За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий

— А почему не верблюды? — поинтересовался Ахмед.

— Потому что тигры верблюдов жрут, а не наоборот, — отрезал я.

— Я, конечно, местную специфику еще не освоил. Но есть у меня серьезное подозрение, что племя первобытных людей, которое вы тут встретили, единственное племя на территории всей Европы. И встретили вы его только потому, что ваша дефективная теория вероятности решила вам в очередной раз подыграть. Типа как в дурака на раздевание с симпатичной девушкой низкой социальной ответственности. Но и теорию вероятностей нельзя нагружать до бесконечности. Иначе она такого отчебучить может, что мало не покажется.

— Ахмед, вот ты когда сюда добирался, многих по дороге встречал?

— По правде говоря, — почесал в затылке Атлант, — я не очень хорошо помню. Так отрывочные картинки. Мне верховный жрец сказал — у него просветление случилось — садиться в лодку и плыви туда, где солнце восходит. Сказал, что скоро вся Атлантида уйдет на дно океана. Сказал, что я один выживу. Сначала я долго плыл на лодке. Уже далеко отплыл, когда страшный взрыв услышал. Волна громадная, метров сто высотой — только пологая очень — лодку подняла и потащила вперед. Быстро-быстро. Потом волна спала, а я дальше поплыл. Плыл все время на восход солнца. Лодка большая с парусом. Плыл очень долго. Ел одну рыбу и пил вино. Вина было кувшинов двадцать, каждый литров по пятьдесят. Выпил все. Потом долго мучила жажда, даже соленую воду пробовал пить. Потом выбросило на берег. Шел на восход солнца. Год шел, два шел, зима, лето, зима, лето. Из людей никого не встречал. Потом встретил Женьку. Хотел по голове ему настучать и остался без дубины. Из самой Атлантиды дубину тащил, жалко, — жалостливым тоном заныл Ахмед.

— Ну хотя бы стало понятно, что алкоголизм, которым страдает великан, не врожденный, а благоприобретенный. Это же надо, тонну вина вылакать за один заход. Практически не закусывая, — отметил я для себя.

Женьку же заинтересовал другой вопрос.

— Хорош из себя убогого корчить, — возмутился мой однокашник. — Как же, мы люди не местные, дяденька дай копейку. А что за шалман ты с собой в племя притащил? Человек в двадцать. Да ушлые все такие. Не успели обжиться, сразу же решили свои порядки навести. Пищу им на отдельном костре готовить. Из женщин подавай исключительно девственниц. Местным богам не поклоняйся. Юрка говорил, что пока первую пятерку на окружающих деревьях не перевешал, они все племя перебаламутили. Правда потом притихли. Мы их в качестве ударной силы во всех стремных ситуациях еще лет десять потом использовали. Пещерного медведя завалить, или грибочков незнакомых попробовать. Пока все почти и не вымерли. Один Абдула остался.

— Если ты про этих рыжебородых карликов рассказываешь, — уточнил Ахмед, — так они не со мной. Они за мной. Последние две недели след в след тащились и все норовили меня съесть. Я сразу понял, как только их в первый раз увидел, что они каннибалы. Я уже и ловушки ставил и засады организовывал, половину перебил, а остальные чуть было меня не завалили. Если бы Жеку не встретил, точно меня бы сожрали.

— Вот ведь когда правда открывается, — задумчиво протянул Ахмед, осознав, что на протяжении почитай двадцати лет пребывал в заблуждении. — Я-то думал, они ваши, местные. Помнишь, мы с тобой после знакомства в племя вернулись, через четыре дня. Я как увидел, что эти самые карлики на сучьях болтаются, еще подумал, хоть вы и каннибалы, но дисциплина у вас, почти как в Атлантиде. Решил долго не задерживаться, и при первой возможности сделать ноги. А потом пообвык немного. С особым экстремизмом больше не сталкивался. Да и ты с Юркой, люди вроде интеллигентные. А потом, меня скрутило.

— Здравствуйте, я ваша тетя, приехала из Ленинграда, — резюмировал я. — Как сгонять в Индостан за десять тысяч километров, посмотреть чего где плохо лежит, так это запросто. А выяснить, что под носом творится, что за подозрительные личности по окрестностям шляются, так не царское это дело.

— Не-е, Андрей, ты не моя тетя. У нас в Атлантиде теть вообще не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вот и думай, — отметил я, — то ли великан напрочь лишен чувства юмора, то ли наоборот. Он так меня троллит.

— А с карликами действительно незадача вышла, — согласился Ахмед.

— Спишем все на неувязки организационного периода, — закрыл тему Женька. — Будем надеяться, что с Абдуллой в ближайшее время ничего не случится, вот мы его и порасспрашиваем.

— Итак, подведем итоги, — решил я высказать свою точку зрения касательно услышанного. По правде говоря, мне эти романтично-идиотические прожекты за два часа практически непрерывного монолога моего однокашника, успели изрядно надоесть, К своему стыду, сам я по жизни отличаюсь изрядным прагматизмом и не слишком уютно себя чувствую в обществе энтузиастов. Хотя определенное рациональное зерно я все же уловил в Женькиных рассуждениях.

— В целом, Жека, если закрыть глаза на то, что все сказанное тобой полный бред, я готов присоединится к этому вашему проекту на добровольных началах. Тем более, что с учетом знаний, накопленных последующей человеческой цивилизацией, можно в десятки-сотни раз сократить время, необходимое для освоения тех же технологий. Вместо того, чтобы проходить тысячелетиями всю цепочку: медь — бронза- железо — сталь, можно за пару столетий попытаться соорудить доменную печь. И так практически по всем позициям. О той же химии вообще молчу. А сельское хозяйство, а та же легкая промышленность.

Внезапно, неожиданно для самого себя, я преисполнился энтузиазмом, осознав все перспективы, открывающиеся перед нами.

— Да с помощью обыкновенных справочников мы сможем не то что за десять тысяч лет, за пять, а то и быстрее достигнуть стадии первых полетов в космос. Ахмед, Гагариным будешь?

Судя по недоуменной физиономии Атланта, мои друзья так и не удосужились просветить Ахмеда, касательно истории покорения космоса и достижений землян в этом направлении. — Надо будет заняться просветительской деятельностью, — отметил я для себя. — Но это попозже.

— Позволь только прояснить один момент, — продолжил я допытываться у Жеки. — Каким образом вам удалось перебросит сюда всю необходимую литературу. Бумажные справочники они-то тяжелые. Ты же что-то говорил про ограничение по весу. Или вы ноуты с собой прихватили. Компы это, конечно, лучше, чем макулатура, только как с питанием проблему решили? Неужели солнечные батареи четверть века подряд работают?

Признаться, гробовая тишина, послужившая мне ответом на мое естественное любопытство, мне здорово не понравилась. А когда Жека тяжело, очень тяжело вздохнул, я, на всякий случай, решил, что мне это показалось. Сугубо для того, чтобы проигнорировать мысль, возникшую у меня в голове. Проигнорировать не удалось.

— Вы что, идиоты, ни одного справочника с собой не взяли? Не может этого быть. Не верю!!!

— Очередной тяжелый вздох подтвердил мои самые ужасные предположения.

— Ну конечно, — внезапно успокоился я. — О каких справочниках может идти речь, если весь лимит веса был потрачен на предметы первой необходимости. В том числе на три килограмма резинотехнических средств контрацепции.

— Да ладно тебе, Андрей, будто мы сами ничего не понимаем. Просто собирались все самое нужное переправить вторым заходом. А сначала просто так. Разведка. Ну и не получилось.

Перипетии прошедших суток таки дали себя знать. С чувством выполненного долга мы с Женькой завалились спать, а Ахмед, сообщил, что он ни в одном глазу, поэтому по шастает по ближайшим окрестностям.

Утром меня разбудило Жекино мурлыканье: «Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река. Кудрявая, что ж ты не рада Веселому пенью гудка?». При этом однокашник безбожно фальшивил, проявляя незаурядный талант. Ему удавалось не попасть ни в одну ноту.

В этой песне неправильно было все. Рассчитывать на прохладу, глядя на раскаленный огненный шар подымающийся над горизонтом и прекрасно различимый сквозь дыру, служащую входом в пещеру, точно не приходилось. Река замерла полированным зеркалом, наглядно демонстрируя своим поведением полную неподвижность атмосферных масс. Осталось определиться с вопросом, а кто тут из присутствующих мужиков кудрявая, а самое главное, можно ли числить трубный рев, раздавшийся, как хотелось бы надеяться издали, и от которого затряслись стены пещеры, вырубленные в монолитном граните, за гудок. Судя по контексту — заводской.