Февраль Водяного - Ким Сатарин

Репортаж закончился, а я все думал: успокоится ли водяной, приняв случайную жертву? И пришел к выводу, что на мое положение судьба случайных утопленников никак не повлияет. "Через день февраль кончится, начнется весна. Надо спешить. 29 февраля день особый, между зимой и весной. Самое время жертву приносить. Да, еще и зима теплая, в воду можно прямо с берега войти". Мои мысли переместились в плоскость практической организации.

"С неба льет дождь, все вокруг мокрое, костра не разведешь. Взять полушубок, чтобы быстро укрыться им после купания? Если водяной примет жертву и простит меня, надо будет суметь выбраться из воды и согреться". Прихватить пневмонию мне совсем не улыбалось. Ну, а если из воды мне выбраться не суждено, тогда полушубок мне точно никогда не понадобится и пусть его забирает случайный прохожий. Подумывал я и о полотенце, и об обуви, в которую можно быстро вскочить на берегу. Попросить у кого из соседей валенки?

Но больше всего меня страшила мысль о стылой февральской воде, в которую мне предстояло погрузить свое изнеженное тело. Надо было подготовиться. Я решительно отправился в ванную, включил холодный душ, разделся и, зажмурив глаза, прыгнул под ледяную струю. Тело обдало холодом, как обожгло. Дыхание разом застыло в груди, мышцы сковало, а голова, казалось, загудела, грозя развалиться на части. После секунды невероятного ужаса я смог вдохнуть. Оказалось — ничего страшного. Просто холодно, аж ноги сводит. Я переключился на горячую воду и отогрелся.

Можно даже сказать, что я почувствовал себя восхитительно. Еще ощущалась в теле некоторая дрожь, еще тело не успело забыть первого прикосновения холода, а я уже чувствовал прилив сил. Настроение разом резко улучшилось. Я смог! Пусть невесть какое геройство — встать под холодную струю, но я на это решился. И никаких видений, никаких неприятных неожиданностей. Значит, я на правильном пути.

Двадцать девятого февраля я вышел к берегу реки возле места жительства водяного. Тоне я оставил дома записку, извещающую том, что я собрался почтить водяного очистительным купанием. С собой я взял нательный крестик на золотой цепочке. Уже много лет я его не носил, но рассудил, что лучшей жертвы хозяину реки и не представишь.

Ноги скользили на раскисшей грязи и я, плюнув на все, разулся. Идти было все так же скользко, но этот жест придал мне решительности. Холодный ветер приветствовал меня своими порывами, пригибая голые ветви деревьев. Разом окоченевшие ноги вроде даже и холода не чувствовали. Я скинул полушубок на чудом уцелевший островок снега и быстро разделся. На куске войлока, который я положил возле самой воды, сиротливой горкой возвышалось мое белье. Ботинки стояли рядом. Я повернул их носками в сторону берега и решительно шагнул в воду. Шаг, второй — холод свел все тело, но я, подогреваемый мыслями о скором решении своей судьбы, плюхнулся в воду пузом, погрузившись с головой.

Свои ощущения я передать не смогу. На меня как будто уронили бетонную плиту, одновременно стегнув электрическим разрядом. За секунду я еще успел разглядеть то ли комок водорослей, то ли зеленую бороду под огромными желтыми кругами, а в следующее мгновения я вихрем выскочил из воды и я, встав на войлок, принялся лихорадочно растираться, приплясывая. Как ни странно, мерзли у меня только ноги. Не помогли ни теплые носки, ни попытки, одевшись, пробежаться по берегу. Я лишь упал пару раз, перемазав полушубок в грязи до полной невозможности использования в людных местах.

Полушубок по городу я нес под мышкой. Разгоряченный купанием организм в нем, собственно, совершенно не нуждался. Мне было тепло, даже жарко — в двух теплых футболках и свитере — только вот ноги мерзли. Ввалившись в свою квартиру, я первым делом налил себе горячую ванну. Только там, наконец, мне удалось отогреть застывшие ноги. Вернувшаяся с работы Антонина нашла меня в кресле, блаженствующего перед телевизором. Идти на съемную квартиру совершенно не хотелось.

— Игорь, что с тобой случилось!? — крик жены вывел меня из созерцания голубого экрана.

Мне-то казалось, что не случилось ровным счетом ничего. Голова не болела, слабости я не ощущал. Разве что — лень обуяла. Но мне так хорошо было в кресле, так не хотелось подниматься…

Зеркало отразило мое лицо — изможденное, с горячечным блеском глаз, с неизвестно откуда взявшимися морщинами. Я повернул голову из стороны в сторону, и комната поплыла у меня перед глазами. Прижавшись к стенке я сделал шаг к креслу, другой — и Тоня подхватила меня, помогая добраться до стоящего в центре комнаты кресла.

— Игорь, ты в реку лазил, что ли? У тебя температура, ты весь горишь.

— Зато голова не болит, — радостно сообщил я и моя половина глянула на меня с жалостью.

Потом приезжала скорая помощь, соседи несли меня на руках вниз, стены подъезда казались необычно яркими, как будто их только что отремонтировали, а потолок кареты скорой помощи нависал надо мной, давя на грудь и я все просил его приподнять…

После в моей памяти смешались беспрерывные уколы, белизна потолка и халатов медперсонала и лишь когда эту белизну проредил собою зеленовато-серый пиджак, я сконцентрировался. Над воротом пиджака я разглядел знакомое загорелое лицо с аккуратно подстриженными волосами. Виталий!

— Можете говорить, Игорь Сергеевич? Я Вас утомлять не стану, скажите лишь, что Вы увидели там, под водой?

И это все, что интересовало психолога? Однако, мне начинало казаться что во всем происходящем я, главное действующее лицо, меньше всех понимал, что же такое творится. Однако я ответил, добросовестно припоминая два желтых круга и ком зеленой пакли под ним. Только сейчас я сообразил, что это вполне могли быть глаза и борода некоего существа. Других его частей я, при всем желании, вспомнить не мог. О чем я со всей откровенностью Виталию и поведал.

— Почему это Вас так интересует, Виталий Алексеевич?

— Не так много в мире людей, своими глазами видевших водяного. Выздоравливайте, Игорь Сергеевич. Кризис миновал, можете о здоровье не беспокоиться, — психолог поднялся и пошел к двери.

Я смотрел ему в спину, и не мог понять, о чем мы сейчас говорили. Какой водяной? Он же меня убеждал, что все дело в подсознании!

Вскоре ко мне подошел кто-то из ординаторов, убедился, что я вполне контактен, пощупал пульс, сообщил что температура упала и удалился. Сразу после него возле моей койки объявился Валерка, психиатр.

— О, я вижу, ты выспался. Привет, Игорь! Нашу последнюю встречу помнишь? Здесь.

— Здесь? Мы у тебя в отделении разговаривали.

— Значит, не помнишь. Ничего, это нормально. У тебя тогда высокая температура была, тебя реанимировали по полной программе. И про водяного ничего не помнишь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});