Как управлять поместьем: пособие для попаданки (СИ) - Иконникова Ольга

Он задает вопрос, но не дает мне ни секунды, чтобы на него ответить.

– А что же вы дальше намерены делать, Анна Николаевна? Вам, москвичке, в провинции, наверно, будет неуютно.

– Право же, Денис Ефимович, вы несколько бестактны, – не выдерживает и отец Андрей.

Пригодин отправляет в рот кусок жареной стерлядки.

– А что я? Я всего лишь спросил, не собирается ли Анна Николаевна вернуться в Москву.

Я пожимаю плечами:

– Возможно, я так и сделаю.

Честно говоря, это было бы даже любопытно – посмотреть на Москву середины девятнадцатого века. Не думаю, что я узнала бы ее.

Пригодин тут же откладывает вилку в сторону.

– Еще раз простите за назойливость, ваше сиятельство, но я почему интересуюсь – у нас с Сергеем Аркадьевичем были некоторые договоренности, которые, я надеюсь, вы нарушить не захотите.

Понятия не имею, о чём идет речь, и потому отвечаю достаточно осторожно:

– Разумеется, Денис Ефимович, я не собираюсь расторгать договоры его сиятельства. Если у вас есть документы, подтверждающие…

Он не дает мне договорить:

– В том-то и дело, ваше сиятельство, что это были устные договоренности. Но они, надеюсь, для вас имеют не меньшую силу. Мы собирались подписать бумаги в ближайшие дни. Я как раз ждал возвращения графа в Даниловку.

Он смотрит на меня с заметным беспокойством. А еще я вижу, как напрягаются и доктор, и священник, и, наконец, вспоминаю, кто мне говорил о Пригодине! Стешка! Точнее, она говорила не о самом Пригодине, а о его поместье. Но сути дела это не меняет.

И когда я задаю вопрос, я уже почти знаю, о чём пойдет речь.

– И что же это были за договоренности, Денис Ефимович?

– Да так, небольшой пустячок, Анна Николаевна, – гость елозит на стуле. – Ваш супруг собирался продать мне несколько крепостных – только и всего. Не сомневайтесь – по хорошей цене.

– Не о молодых ли девицах идет речь? – брови отца Андрея сходятся у переносицы.

Значит, девочка сказала правду. Граф собирался продать ее сестру. Я понимаю, что в то время были совсем другие нравы, и продажа крепостных была вполне обычным делом, но мне всё равно становится не по себе.

– А помните ли вы, Денис Ефимович, – на всю столовую грохочет голос Назарова, – что закон запрещает разделять семьи крепостных при продаже? А значит, подобная сделка противозаконна!

– Да чем же она противозаконна? – удивляется Пригодин. – У меня прислуги в доме не хватает. А эти кобылы уже взрослые, на них пахать можно. Я их и замуж выдам – в поместье неженатых мужиков много.

Я ничего не знаю об этом человеке, но проникаюсь к нему антипатией. И он, должно быть, чувствует наше молчаливое осуждение, потому что как только мы встаем из-за стола, торопливо откланивается.

Следом за ним уезжает и батюшка.

11. Очная ставка

Похороны графа проходят спокойно и достойно. В Даниловку съезжаются помещики из соседних усадеб. Я выслушиваю слова сочувствия и поддержки. Киваю, благодарю.

Большинство соседей разъезжаются после отпевания и предания тела Данилова земле, на поминки остаются немногие.

За столом я почти ничего не говорю. Да от меня и не ждут речей – все считают, что молодая вдова убита горем. Мы вообще разговариваем мало. Насколько я поняла, покойного графа даже здесь, в Даниловке, знали плохо. Хозяином поместья он стал недавно. Большую часть жизни провел в Москве и к дяде в провинцию приезжал редко. Да и старый граф племянника, судя по всему, особо не привечал, и будь у него другие кандидатуры в наследники, ничего бы Сергею Аркадьевичу не досталось.

Из местных помещиков Данилов близко сошелся только с Пригодиным, да и то исключительно по делу – несколько раз продавал ему крепостных. Об этом не говорят, но я догадываюсь, что Сергей Аркадьевич нуждался в деньгах, и дядино наследство пришлось ему весьма кстати.

Большую часть этой информации я получаю как раз от Пригодина – он сидит за столом напротив меня. Он говорит чуть меньше, чем в прошлый раз – чувствуется, что сдерживает себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не все гости знают, что после трапезы состоится еще одно важное событие. Сегодня утром вернулся из города господин Александров. Мы переглядываемся с ним за столом – мне кажется, он волнуется не меньше моего. Для него это первое дело такого масштаба, и если он поймает убийц графа Данилова, то сможет продвинуться по карьерной лестнице.

Я вижу напряжение и на лице доктора. И на лице добрейшего отца Андрея.

Валерий Сергеевич посчитал, что опознать преступника будет удобнее именно в этот день. На похороны барина в усадьбу собрались все даниловские крепостные. Многие приехали с дальних делянок, где зимой валили лес.

План заседателя был прост – я выйду ко крестьянам во двор и каждого пришедшего одарю мелкой денежкой – на помин души барина. Если тот мужик, с которым мне довелось повстречаться в лесу, из Даниловки, то сегодня он непременно будет здесь. Сухареву особо было велено учесть всех и каждого и непременно отметить тех, кто по каким-то причинам в усадьбу не явится.

Последним выходит из-за стола Пригодин. Он долго раскланивается на пороге, хотя его сани уже стоят у крыльца. Мне кажется, он хочет напомнить о своей недавней просьбе. Но, к его чести, всё-таки приходит к выводу, что в такой момент это не уместно.

Я отправляюсь в свою комнату – одеться потеплее. Боюсь, наша операция заставит нас немало времени провести на морозе. Горничная Варя подает мне то шерстяной жилет, то вязаные чулки.

– Вы бы, ваше сиятельство, побереглись, – советует она. – Грошики-то и Захар Егорович раздать может. Чего себя-то морозить?

В другое время я непременно послушалась бы. Но сейчас я шла туда совсем для другого.

– А что, Варя, здесь не любили моего покойного мужа? – спрашиваю я, пока она аккуратно укладывает мои выбившиеся из прически локоны.

Девушка вздрагивает.

– Что вы такое говорите, ваше сиятельство? Как можно? Сергей Аркадьевич недолго у нас тут пробыл, но не сомневайтесь, все относились к нему с должным почтением. А если вы про то, что не все плакали сегодня на кладбище, так уж который день с его смерти идет – выревелись уж.

– А каким он барином был? – не унимаюсь я. – Добрым к народу или злым?

– Добрым, ваше сиятельство, – она старательно избегает моего взгляда.

В комнату, предварительно постучав, заглядывает Александров.

– Все готово, Анна Николаевна! – сообщает он.

Мы снова обмениваемся с ним многозначительными взглядами, и он исчезает за дверью. Со щек моей горничной напрочь сбегает румянец. Похоже, от нее не ускользнули наши знаки, и она тоже поняла, что раздача монеток затеяна не просто так. Нетрудно было сопоставить одно с другим – и приезд заседателя с полицией, и мое желание лично пообщаться с народом.

– Не ходите, барыня! – я едва слышу ее лепет – до того тихо звучат ее слова.

– Отчего же? – удивляюсь я. – Сейчас самое время выяснить правду. Или вы не считаете, что убийца вашего хозяина должен быть наказан?

Я иду ва-банк. Мне давно уже кажется, что девушка волнуется не зря. Может быть, хоть так она себя выдаст.

– Какую правду, ваше сиятельство? – она близка к обмороку. – Сергея Аркадьевича убили каторжники. Как их поймают, так правда и откроется.

– Может быть, и так, – не возражаю я. – А может быть, прав господин Александров, и преступников следует искать в Даниловке. И если так, то мы их сегодня найдем. Я хорошо запомнила того мужчину, что гнался за мной. Я сумею его опознать.

Может быть, я не должна была говорить ей это. Но вреда от этого точно не будет. Сейчас, когда все уже во дворе, она не сможет никого предупредить. А вот выдать преступника сможет. Своим поведением. Да даже взглядом.

На самом деле, я вовсе не уверена, что смогу его узнать. Это в наше время бородатые мужчины – редкость. А тут бороды носят все – даже управляющий.

Мне казалось, что я хорошо запомнила его, но так ли это на самом деле? И если во дворе я увижу пару сотен бородачей, то смогу ли уверенно выделить среди них того самого? Поэтому невольная подсказка Вари будет ой как кстати.