Ювелирная работа - Шляхов Андрей

– Лично я не против, – заведующая размашисто написала на заявлении Алекса «Согласна». – Но у них там свои тараканы. Желаю вам удачи!

В приемной главного кадровика Алексу пришлось просидеть около часа пока подошла его очередь. Ритм у Сестричкина был непонятный. Некоторые из оформляющихся выходили через две-три минуты, а некоторые задерживались минут на двадцать. Алекс попытался было завести знакомство с симпатичной секретаршей, но та смотрела таежным волком и на контакт не шла.

Сестричкин оказался совсем не таким, каким представлял его Алекс. Никакого начальственного величия и сановной суровости – суетливый лысый сморчок с жидкой бороденкой и подергивающейся щекой. На приветствие не ответил, присесть не предложил, документы смотрел с таким отвращением, будто ему использованную туалетную бумагу подсунули. Когда все просмотрел, не протянул папку Алексу, а просто швырнул перед собой на стол и спросил неприятным скрипучим голосом:

– Почему в стаже такой перерыв?

Алекс объяснил. Вопреки его опасениям, Сестричкин не стал углубляться в эту тему, видимо ответ его полностью устроил. Беда пришла оттуда, откуда Алекс ее не ждал. После того, как он сказал о своем желании приносить пользу людям и заниматься настоящим делом, Сестричкин поморщился и сказал:

– Не надо вешать мне лапшу на уши! Вы же прекрасно понимаете или вам уже объяснили, если вы не понимали, что с вашей подготовкой вам в московских больницах делать нечего. Поэтому вы решили пойти на «скорую», верно?

– А чем плоха моя подготовка? – удивился Алекс. – Закончил университет, прошел ординатуру…

– Какой университет?! – перебил Сестричкин. – Иркутский? И вы считаете, что этого достаточно для работы в Москве?

Алексу стало обидно за учебное заведение, в котором он никогда не учился.

– У нас хороший университет… – начал он, но Сестричкин снова его перебил.

– Был бы хороший, вы бы сейчас в Кардиоцентр бы устраивались, а не на «скорую»! Неужели вы думаете, что только вы один умный, а все вокруг дураки? Наберитесь мужества и скажите прямо, что вы хотите устроиться на «скорую», потому что никуда больше вас не берут!

«Проницательный гад, ничего не скажешь, – подумал Алекс. – Вот как с ним разговаривать – стоять на своем или признать, что мне действительно больше некуда деваться? Стоять на своем бесполезно – раз сразу не поверил, то и не поверит, только разозлится. Эх, была не была!».

– Да, вы правы, Валентин Валерианович, меня вряд ли возьмут на работу в московский стационар, и я это сознаю! – сказал Алекс, изображая лицом смущение.

– Я вас тоже не возьму! – отрезал Сестричкин. – На «скорой» и без вас хватает портачей. Можете быть свободны и пригласите следующего!

Алекс крепко стиснул зубы, стараясь удержать нехорошие слова, которые так и норовили сорваться с языка. Среди ювелиров города Братска слово «портач» считалось тяжелым оскорблением, которое обязательно нужно было обосновать, то есть сказать, где и как человек что-то напортачил, например – плохо закрепил камень или «сжег» изделие. А тут его обзывают «портачом» на третьей минуте знакомства, можно сказать ни за что, ни про что.

Молча выйдя из приемной Сестричкина, Алекс дал волю языку в коридоре. Стало немного легче и появилось желание выпить холодного пива, чтобы загасить пылавшее внутри пламя ярости. Желательно – под какую-нибудь рыбную закусь. Как человек, выросший на Ангаре, Алекс предпочитал рыбу всем прочим закускам. Но сперва нужно было сообщить заведующей подстанцией, что ей не стоит на него рассчитывать. Заодно можно и совета спросить. Вдруг получится устроиться на «скорую» в обход зловредного Сестричкина?

– Теоретически это возможно, – сказала заведующая. – Когда Валентин Валерианович будет в отпуске. Но в отпуск он уйдет не раньше второй половины сентября и не факт, что в то время у меня будут незакрытые врачебные ставки. К тому же, если ваше имя прозвучит на Центре из-за какой-нибудь жалобы, он сразу же вас вспомнит и отыграется по полной программе за то, что вы его обошли. Память у Сестричкина феноменальная, он помнит все и всех, а подобные действия расценивает как личное оскорбление.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Иными словами, никаких шансов устроиться на «скорую» у меня нет? – полувопросительно констатировал Алекс.

– Ну почему же? – улыбнулась заведующая. – Шансы всегда есть. Вы можете устроиться на «скорую» в Подмосковье. Не возьмут в одно место, попробуйте в другое. Областная «скорая» централизована чисто формально, все кадровые вопросы решаются на местах. Платят там, конечно, меньше, и машины не такие, как у нас, но зато работа спокойнее, районы небольшие, гораздо меньше уличных вызовов и нет такого гнетущего контроля за каждым шагом, как в Москве. Короче говоря, везде есть свои минусы и свои плюсы. Если надумаете, то начните с Ретуева, это близко, сразу за Кольцом. Через год-полтора можете снова к нам попробовать устроиться, если захотите. При наличии скоропомощного стажа сделать это будет легче…

«Через год-полтора я найду себе работу получше», подумал Алекс. Он не собирался всю жизнь ездить по вызовам. И работать всю жизнь в отделении тоже не собирался. Раз уж судьба подарила шанс стать врачом, то его нужно использовать по полной программе – закрепиться в медицине и сделать карьеру, научную или руководящую. Впрочем, в медицине эти два пути тесно связаны. Кого из начальства не возьми – профессор или, хотя бы, кандидат наук. Опять же, руководить легче, чем «тянуть лямку».

– А может вы согласились бы работать в приемном отделении? В нашей больнице есть свободные ставки.

– Нет! – твердо ответил Алекс. – Спасибо за предложение, но в «приемник» я не пойду. Это не мое.

Что такое быть врачом приемного отделения он понял еще в первой больнице города Братска. Не работа, а какая-то карусель. Все дежурство тебя дергают со всех сторон, нужно быть всегда начеку и молниеносно вникать в суть дела, поскольку скоропомощные и поликлинические диагнозы далеко не всегда совпадают с реальными. Распределение пациентов по отделениям часто приводит к скандалам и приходится доказывать свою правоту, обосновывать свое решение. Для всего этого нужны знания и опыт, которых у Алекса не было. Пока еще не было.

Ретуевская подстанция скорой помощи тоже находилась на территории городской больницы. На форумах не раз упоминалось о том, что лучше работать на обособленной, отдельно стоящей подстанции, чем на той, которая располагается при больнице – меньше начальственного контроля, больше спокойствия. Но если заморачиваться такими тонкостями, то будешь искать работу до морковкина заговенья.

Перед тем, как войти в скоропомощной корпус, Алекс посмотрелся в тонированное стекло припаркованной рядом хонды и остался доволен своим внешним видом. Красавѐц-молодѐц, которого даже сломанный нос не портит. Наоборот – небольшая горбинка делает лицо интереснее. Прямых носов много, а вот такой – только у него. Однотонная серая рубашка с коротким рукавом и аккуратный кожаный портфель дают понять, что Александр Бушмакин – человек серьезный, а приветливый взгляд и легкая улыбка свидетельствуют о том, что он не какой-нибудь «сухарь», а дружелюбный, компанейский парень. Хорошо, если и здешний начальник окажется таким же – дружелюбным и компанейским.

Подумал – и будто наколдовал. В кабинете заведующего подстанцией сидел за столом и что-то писал плотный бородатый мужик лет тридцати – тридцати пяти. Алекс сначала подумал, что это кто-то из сотрудников уединился в начальственном кабинете для написания какой-нибудь важной бумаги, но Борода (так прозвал его Алекс) оказался заведующим. Узнав, что Алекс пришел по поводу трудоустройства, заведующий отодвинул бумаги в сторону, встал, протянул руку и представился:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Юрий Владимирович, для своих просто Юрий.

Начитанный Алекс знал, что на «скорой» отчества практически не употребляются, все называют друг друга по именам, но от начальства, да еще и при знакомстве, такой простоты не ожидал. Пришлось на ходу менять схему поведения – по глазам «просто Юрия» было ясно, что заливать ему про «хочу делать настоящее дело» не стоит. Лучше сказать правду, немного ее отлакировав.