Серебряный век: Часть первая - Джимми Хокко

«ГБН» или же «Город Без Названия». Я не разглядел, о чем именно в нем было написано, но, наверное, о чем-то, по истине, важном…

И тут вдруг ночную тишину прервала городская сирена. Она раздалась, будто гром посреди ясного неба. На горизонте появились чистильщики. Пять огромных машин белого цвета, шириной в пятнадцать метров, двигались в нашем направлении, а перед ними около трех темно-серого цвета с цифрой «666».

– Сегодня мы уже не сможем уйти! – попытался перекричать адский шум Пепел.

– Мы это еще посмотрим! – отозвался Дик и нырнул обратно в переулок. Там он дождался нас и продолжил: Говорят, выход в пригород есть и с северной и с южной стороны. Чистильщики едут с севера, значит, туда нам путь отрезан. Но если двинемся на юг, сможем оторваться от них примерно на четвертом километре, потому что дальше они не поедут. Там для них, по слухам, отравлен воздух. И тогда уже дорога станет куда спокойней.

– Прекрасная идея, – одобрил я. – Но нам нужно прибавить темп, а то, находясь на одном месте, далеко от чистильщиков мы не уйдем.

– Поддерживаю, – ответил Пепел, готовясь к пробежке.

Мы затянули пояса рюкзаков на животе, поправили кожаные сапоги и накинули капюшоны. И на этот раз стали похожи на спонтанный клуб неопытных сатанистов.

Честно говоря, за всю свою сознательную жизнь я еще ни разу так не бегал. Земля под ногами проносилась настолько быстро, насколько она не отдалялась при полетах на космических кораблях. Но почему-то мне не было страшно, как обычно, когда в низшем районе появлялись чистильщики, да еще и так много. Мне скорее было даже весело. Рядом со мной бежали два моих преданных друга, спотыкаясь и проклиная асфальт на каждом шагу. А в моей куртке лежало мощнейшее оружие, которое было способно на все, что угодно. Ну, почти.

Знаете, счастье такая странная штука, которую понять до чертиков сложно, но когда понимаешь, становиться настолько хорошо, что хочется взвизнуть на весь мир и остаться сумасшедшим на все оставшиеся годы своей жизни.

И вдруг перед нами, откуда не возьмись, возникли еще три кровавых чистильщика. Мы оказались в западне. Впереди нас ждала смерть, позади то же самое. Ну, а по бокам не было никакого прохода.

– Мы в тупике! – закричал Дик, метаясь из стороны в сторону, будто маятник.

– Благодарим за информацию, Капитан Очевидность! – озлобленно прокричал в ответ Пепел.

Я же промолчал. А промолчал я потому, что думал, что же такое сделать, чтобы оторваться от этих ненавистных машин. По началу, я внимательно осматривал местность вокруг себя, затем основательно вглядывался в чистильщиков, а потом, осознав, что всевозможные пути отрезаны, я полез в карманы. И тут меня одернул Пепел:

– Нас окружили, Рыжий. Что ты стоишь статуей посреди дороги?!

Пепел явно нервничал, да так сильно, что меня чуть было не снесло от его эмоций. Он метался вправо, влево, вправо, влево, но в то же время отчетливо понимал, что из этого ничего путного не выйдет. По сути, Пепел в критических ситуациях был слабее меня и, что самое главное, совсем этого не скрывал.

– Я знаю, как нам выбраться, – произнес я чуть ли не шепотом, нащупав в левом кармане штанов две палки или же две ручки, я до конца все равно не понял.

– Прекрасно! Ты еще и… – кажется, Пепел хотел на меня конкретно наехать, но затем одумался: Погоди, что?

– Я знаю выход, – чуть громче повторил я.

– Как?

– Держи эту палку, – я протянул десятисантиметровый стержень темно-коричневого цвета Пеплу. – По моему сигналу дотронься им до этой палки. Понял?

Пепел кивнул.

Чистильщики были уже в двадцати метрах от нас, а Дик, сломя голову, носился от дома к дому, размахивая руками так, будто отгонял голубей. Затем из одной темно-серой машины высунулась голова. Это был Балисонг. О нем много раз упоминалось в разных газетах, которые я любил почитывать в свободное время. Его фотографии меня до ужаса пугали, а когда-то я даже пообещал себе, что никогда в жизни с ним не встречусь. Из этого следует один простой вывод: «Мои обещания никогда нельзя принимать близко к сердцу».

Мы с Пеплом встали рядом друг с другом. Из кровавых чистильщиков уже выходили люди с какими-то непонятными предметами, похожими на паяльники. Их концы источали яркие искры, которые слепили глаза. Но тем людям в белых костюмах этот свет был не страшен – они были в масках.

Я скривился, потому что почувствовал тошноту, затем начала кружиться голова. Перед моим лицом перестали существовать люди, появились лишь силуэты, которые то и дело злобно улыбались, а затем падали со смеху. Я перестал видеть Пепла, но все еще мог его слышать:

– Рыжий, держись!

Я покачнулся, но удержался на ногах. Пепел не давал мне упасть. Вскоре боль в животе ослабла, и я смог выпрямиться.

– Давай! – закричал я, что есть мочи.

Пепел поднес стержень к моему, и под ними, как и говорил Джон в своем письме, образовался маленький портал метр в высоту. Он был темно-синего цвета и вел, казалось, в бескрайний космос. Я не особо понимал, что происходит, делал все, так сказать, основываясь на шестом чувстве. Но потом все стало совсем плохо, и я начал терять сознание. Этот процесс протекал медленно и мучительно, пока я в конец не отключился и не грохнулся на землю, сползая по упругой и в каких-то местах даже кривой ноге Пепла. Последнее, что пролетело мимо моих ушей, были чьи-то слова, чьи именно, к сожалению, я уже не разобрал:

– Бери этот мешок с костями и бросай!

Кажись, это все же был Пепел…

Глава восьмая

Я проснулся уже утром. В глаза светило солнце. Было почему-то очень больно. Кололо в боку, но это, кажется, была не самая большая проблема. Потому что когда я поднялся с уже прогревшейся земли, мои глаза начали в прямом смысле слова течь. Было такое ощущения, что по ним кто-то скреб вилкой, да так активно, что будто бы хотел их вырезать. Я попытался это дело исправить, открыв глаза и закрыв их обратно, как обычно это бывает, когда в них что-то попадает. Но когда веки приподнялись, я понял, что ничего не вижу, причем вообще ничего. Ни земли, ни неба, не своих друзей. Затем я позакрывал правый глаз, вслед за ним левый и сделал вывод, что второй из перечисленных реагирует хотя бы на что-то, в данном случае на солнце, а другой, как будто бы и вовсе никогда не существовал.

И вдруг где-то в нескольких