До любви две мили и один шаг (СИ) - Елена Романова

Увидев, что я приготовила для нее воздушное малиновое платье с широким атласным поясом, она вскочила с кресла.

— Вы серьезно? — ее лицо пылало. — Я ни за что это не надену. Представьте, что скажут мадам Кюнтен и миссис Бейли?

Я вдруг вспомнила, что говорили они относительно моего лифа и выпирающих сосков и рассмеялась.

— А представьте, что скажет на это тот же Патрик, который не видела вас… сколько, кстати?

— Три года, — пропищала она.

— Вот, — я всучила ей малиновое платье. — А что скажет мистер Коулл? А? — я потянула ее наверх, в свою комнату и заставила переодеться.

Никогда не любила блондинок, но Шерри не переставала меня удивлять. Она была восхитительно хороша. И как можно было прятать столь прекрасное тело и такие густые белокурые волосы? Прочь ненавистные чепцы и дурацкие серые наряды! Шерри в моем нежном малиновом платье была превосходна. Я даже немного стушевалась, сознавая, что на ней платье сидит куда выгоднее, чем на мне. Я должна была растрепать ее пучок, поэтому жестко развернула ее спиной, запустив пальцы ей в волосы. Невероятный водопад белоснежных локонов ударился о ее лопатки, обдавая тонким чувственным запахом шафрана.

— Шерри, ты не могла прятать все это, — я с трудом сглотнула, разворачивая ее к себе и поднимая подбородок. — Ты невероятная красавица, — на меня смотрели серо-голубые глаза с длинными пушистыми ресницами.

Разве может такая женщина оставаться так долго одинокой?

— Ты должна забыть о пучках и чепцах, Шарлотта. Это годится только для служанок.

Приказав ей дождаться горничную, которую я привезла с собой из Лондона, и у которой были волшебные руки, ибо она могла сотворить упругие локоны даже из трех волосинок, я сама пошла переодеваться.

Для себя я избрала светло-бежевое платье. Волосы я хотела завить в воздушные кудри и небрежно заколоть на затылки. Достаточно задорно и свободолюбиво, чтобы придать образу веселую непринужденность. Глядя в зеркало, я подумала о том, что мистеру Остину это явно не понравиться и злорадно усмехнулась.

ГЛАВА 6

Единственный способ отделаться от искушения — поддаться ему.

О. Уальд

Шил-парк мы с Шерри покинули при полной помпе. Во-первых, мы отправились к Веберам в экипаже, как великосветские дамы и честно тряслись по ухабистым дорогам битых полчаса. Во-вторых, мы обе выглядели, как дебютантки на первом балу. И, в-третьих, нас обеих снедали внутренние демоны.

— О, моя любезная, Шарлотта! — миссис Вебер распахнула объятия моей подруге, когда мы, наконец, добрались до их поместья. Ее лицо вытянулось, когда она разглядела, в чем мы были одеты. — Патрик уже вернулся и спрашивал о вас, моя дорогая. Вы обязаны ему танец на балу, — подавив смущение, она все-таки обняла Шерри. — Вы так давно у нас не бывали.

— Миссис Вебер, — вставила Шарлотта и обратила внимание своей собеседницы на мою скромную персону. — Это леди Анна Вирджиния графиня Блайт, дальняя родственница миссис Бейли…

Вебер немного стушевалась. Не каждый день к ней на барбекю приезжают леди из Лондона.

— Я слышала, — смущенно улыбнулась она, — Очень рада вам, леди Блайт.

Оставив Шерри делиться впечатлениями с ее давней подругой, я поспешила в сад, где шли активные приготовления к барбекю. Однако, свернув, видимо, не на ту аллею, я оказалась лицом к лицу с поборником нравственности, мистером Остином. Когда я увидела его, красивого до одури и высокомерного, сердце пропустило пару ударов. Сегодня он был менее официален, чем в кофейне, потому что выбрал короткий темно-коричневый фрак и светло-бежевые брюки. Рубашка, как полагалось, была накрахмалена, и повязана шелковым галстуком, за который безумно хотелось дернуть.

Мы несколько секунд раскланивались друг перед другом с завидным позерством.

— А я рассчитывал, что вы внемлите советам миссис Бейли, — произнес он, оглядывая меня с ног до головы.

Интересно, что он имел в виду: историю с корсетом или с поведением?

— Я упрямая, мистер Остин.

— Вашими стараниями миссис Эванс сегодня блистает, — сказал он, подавая мне руку, когда я переступала через ветку. Мы удалились далеко в сад.

— Немного лоска не повредит никому. Даже вашей крестной, — не удержалась от колкости.

— У моей крестной достаточно добродетелей, леди, — осадил он меня, — и вам они тоже не повредят, — Бейли была отомщена, а я медленно покрывалась белыми пятнами. И снова его рука приникла к моей, помогая мне преодолеть очередную кочку.

Я начинала нервничать. Его прикосновения вызывали во мне целый водоворот ярчайших эмоций, которых не должно было быть.

— И часто здесь устраивают такие сборища? Вроде этого барбекю?

— А вам уже стало скучно?

— Наоборот, мне это кажется очень забавным, — я взглянула в его серьезное лицо, — а почему вы, мистер Остин, не уедите из Шропшира? — заметив, что он приподнял недоуменно бровь, добавила: — Неужели вам никогда не хотелось перебраться в Лондон?

— Нет.

— Почему?

— Потому, что здесь мой дом.

— Но вы его покинули, уехав во Францию. Сколько вас не было?

— Долго, — уклончиво ответил.

— Из-за истории с мистером Коуллом? — я намеренно лезла на рожон, внимательно наблюдая, как он начинает злиться. Хорошо. Значит, не я одна чувствую себя отвратительно.

— Что вы сказали?

— Я предположила, что вы покинули Шропшир из-за безответной любви, мистер Остин, — видя, как он хищно опустил голову, глядя на меня по-волчьи, я улыбнулась. Мне хотелось быть дерзкой, чтобы видеть его ответную реакцию. Ему претило все, что я делаю: как одеваюсь, как веду себя, как разговариваю. Для него я была ведьмой, которой самое место на костре.

— Я вижу, вы хорошо подготовились, леди Блайт.

— Что вы имеете в виду? — мне хотелось, чтобы он сказал о своей ненависти в открытую. Прочь маски — я хочу настоящего Джеймса Остина!

— Я имею в виду то, что вы завели знакомства с нужными людьми, леди. С теми, кто не всегда способен держать язык за зубами. Это делает вам честь.

— О, благодарю, — прикинулась польщенной, несмотря на явное презрение, кроющееся в его словах, — люди вашего сорта тоже должны заботиться об окружении, — бросила тоном, который не сложно счесть за оскорбительный.

— Моего сорта? — произнес он, не разжимая челюсти.

— Сколько бы ни было у торговца денег, он не станет аристократом. Быть может, поэтому вам нет места в Лондоне.