Стив Джобс. Человек, который думал иначе - Карен Блюменталь

Фридланд, в свою очередь, был впечатлен энергичностью Джобса, его способностью, не отрываясь, смотреть людям в глаза и задавать им каверзные вопросы. Он описывал Джобса «как одного из самых странных парней в колледже».

Джобсу нравились также встречи с гостями колледжа, к примеру, с Ричардом Алпертом, автором одной из любимых Стивом книг под названием «Будь здесь и сейчас», ставшим впоследствии знаменитым под именем Рам Дасс, и Тимоти Лири, бывшим профессором Гарвардского университета и защитником психоделических наркотиков, придумавшим фразу, которая стала для посвященных своеобразной мантрой: «Врубись, настройся, отпади».

«Это было время поисков смысла жизни посредством постоянного интеллектуального штурма», — вспоминал Джобс.

Война во Вьетнаме близилась к концу, и обязательный призыв на службу юношей, достигших возраста двадцати одного года, был отменен в декабре 1972 года. Молодому поколению, учившемуся в те годы в университетах, удалось сфокусироваться на внутренних переживаниях, в отличие от старших братьев и сестер, которые посвящали все время затяжным боям за гражданские права и отстаивали пацифистские убеждения.

Джобс занимался разными интересными делами, но родителей результаты его университетской жизни не слишком радовали. Оценки Стива оставляли желать лучшего, а они считали, что всю жизнь копили деньги не для того, чтобы сынок вел беззаботную жизнь хиппи.

Проанализировав перспективы, Стив решил покинуть Рид после первого семестра. Этот момент стал еще одной ключевой точкой в сложной головоломке его жизни, точкой, от которой линии тянулись в двух направлениях — к прошлому, то есть к моменту рождения, и к будущему. Родители остались верны данному обещанию, хотя, заплатив за обучение в Риде, они практически опустошили свои запасы. Однако Стив понял, что он все равно не представляет себе, чем хочет заниматься, и решил, что игра не стоит свеч.

Поначалу бросать колледж ему было страшно, но впоследствии, в частности, во время речи перед студентами Стэнфордского университета, Стив признавался, что это «было одно из самых правильных решений за всю жизнь». После ухода из колледжа он избавился от необходимости учиться по составленной неизвестно кем программе и мог заниматься тем, что его действительно интересовало, что бы это ни было.

Поскольку Джобс не платил за комнату в общежитии, он спал на полу в спальнях друзей или находил пустые помещения, которые время от времени освобождались, когда кто-нибудь из бывших однокурсников уезжал, решив, подобно ему, бросить колледж. Декан факультета, на котором Джобс провел первый семестр, симпатизировал Стиву, считая, что у него «необыкновенно острый ум», и тактично разрешил оставаться на территории колледжа и ходить на интересовавшие его лекции.

Чтобы иметь в кармане хотя бы какую-то мелочь на еду, Джобс собирал бутылки из-под газировки и сдавал их. В речи перед выпускниками Стэнфорда он сказал, что «каждое воскресенье отправлялся за семь миль пешком в кришнаитский храм, где раз в неделю можно было как следует поесть». Часто к нему присоединялся Фридланд, иногда в компании с Коттке и его девушкой, и приятели ловили попутную машину, довозившую их до места. Попав в храм, они пели и танцевали вместе с другими, а позже их ждали прекрасные, а главное, бесплатные вегетарианские блюда из овощей с карри.

Страсть Джобса к диетам продолжала развиваться, выходя порой за рамки всех мыслимых норм. К примеру, он неделю не ел ничего, кроме зерновых хлопьев марки «Roman Meal» с молоком, которое можно было получить в студенческой столовой. Позже Стив прочитал книгу какого-то пруссака, жившего в девятнадцатом столетии, в которой утверждалось, что в результате употребления некоторых продуктов в организме накапливается слизь и другие отходы, ослабляющие его функции. В своей типичной манере «деревенского дурачка» Джобс принялся ругать друзей за то, что они едят бублики, полностью исключил зерновые из своего рациона и питался лишь фруктами и овощами. Он экспериментировал с разгрузочными диетами, продолжавшимися от одного дня до двух недель, выходя из голодовки при помощи воды и листьев салата. В какой-то момент, по словам друзей, он стал есть столько морковки, что его кожа приобрела «цвет раннего заката».

Выходные Стив проводил на ферме, принадлежавшей родителям Фридланда, где Роберт устроил нечто вроде коммуны. Джобс взял на себя заботу о яблочном саде, и в результате его усилий жители фермы были обеспечены большим количеством яблочного сока, из которого при надлежащей обработке получался великолепный сидр. Другие ухаживали за огородом и устраивали вегетарианские пиры.

Одна из бывших жительниц коммуны вспоминала, что Джобс поглощал огромное количество пищи, а потом принимал слабительное. «Я в течение нескольких лет думала, что у него булимия», — призналась девушка.

По окончании второго семестра общежитие закрылось на лето, и Джобс нашел в городе неподалеку от колледжа комнату без отопления за 25 долларов в месяц. Один раз ему пришлось одолжить деньги на оплату жилья в фонде колледжа, а потом он нашел работу — следил за состоянием оборудования лаборатории факультета психологии, где проводились опыты над животными. Когда его приехал проведать Воз, они вместе продали несколько «голубых коробок». (Купивших их поймали и наказали, но Джобсу удалось выйти сухим из воды.) Несколько раз за лето навещала Стива и Крисанна Бреннан.

В комнате бывало холодно, и денег постоянно не хватало, однако в речи перед стэнфордскими выпускниками Джобс сказал о том времени, когда ему приходилось плыть без руля и без ветрил: «Это было прекрасное лето». Стив был волен заниматься всем, чем ему хотелось, и, к его собственному удивлению, многое из того, что он узнал или сделал в то время, принесло плоды много лет спустя.

Помимо лекций, Стив ходил на университетские курсы каллиграфии. Надписи, сделанные элегантным безукоризненным почерком, можно было увидеть в университете в самых разных местах — на плакатах, флаерах и даже на табличках с именами владельцев ящиков в раздевалке. Джобс заинтересовался искусством каллиграфии и захотел узнать о нем больше. На курсах он научился различать шрифты, с засечками и без, и узнал, зачем существуют межбуквенные интервалы. В то время эти занятия казались ему легкомысленными, но забавными.

Коттке считал Джобса человеком, чья жизнь подчинена какой-то важной миссии, хотя какой именно, было неясно. Возможно, поведение Стива свидетельствовало о глубоко сокрытой уязвимости, возникшей в результате размышлений об особенностях жизни приемного ребенка. Как бы там ни было, Джобс, по словам Коттке, «постоянно испытывал желание доказывать всему миру свою состоятельность. Он был похож нарыцаря, ожидающего крестового похода».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});