Ромул – первый царь Рима. Эпическая повесть - Даниил Муха

Пастухи молча повиновались, ведь Фаустул был смотрителем царского скота и просто уважаемым человеком. Сам Фаустул обратился к остальным с просьбой выделить пару-тройку дюжих парней для охраны его дома. Его просьба была принята, двое добровольцев покинули поле и направились к хижине своего хозяина.

Группа во главе с Фаустулом двинулась в сторону окрестностей Альбы-Лонги, где находилась деревенька, в которую был отправлен опальный Нумитор. Был чудесный осенний день, повсюду слышалось пение птиц, блеяли овцы да лаяли собаки пастухов. Ветки деревьев утопали в плодах, высохшая трава тихо шелестела вокруг, спокойно нёс себя Тибр – вода от обильных осенних дождей схлынула. Казалось, природа – да что там природа! – казалось, боги наверху сжалились над страданиями людей и ниспослали такую благодатную погоду. Молодые пастухи радовались приходу осени, они думали о том, что будут коротать время не в поле, а с деревенскими красавицами. Но Фаустул был задумчив, хотя не мрачен, – просто он думал, как поступить в данном случае: рассказать Нумитору всю правду или же нет? Где будут жить близнецы? Что с Реей Сильвией и как ее освободить, если она жива? Нумитор наверняка слышал о том, какие беспорядки были в городе из-за разрешения от бремени Реи Сильвии и ее заточения. Слышал он, наверное, и о приказе Амулия утопить детей Реи в Тибре. Но какие меры он предпримет?

В раздумьях Фаустул не заметил, что он с пастухами прошел большую часть пути и находится уже неподалеку от Альбы-Лонги. И Фаустул стряхнул с себя раздумья, словно пробуждаясь от неспокойного сна, и огляделся вокруг. А, они на правильном пути! Вот и деревня, в которую они направились. Конечно, все знали, где проживает Нумитор, так как все были в услужении у него. Но такое служение было не в тягость для каждого, ведь свергнутый царь был добродушным и мужественным человеком, но ему не хватало осторожности и немного хитрости. А без этих качеств невозможно оставаться на плаву в бурных политических перипетиях.

А Нумитор в это время находился в поле со своими верными слугами, которые не покинули его и после изгнания из Альбы-Лонги. Он собственноручно косил на опушке еще свежую осеннюю траву, не выгоревшую от солнца благодаря могучим кронам деревьев, и изредка вытирал соленый пот со лба. Чуть поодаль за опальным братом Амулия следили стражники, неукоснительно выполнявшие приказ узурпатора. Заметив Фаустула, который подошел со своими пастухами, Нумитор перестал косить траву и, вытерши пот со лба и крепкого торса краем льняной ткани, чуть заметно кивнул головой и поднял для приветствия руку. Фаустул, конечно, понимал, что ему и Нумитору следует воздержаться от дружеского обращения, так как неусыпные стражники были начеку. Чтобы не возбуждать подозрения у стражи, смотритель заявил Нумитору довольно громко о том, что ему нужна помощь. Нумитор кивнул и помахал рукой своим людям. И группа людей – с Нумитором и Фаустулом впереди – пришла в движение и направилась к скромному жилищу опального брата Амулия.

Жилище Нумитора представляло собой довольно большую квадратной формы хижину из дерева и глины, крыша которой была покрыта кусками черепицы. Перед входом Нумитор сделал знак своим людям оставить его наедине с Фаустулом. Те повиновались, а стражники, которым уже изрядно поднадоело постоянно следить за бывшим правителем Альбы-Лонги, остались во дворе и растянулись на сеновале. Фаустул не вызывал у этих ленивых и самоуверенных вояк беспокойства – ведь старый пастух теперь состоял на службе у Амулия.

И вот Нумитор и Фаустул оказались внутри жилища. Нумитор хотел спросить, в чем дело, но осторожный и хитрый Фаустул только приложил палец к губам. С молчаливого согласия Нумитора, пастух взял кусок угля из остывшего костра в печи, достал кусок грубого холста и нацарапал на холсте только три слова: «Я нашел близнецов…» На изможденном от страданий последних дней лице Нумитора появилось легкое возбуждение, смешанное с надеждой. На холсте появилась следующая надпись: «Они чувствуют себя хорошо. Что делать с ними?» Нумитор облегченно вздохнул и улыбнулся, его ответ не заставил себя ждать. Бывший правитель Альбы-Лонги нацарапал, озираясь на дверь, следующие слова: «Оставь в своем доме. Я буду давать тебе пищу и одежду. Потом отправь их в Габии.» Фаустул задал вопрос на холсте: «Как назвать их?» Нумитор ответил: «Решай сам». Вдруг снаружи послышались шаги, Нумитор быстро схватил холст и уголек и бросил эти опасные улики в предварительно зажженный очаг. Дверь отворилась, и в помещение вошли двое стражников, которые сразу же осмотрелись вокруг в поисках подозрительных вещей. Впрочем, огонь в очаге уже успел уничтожить тонкий кусочек холста, и стражники не заметили ничего подозрительного.

Нумитор, успокоившись, встал и уверенным тоном бросил Фаустулу:

– Ну что ж, пора прощаться. Если ты испытываешь трудности, Фаустул, то я вышлю тебе пищу и одежду.

Фаустул, в свою очередь, картинно поклонился Нумитору:

– Благодарю тебя, о хозяин этого дома. Ты же знаешь, какое ужасное наводнение было на наших землях.

С этими словами пастух удалился, стражники вышли вслед за ним, а опальный брат Амулия остался в одиночестве. Крах собственного правления в Альбе-Лонге научил искреннего и беззаботного Нумитора осторожности, бывший правитель стал даже прибегать к хитрости в крайних случаях. Вот на этот раз эти качества ему, человеку, не сведущему в политических интригах, весьма пригодились и еще пригодятся в будущем.

Уже стемнело, когда Фаустул со своими верными людьми вернулся в свою хижину. Остальные пастухи уже пригнали стада и потихоньку расходились по своим жилищам. Дома Фаустул застал жену, хлопочущую у домашнего очага, а их сыновья играли с близнецами.

Фаустул, войдя, бросил взгляд на циновку, на которой лежали близнецы и произнес:

– Жена, завтра же я сделаю колыбельку для наших найденышей.

Сметливая Акка Ларенция все поняла:

– Неужели эти двое будут жить с нами! Мы и без того бедны, Фаустул! Посмотри, сколько у нас ртов!

– Успокойся, жена! Я поговорил с Нумитором – он поможет нам пищей и одеждой. А потом мы направим их в Габии для обучения. Да… я, кажется, придумал имена, которые будут носить близнецы, – при последних словах старый пастух хлопнул себя по лбу, – Ромул и Рем!

– Почему ты так решил, а не по-другому? – вопросила хозяйка.

– Потому что я нашел этих двоих, сосущих молоко у волчицы! Так и будет!

И Фаустул с торжествующим видом направился к кроватке с близнецами. Его сыновья почтительно расступились, сам же пастух взял одного из малышей на руки, более резвого, и произнес:

– Это Ромул!

И положил в кроватку. Потом взял второго:

– И Рем!

И положил второго рядом с первым.

Хозяйка подошла с недоуменным видом и возразила, упершись руками в бока:

– Но как же мы будем их различать, муж мой? Неужели мне придется сшить им одежду разных цветов?

Мальчуганы ехидно захихикали за спиной, хозяйка прикрикнула на них, и те притихли.

– И это тебе придется сделать, – улыбаясь, ответил Фаустул, – но я заметил, что один из близнецов более резв и меньше плачет, а второй немного медлителен и любит распускать нюни. Первый – это Ромул, то есть сильный, а второй – Рем!

– Ладно, пусть будет по-твоему, – выдохнула хозяйка. – Мальчики, идите все спать!

Вслед за детьми, улеглись и сами родители. Местность погрузилась в ночную мглу, хотя было тепло и где-то раздавались звуки, производимые ночными животными и птицами.

Проходило время, день сменялся ночью, осень уходила под напором зимы, зима уступала дорогу весне; потом вновь этот круговорот в природе, поколения сменяли поколения – Ромул и Рем росли очень быстро, и через некоторое время младенцы превратились в красивых и сильных мальчиков. Близнецы выделялись среди остальных ростом, силой, отвагой да организаторскими способностями. Все это время два брата-близнеца росли и воспитывались в семье Фаустула и Акки Ларенции. Нумитор не забыл про обещание, данное Фаустулу, – он снабжал дом Фаустула всем необходимым. А Фаустул, как обычно, следил за молодыми пастухами: обходил стада, учил молодежь всем премудростям их ремесла да приходил к Нумитору за пищей и одеждой для близнецов и докладывал опальному брату Амулия о состоянии стад. Что касается стражи, то беспечные стражники, усыпленные примерным поведением и добротой Нумитора, не проявляли обеспокоенности из-за каких-то тюков с пищей и одеждой. Впрочем, стражники тщательно досматривали содержимое этих тюков, которые Нумитор передавал Фаустулу. А хитрый смотритель стад сказал стражникам, что у него в семье пополнение и в связи с этим он, немолодой пастух, испытывает материальные трудности.

Ромул и Рем тем временем помогали своему приемному отцу по хозяйству: пасли овец на пастбищах, добывали древесину в лесу на дрова, охотились на диких зверей, а иногда ловили рыбу на острове, что находился посредине Тибра, неподалеку от поселения пастухов. Ну и, конечно, помогали приемной матери по дому, ведь Акке Ларенции приходилось нелегко, чтобы содержать хижину в порядке и чистоте. За это время Ромул и Рем так привязались к семье пастухов, что у них даже не оставалось сомнений касательно их происхождения. Да, они – пастухи, такие же, как и остальные. Но, позже, когда близнецы подросли, другие люди стали замечать у близнецов качества, которые выдавали их знатное происхождение: так Ромул выделялся среди других благородной осанкой, крепким умом да способностями лидера, а Рем, хотя и уступал первому по некоторым качествам, все же не походил на простого пастуха. Одним словом, и тот и другой проявляли качества, более присущие царским детям, чем простолюдинам.