Клятва - Кирилл Алейников

Я бы поседел, если б узнал, что в соседнем с моим подъезде Саня только что убил Серёгу Михайлова.

Не сказать, что я был знаком с Серым или Зубой. Конечно, мы узнавали друг друга, жали руки при встречах, но не более. Пути моей и их компании никогда не пересекались. И мне, на самом деле, не жалко ни Сыракова, ни Михайлова. Просто осознание того, что твой лучший друг в нескольких метрах от тебя убивает человека, весьма и весьма неприятное.

Серый был человеком мне не симпатичным. Наглый, пошлый, очень агрессивный. Ещё в школе я не раз выяснял с ним отношения на кулаках. Другими словами, он был малолетним бандитом, чей разум навсегда останется недоношенным.

После его смерти ходили слухи о чудовищно разбитом лице – некоей мести неких беспредельщиков. Друзья Серого, испуганные и озлобленные потерей двух своих, пролили немало крови в нашем районе, отыскивая виновных. Один из них теперь сидит за это.

Никто не знал, что той ночью произошло в подъезде. Как передавали по телевизору, "подросток был до смерти избит группой не установленных лиц".

Естественно, никакой "группы не установленных лиц" там и в помине не было. Были лишь Серый и Саня.

Что делал Михайлов не в своём подъезде – непонятно. Может быть, так же как и Зуба, одурманено размышлял о смысле жизни или других философских проблемах.

Саня вышел из лифта на этаж выше, спустился на один пролёт и сразу же ударил Серого рукой в лицо. Затем ещё раз. И ещё. Пока тот не сполз по беленой стене на пол. Потом он взял Михайлова за кудрявые волосы и с силой несколько раз вмазал его головой об бетонный пол.

Михайлов был мёртв. Умер от обильного кровоизлияния в мозг.

Перед тем как уйти, Саня с размаху вмазал тяжелым зимним ботинком тому прямо в нос, кроша и вминая внутрь кости лица.

Серый так и не понял, что случилось.

Жители подъезда не слышали ни единого звука драки.

ГЛАВА 6

Прекрасно, думал Миронов. Просто прекрасно.

Маршрутный автобус – импортный "ман", а не какой-то задрипанный "пазик" – тихо гудел и плавно нёс пассажиров через мост на правый берег города. Радио у водителя напевало красивую песню Агаты Кристи "Сказочная тайга"; теплые лучи апрельского солнца ласкали кожу на лице, отражались ослепительными бликами от ребристой поверхности реки, несли живительную энергию первым пучкам зеленой травы, которая несмело проклюнулась в отталинах.

Жизнь прекрасна, как ни крути.

Двое из ублюдков, поднявших когда-то руку на него и его подругу, уже мертвы. Теперь они горят в Аду, и впереди у них ещё целая вечность.

Вообще-то мёртвых ублюдков Саня наделал больше. (Именно так: наделал из живых ублюдков мертвых ублюдков.) Пять человек пали от рук и ног новоиспеченного солдата Возмездия.

Губы Миронова тронула едва заметная улыбка, когда он вспомнил холодную ночь недельной давности. В ту ночь он прикончил этого засранца – как там его зовут? Несколько лет приходилось обходить стороной места, где он тусовался со своими полоумными дружками, чтобы не дай бог не огрести. Несколько лет приходилось терпеть издевательства и шутки, язвительные реплики типа "Эй, демон! Есть курить?"

И почему он терпел это? Разве было так трудно давным-давно подойти и размозжить его тупую башку?

В любом случае, ответа на этот вопрос не нужно. Уже не нужно.

Ответа не существует так же, как не существует больше того засранца.

Миронов прикрыл глаза и подставил солнцу бледную кожу лица. Удивительным образом он стал похож на облопавшегося "вискасом" кота, греющего старые кости в нежных лучах весеннего светила.

Последний удар был особенно хорош. Эта лохматая образина буквально прокрутилась на триста шестьдесят градусов, а его лицо стало похоже на яблочный пирог.

Да, согласился сам с собой Миронов. Именно на яблочный пирог и стало похоже его поганое лицо.

Такое же плоское и мягкое.

Жаль только, что он был уже мертв, и не смог оценить такого хорошего пинка.

Миронову захотелось рассмеяться, но он сдержал внезапный порыв веселья, и лишь ещё раз улыбнулся.

Автобус вёз его на противоположный конец города, туда, где живёт третий подонок из четверки, избившей Лену и его самого. Этот подонок даже не подозревает о том, что сегодня отправится прямиком в Преисподнюю, к Его Величеству Люциферу на поздний ужин.

Узнал адрес Миронов не случайно.

В районе улицы Сиракуз жил (когда-то) парень по кличке Лось. Он тоже был в четверке обдолбанных олигофренов в тот самый вечер, с которого всё и началось. Здоровый, как лось, хоть и наркоман.

Вчера, наконец-то, Миронову удалось завалить эту жертву несостоявшегося аборта. Правда, с ним были ещё двое таких же дебилов; пришлось их тоже прикончить.

Шампунь, кондиционер и бальзам-ополаскиватель, подумалось вдруг Миронову. Три в одном, блин.

Сегодня погода прямо-таки райская, а вчера вечер выдался холодным и ветреным.

Трое наркоманов шли по опустевшему двору покупать очередную дозу героина, чтобы сделать ещё один громадный шаг к собственной кончине. Они громко и грязно разговаривали и периодически взрывались диким хохотом.

Единственный фонарь, горящий во дворе, осветил тёмно-синие пуховики и спортивные шапки, когда троица вошла в круг света. Один из них поскользнулся на ледяной корке, мертво накрывшей асфальт, и навзничь растянулся посреди тротуара, раскинув руки. Двое других тут же разразились пронзительным неприятным смехом.

Когда упавший поднялся и высказал всё что думал относительно гололёда, троица двинулась дальше. Свет фонаря снова падал лишь на неровную поверхность грязной застывшей слякоти.

Миронов стоял за углом дома и слышал, как приближается тот, кто ему нужен.

Лось.

Гогочущие парни вышли со двора и двинулись дальше, не замечая прислонившуюся к стене смерть.

– Эй, пацаны! Не найдется сигареты? – крикнул Миронов им вслед.

– Да пошёл ты!.. – беззлобно ответил один из них, не оборачиваясь.

– Знаешь, Лось, ты эти шутки брось, пока я не расквасил тебе твой сопливый нось, – певуче произнёс Миронов, отделяясь от стены, словно отколовшийся от ледяного материка айсберг. Произнёс тихо, но парни его услышали.

Они резко развернулись, а самый здоровый рявкнул:

– Что ты сказал?

– А ты не слышал? – с деланным удивлением в голосе ответил Миронов.

Парни стали приближаться, и тут один из них, самый маленький, радостно воскликнул:

– Так это же Миронов Санька! – И нарочито серьёзно добавил: – Он у нас последнее время крутым бойцом заделался.

Лось хмуро сдвинул густые брови, которые, впрочем, не были видны под натянутой на самые глаза шапкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});