Аннстис. Прекрасный новый мир - Чтец

— Да…, дела…. — Задумчиво повторил любимую присказку Аластора, — выходит пленных никто не брал, оружие и доспехи тоже остались при воинах, какое необычное нападение, дела…

Обшаривая путников, нашел несколько медных и пару серебряных монет, две фляги, пару мечей и четыре хороших кинжала, прямо таки бритвенной остроты. Но главная находка ждала меня у последнего тела. В отличие от остальных в него попали два арбалетных болта, и не в голову, а в грудь. Первый, пробив кожаный нагрудник, вошел в легкое, а второй прямиком в сердце. Как ни странно звучит, этому воину повезло больше всех. Повезло не в том плане, что он нарвался на разбойников, а что стрела попала в момент сокращения сердечной мышцы и не повредила сердце, хоть и мешала его работе. Таким образом, несчастный был все еще жив, вот только без посторонней помощи осталось ему явно не долго.

Вероятнее всего, раненного все еще можно спасти, надо только литра четыре донорской крови, в идеале снимок или ультразвук, чтобы без вреда вынуть болт рядом с сердцем. Короче не в том месте и не в то время ты словил стальные подарки, но кое-что мне все же сделать удастся. В начале, срезал кинжалом нагрудник и рубашку, чтобы освободить раны, потом я достал кристалл, подаренный Аластором, и напитал его силой. Получив перед собой иллюзорное изображение книги, отыскал заклинание малого исцеления, судя по описанию им можно снять усталость, придать сил, повысить регенерацию, залечить неглубокие царапины, убрать синяки и прочие неприятные мелочи. В принципе, неплохо, правда, для данного случая, как-то совсем не густо. Зато это достаточно простое целительское заклинание, на которое у меня точно хватит сил, а главное умения. Что-то более подходящее, вроде полного исцеления, способны только лучшие выпускники магических академий. А на великое исцеление, когда раны заживают прямо на глазах, раздробленные кости сами собираются, а отсутствующие конечности стремительно отрастают, способны только архимаги целители, и в этом я полностью солидарен с книгой.

Закончив с подготовкой, аккуратно начал извлекать болт рядом с сердцем. Миллиметр за миллиметром, стараясь работать синхронно с редкими ударами сердца, не спеша, в интервалы сокращения извлек первый болт и сразу же бросил целительское заклинание.

— Что же, начало удачное, пульс ровный, состояние стабильное, продолжаем. — Больше по привычке пробормотал я.

На всякий случай произнес еще одно заклинание исцеления и с удовольствие понаблюдал, как кровь остановилась, а рана покрылась свежей коркой, и принялся за второй болт. Действовал по похожей схеме, вынул железо, наложил заклинание, вот только все пошло к черту под хвост, началось внутреннее кровотечение и поскольку снаружи рана уже начала заживать кровь пошла горлом и на губах появились кровавые пузыри, — воин просто напросто задыхался. Лихорадочно соображая, что еще можно сделать, начал одно за другим накладывать на него малое исцеление, но успеха так и не добился. Кровь перестала стекать по подбородку, но по-прежнему оставалась в легких, не давая сделать вдох. Быстро извлечь ее я попросту не мог, воин сделал несколько судорожных движений ртом и затих…. Умер. Я устало сел рядом с телом и стал наблюдать, как душа медленно выходит из него, и, проходя сквозь мою вытянутую руку, продолжает подниматься, оставив мне свою часть и изрядно потускнев.

— Прости, я сделал все, что было в моих силах, — поднимаясь на ноги, тихо произнес я, — а теперь мне придется сделать то, ради чего я искал подобной встречи. Надеюсь, ты бы понял, почему я так поступаю. — С этими словами я вырвал из груди камень своего вместилища, вдавил его в рану воина и покинул свое старое потрепанное тело.

Первым делом, открыв глаза, посмотрел на себя старого со стороны, — боже, ну и страшилище, такой экспонат надо в дом ужасов продавать, — подумал я.

Потом попытался сказать примерно тоже самое вслух и согнулся в позе эмбриона пытаясь откашляться от крови. Зато уже через минуту, стоя с голым торсом и весь перепачканный, наконец-то смог вздохнуть полной грудью. Боже, как же приятно выполнять это, казалось бы, привычное действие.

— Ну вот, теперь-то я добился чего хотел, — уставшим голосом произнес я, — у меня хорошее, прилично выглядящее тело. Пожалуй, при наличии капюшона, вечером я могу показаться в какой-нибудь деревне или посетить трактир, где смогу узнать последние слухи и решить куда направиться, теперь тоя точно не пропаду и найду занятие себе по душе…

Критически себя осмотрев, начал наклоняться за остатками рубашки, чтобы утереть кровь, да так и застыл в непонятной позе с вытянутой вперед рукой. С момента смерти прошло не многим больше трех-четырех минут, ну максимум пять. Если задуматься это простая клиническая смерть, и плевать на тот факт, что клетки мозга могли начать отмирать, если все получится…

Быстро улегшись прямо в грязь и кровь, схватил шлем и начал с остервенением дубасить им себе в грудь, считал до трех и опять. И мне абсолютно плевать на мнение о моем душевном здоровье случайных свидетелей, если такие конечно будут. Я продолжал свое занятие до тех пор, пока не услышал робкий шум самостоятельно бьющегося сердца.

— Получилось! — на радостях подскочил и улыбнулся своему старому телу.

— Теперь я жив, снова жив, — радостно воскликнул я, — после всего через что мне пришлось пройти, я снова живой!

Моей радости не было предела, хотелось двигаться, кричать, веселиться. От избытка чувств наклонился и за голову поднял свое старое, потрепанное тело, от чего в руках остался только череп, — Ну что, мой друг Горацио, у меня получилось то, что и не снилось здешним мудрецам, — продолжал дурачиться я.

— Здравствуй, прекрасный новый мир!

Вот только у живого тела было свое мнение на этот счет, особое мнение. От гнилистой ауры здешних обитателей, что присутствовала в моей душе, сердце снова начало замедляться, я стал умирать.

— Твою так, — обеспокоенно сказал я и начал убирать вглубь себя эту свою часть.

— Твою…, - прохрипел, падая на колени, не в силах толком пошевелиться. — Что за напасть?

Оперся руками о землю и застонал от боли в груди.

— Если больно, значит еще живой, значит, есть еще шансы, есть возможности… — бормотал я после десятого по счету малого исцеления, дальше они мне уже не помогали, видать набрался максимальный эффект. — Никогда не понимал смысл этой присказки, но теперь я самый живой, у меня болит буквально все.

Пришлось отползти на пару метров, чтобы не лежать среди грязи, крови и трупов, после чего сел, прислонившись спиной к дереву, и наконец, смог перевести дух. Умирать я явно перестал, вот только и до полного выздоровления еще далеко, плюс мне не помешал бы хоть минимальный уход и крышу над головой. Аластор говорил, что здесь каждый дневной переход есть постоянный двор, не сказать, что он обманул…, просто я уже не раз проходил мимо заброшенных и полуразрушенных строений. Наверное, разумнее всего дойти до ближайшего такого «трактира» и получить хоть какое-то убежище, но вначале мне надо отдохнуть.

Часа через четыре, ближе к закату начали шевелиться результаты чужой разбойничьей деятельности. Видать закончился мой отдых, надо скорее уходить, дальше здесь находиться попросту опасно. Пришлось со скрипом подниматься, брать меч и рубить головы товарищей по несчастью, дабы выиграть время, чтобы собраться, и пока они не расчленили меня самого.

Закончив с этой неприятной необходимостью, стал прикидывать, что можно взять с собой. Скептически посмотрел на разрубленные останки воина и все-таки взял перемазанный кровью доспех и рубаху, как-никак свои я сам же и разрезал. Пересиливая себя, нацепил липкие от крови вещи, подобрал кинжалы и наполовину опустошил одну из фляг. Потом поднял меч и, замысловато крутанув, ловко вложил его в ножны. Постоял. Затем опять достал меч, отвернулся и снова крутанул, убирая в ножны.

— Однако, подарок откуда не ждали, мышечная память прорезалась, отлично, теперь хотя бы не порежусь. — Удивленно пробормотал я, опять доставая и убирая меч.

Кое-как собрался, осмотрел место стоянки с двумя свежо обезглавленными телами, скептически посмотрел на свое старое тело, и, подмигнув ему, двинулся в путь.

С каждым часом двигаться становилось все труднее и труднее, приходилось все чаше замирать на месте, чтобы перевести дух. От того чтобы плюхнуться прямо на обочину и наконец отдохнуть, меня удерживал только тот факт, что после ночи на холодной земле лучше мне не станет, поэтому сделав глоток воды, упорно продолжил передвигать ноги. Уже утром, с таким усердием сосредоточив все силы и внимание на движении, что едва не прошел мимо цели своего пути, заметил двухэтажный и, какой-то уж больно сильно обветшалый постоянный двор. Единственное, что в нем осталось целым, так это толстенная дверь и часть крыши, но выбирать то мне не из чего, лучше это чем ничего. Зайдя внутрь, посмотрел на разобранный справа пол, на остатки свежего костра и, совсем обессилив, рухнул на груду тряпья в углу, забывшись тревожным сном, первым сном за несколько месяцев.