Судьбы в капкане - Эльмира Нетесова

— Зачем же так жить?

— По-разному бывает. Одних дети держат, других старые родители, либо больную жену оставить стыдно. У всех своя беда за хвост держит. А копни душу каждого мужика, там такое увидишь… Тепла всем не хватает, пониманья и ласки. Доброе слово многие не слышат. Зато брани и упреков полные карманы. Самое ласковое слово — барбос облезлый, дальше лучше не вспоминать. На работу с воем убегаешь. Возвращаться неохота. И я не один такой. Только когда деньги отдаешь, замолкает на минуту, боясь, что передумаю, отберу.

— Я у Хасана никогда не просила деньги. Свою получку его матери отдавала до копейки, — вспомнила Катя.

— Знаем. Он это часто вспоминает. Новая его жена совсем другая. Даже у стариков пенсии отбирает. На всех орет. Хасан уже много раз пожалел, что на ней

женился.

— Кто ему виноват? — отвернулась Катя к окну.

— А если он вернется к тебе, примешь его?

— Нет, Ахмет, не возьму обратно. Слишком много времени прошло. Отвыкла от него. И не смогу простить ему всего, что пережили мы с сыном. Он не только меня, Михаила предал. Такое не забыть. Да и к чему он мне теперь? Все прошло и отгорело. Это поначалу выла в голос, руки на себя хотела наложить. Да сын остановил, не дал умереть, хотя очень тяжко нам приходилось.

— А теперь разве легче?

— Чего сравнивать? Сейчас мы про нужду забыли. Квартирантки от голода выручили. Смотри, все стены и полы в коврах. А тогда под себя подстелить было нечего. Поесть не имели ничего. Теперь посмотри, оба холодильника забиты до отказа. Мясо не переводится, фруктов полно. У меня есть во что одеться. Портниха на дом приходит. Девчонки даже парикмахершу мне приводили. Сами меня купают, не брезгуют. Грех на них жаловаться. Сердечные, добрые они у меня, хотя вовсе чужие, а куда как лучше родни Хасана, что за все годы не навестили ни разу.

— Он и сам от них воет. И в своей новой семье счастья не нашел. Сын уже теперь грубит ему. С женой каждый день ругаются. Она грозит, что уйдет к родителям. Он только этого и ждет. Допоздна на работе пропадает, иногда ночует там. Хотя до дома десяток минут пешком, а не тянет.

— Он приходил Мишу навестить. Сын только ушел в институт на занятия, так и не увиделись. Обещал потом наведаться, но пока не появился. Видно не до нас…

— Стыдно ему. Сама понимаешь, как к нему в городе относятся после случившегося. Путние мужики не здороваются. Бывшие друзья и те отвернулись. Уж хоть бы помог тебе на ноги встать, чтоб не пропали вы с сыном от голода, а уж потом заводил бы бабу на стороне. Он же, как последний отморозок, облажался. И хотя я тоже не подарок, но так позориться не стал бы никогда. Ладно, Катюша, пойду к девчонкам, повеселюсь с ними. Завтра снова впрягаться в хомут на всю неделю, — встал Ахмет и скрылся за дверью.

Катя легла на подушки, закрыла глаза, но сон не шел. И зачем Ахмет разбудил воспоминания, напомнил о Хасане…

Вот и стоит он теперь перед глазами как приведение. Тянет руки к Кате, что-то невнятно шепчет. О чем хочет сказать человек? Что рвет его душу?

— Катя! Солнышко мое! Утренняя роза, ласточка, небушко ясное, единственная любовь моя, мечта и сказка до конца дней. Нет лучше тебя, девочка моя ненаглядная! — вспоминает женщина слова любви, сказанные ей Хасаном в юности.

Каким красивым он казался ей. Самым умным, смелым и веселым, у него были лучистые, серые глаза, сильные руки, горячие губы. Он никогда не смотрел на других девчонок и видел только ее одну. Хасан был очень нежен и ласков, пока они встречались, он ни разу не обидел Катю и никому не позволял подойти к ней.

— Звездочка небесная, единственная радость моя, ради тебя живу и дышу на этой земле.

— Интересно, что он говорит другой жене? Наверно то же самое. И она верит, потому что все бабы любят ушами. Хотя ничего нового не говорят мужики, лишь имена меняют, а потом смеются над простодушной доверчивостью. Так и я попалась. Заслушалась и поверила. Зато совсем скоро стала обезьяной и пугалом, облезлой овцой и дурой. А за что? Ведь ничего не изменилось. Просто мы стали мужем и женой, — вздыхает Катя, и невольные слезы катятся из глаз на подушку.

— Он никогда меня не любил. Он только на словах нес любовную чепуху, а сердцем не горел, оно оставалось стылым сугробом. Если б любил, не бросил бы. Но тогда зачем женился? Ведь я не висла на его шее. Почему опротивела и надоела ему? Нет, скорее всего, он с самого начала вешал мне лапшу на уши. Хотя не только он, с самого детства мне врали. Еще с детдома. Воспитательница детям брехала, что одного в капусте нашли, другого аисты принесли, а меня в цветах сыскали, я там с бабочками играла. Лишь перед самым отъездом правду сказали, что на Рождество Христово нашли меня у ворот детского дома. Нянька шла с работы и наткнулась на небольшой сверток. Я уже и не кричала, умирала молча от дикого холода. Мамашка даже на одеялку поскупилась. Завернула в мешковину. Ни рубашки, ни пеленки не дала. Наверное, из многодетной семьи. А может, нагуляла. Не хотела позора, убить не смогла, рука не поднялась. Вот и подкинула в приют даже без записки. Эх-х, сиротская доля только с бедами дружит. И за что такая судьба у меня? — думает женщина, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся до нее.

Девки вместе с гостями сидят тихо, даже музыку не включают. В их комнате горит тусклый свет. Дверь закрыта.

— Понятно, чем заняты, — усмехнулась Катя. И тут же услышала легкие шаги на лестничной площадке, это Миша идет, — приподнялась женщина на локте, увидела сына.

— Там опять гости? — нахмурился парень и продолжил недовольно:

— Ну сколько можно тебя просить? Убери из дома девок! Домой возвращаться неохота. Самый настоящий притон устроила!

— Мишанька! Чего шумишь? Пошли к нам! — выглянула из дверей Юлька и, схватив парня за руку, хотела втащить в комнату, но тот уперся, отказался наотрез:

— Не пойду. Надоела ваша грязь! Уходите в общагу. Иначе сам всех повыкидываю! — пригрозил девке. Та, ничуть не оробев, обняла за шею и, поцеловав так, что у Мишки голова пошла кругом, сказала тихо:

— Погоди десяток минут. Все разойдутся. Тогда поговорим. Хорошо! — чмокнула в щеку и скрылась за дверью.

— Мишанька, иди ко мне! — позвала мать.

Парень вошел в спальню.

— Знаешь, я сегодня диплом получил. Красный, с отличием. Мне уже работу предложили, — улыбался довольный.

— Молодец, сынок! Видишь какая радость! А ты бурчишь, ругаешься.

— Мам! Надоели дешевки! Хотел вдвоем с тобой побыть, порадоваться, отдохнуть.

— Они через неделю уезжают на каникулы. Все по своим деревням. На целых три месяца. Вот и отдохнем. Поживем сами. А за лето еще скучать будем по ним.

— Я что, похож на сумасшедшего?

— А разве ни одна не нравится?

— Ну ты мам меня за лоха не держи. Я нормальный и обращать внимание на путан не собираюсь. Еще не свихнулся.

— Ладно тебе кипеть. Не заводись на ночь глядя. Иди поешь, да поболтаем, куда тебя зовут работать, — встала Катя с постели. Мишка помог ей пристегнуть протезы, дойти до кухни.

Он уже поел, когда из комнаты девок вышли мужики. Они быстро обулись и, пожелав хозяевам спокойной ночи, быстро вышли на площадку. Вскоре и девки появились. Хохоча подошли к Кате, отдали ей деньги:

— Это твоя доля, — спешили убрать в своей комнате, открыли настежь окно.

— Ты с них долю берешь за блядство? — изумился Мишка.

— А ты как думаешь? Я не мешаю им и гостям. За это они платят мне. Иль считаешь, мы за одну квартплату на ноги встали? Да ее только и хватило бы на питание нам с тобой, о другом и не мечтай. Ни обуться, ни одеться было б не на что. Не говорю больше ни о чем.

— Слишком дорого платим за все! — вскипел сын.

— Ты это о чем? О какой плате лопочешь? — встала Катя из кресла во весь рост.

— Имя, честь свою продали, опозорили фамилию! — вскипел Мишка.

— Или ты в детстве не нажился в чести, когда у нас с тобой кроме нее и корки хлеба не было. Зато теперь дом — полная чаша, новая «Волга» в гараже. Сбереженья имеешь. Ты знаешь обо всем, чего ж не спросил, откуда взялось? Да потому что знал. Сам по магазинам ходишь, всему цену знаешь. Тебе повыеживаться захотелось?

— Я и не думал, что ты в доле!

— Молчать, сопляк! — цыкнула Катя на сына.

— Ты дождешься, что я уйду из дома.

— Поумнеешь, вернешься! Ишь, хвост поднял. Иль мне машина с гаражом нужны? Или для себя деньги коплю? Чего тебе не хватает золотая рыбка? В нужде и голоде ты куда послушнее и умнее был. Что сегодня на тебя наехало? Какая блоха укусила? А ну, иди ко мне! — сделала шаг навстречу, и Мишка обнял мать:

— Устал я от них. Так отдохнуть хочется.

— Неделю потерпи. До осени их не будет. А мне каково самой, вовсе изведусь одна.

— Я же с тобой!

— А приготовить, постирать, меня помыть, в квартире убрать, кто это сделает? Ты сам не справишься ни с чем, измучаешься. А если на работу пойдешь, я не знаю, как жить будем сами. Трудно будет нам. Ох и тяжко…