Мы шли дальше по Невскому. Час дня, но зимнее солнце уже клонилось к западу, и перед нами тянулись тени.

— Начнем постепенно, — сказал Коля. — С самых основ. Тебе какая-нибудь девушка нравится?

— Да нет, вроде никакая.

— Здесь не требуется кто-то особенный. Ты целка, тебе теплые ляжки нужны, и чтоб сердце билось. А не Тамара Карсавина.

— Ну есть одна у нас в доме. Верой зовут. Только ей нравится другой парень.

— Отлично. Первый шаг: не будем переживать из-за другого парня. Давай думать только об этой Вере. Что в ней особенного? Почему она тебе нравится?

— Не знаю. В нашем доме живет.

— Уже что-то. Еще?

— На виолончели играет.

— Красивый инструмент. Какого цвета у нее глаза?

— Не помню.

— Она тебе не нравится. Если ты не помнишь, какого цвета у нее глаза, она тебе не нравится.

— Нравится, только ей один Гришка Антокольский небезразличен, поэтому какой смысл?

— Отлично. — Коля был очень терпелив с бестолковым учеником. — Ты думаешь, что она тебе нравится, потому что ей не нравишься ты. Очень понятно, только я тебе так скажу: она тебе не нравится. Давай забудем про эту Веру.

Забыть про Веру оказалось несложно. Последние три года я пытался представить, какая она голая, но это лишь потому, что жила она двумя этажами ниже. А однажды в молодежном бассейне на улице Правды я увидел Верины соски, когда у нее соскользнули лямки купальника. Если бы Вера не запаниковала и не свалилась у ворот Дома Кирова, я б сейчас не бродил по питерским улицам с полоумным дезертиром, не искал бы яйца. Она даже не оглянулась, когда меня схватили. И наверное, обжималась с Гришкой где-нибудь в темном кировском коридоре, пока я сидел в «Крестах».

— У капитана дочка хорошенькая. Мне понравилась.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 50
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Город - Дэвид Бениофф бесплатно.

Оставить комментарий