Стрела, попавшая в тебя - Алена Белозерская

Девочка улыбнулась, взяла рюкзак из рук старика, вышедшего из машины, и быстро закивала в ответ на его слова. Полина подавила желание подойти ближе, чтобы услышать, о чем они говорят, наоборот, прижалась к кустам, стараясь слиться с зеленой листвой. Она с неприязнью смотрела, как Нина обнимает Хавьера, а тот ласково касается губами волос девочки. Эта картина, наполненная любовью и нежностью, вызывала протест внутри, потому что к такой «мерзости», как Хавьер, по мнению Полины, нельзя было испытывать никаких чувств, кроме ненависти. Но Нина, похоже, думала иначе. Она доверчиво улыбалась старику, охотно подставила лоб для поцелуя и сама коснулась губами щеки деда. У Полины руки задрожали от обиды, настолько естественно милым выглядело это прощание. Было страшно думать о том, что малышку целует старик, который убил ее отца, а девочка не знает, с каким чудовищем живет. Впрочем, судя по тому, что сейчас происходило, для нее он был и навсегда останется самым нежным и любящим дедушкой, тем, кто дарит тепло и никогда не причинит боль.

Когда девочка оставила Хавьера и побежала к зданию, стилизованному под викторианскую эпоху, Полина с облегчением вздохнула. Нина не заметила ее, присоединилась к шумным подружкам и вместе с ними исчезла внутри. Чтобы не упустить Хавьера, Полина быстрым шагом направилась к его машине и, подойдя, нагло взяла старика под локоть.

— Здравствуйте, сеньор Меркадос. Как поживаете?

Для нее было радостью видеть, насколько резко изменилось настроение старика. Та половина лица, которую пересекал шрам, задергалась и мелко задрожала. Затянутый белой пленкой глаз стал еще белее, чем был до этого. А второй, здоровый, так ярко вспыхнул, что, казалось, разлетится на мелкие кусочки от напряжения. Тонкие губы утратили цвет и растянулись в улыбке, за которой четко улавливался гнев. Похоже, старик испытывал не страх, как показалось Полине вначале, а ярость.

Полина быстро отметила, что дед, в отличие от Нины, повзрослевшей и изменившейся внешне, остался прежним. Волосы были той же длины, что и раньше, тонкие, белые, собранные в хвостик на затылке. Узкоплечий и поджарый, как танцор, дон Хавьер выглядел весьма неплохо для человека, разменявшего седьмой десяток. Полина вспомнила рассказ Тоби о любовницах старика и улыбнулась, вполне понимая, отчего женщин влечет к нему. Наверняка он охотно одаривал их подарками, впрочем, щедрость здесь уходила на второй план. На первом месте оставалась явная физическая привлекательность, как бы смешно это ни звучало в отношении шестидесятилетнего ловеласа. Сильный и властный, способный защитить и дать почувствовать себя в безопасности; такие мужчины всегда будут нравиться женщинам, вне зависимости от своего возраста. К тому же Хавьер выглядел лощеным и ухоженным, от него приятно пахло парфюмом и веяло изысканностью, присущей людям высшего круга. Подобная утонченность, смешанная с интуитивным ощущением чего-то дикого и опасного, вызывала желание прикоснуться к миру этого харизматичного человека. Однако Полина прекрасно знала, кто именно стоит рядом, поэтому не обольщалась и не поддавалась его обаянию, заодно не позволяла себе испытывать превосходство, понимая, что перевес на ее стороне слишком мал и вызван лишь неожиданным появлением. Главное, чтобы Хавьер не догадался, что, кроме этой карты, у нее больше не было ни одного козыря. Поэтому Полина не стала демонстрировать излишнюю наглость, но старалась выглядеть уверенной.

— Доброе утро, мадам Матуа. — Дон Хавьер едва заметно приподнял уголки губ. — У меня все хорошо, во всяком случае, так было до вашего появления.

Полина хотела услышать в его голосе страх, однако вынуждена была признать, что старик держится хладнокровно.

— Все в порядке, Инес, — обратился он к женщине, свирепо уставившейся в лицо Полины. — Итак, мадам Матуа… — Хавьер намеренно замолчал и пошевелил бровями, предлагая гостье первой начать разговор, затем посмотрел в сторону школы, откуда донесся звонок, оповещающий о начале занятий.

— Наверное, вы хотите пригласить меня на кофе, — сказала Полина.

— Не хочу, но приглашаю, — Хавьер сделал шаг в сторону и указал рукой на заднее сиденье. — Прошу вас составить мне компанию, мадам Матуа. При других обстоятельствах я был бы рад оказаться в обществе столь красивой спутницы, но, увы, сейчас наша встреча не вызывает у меня приятных эмоций.

— Как жаль, — коротко бросила Полина, удобно устроившись в машине.

— Едем домой, — обратился Хавьер к Инес, присел рядом с Полиной и снова повернулся в сторону здания, в котором несколько минут назад исчезла Нина.

Поездка заняла всего двадцать минут, но в течение этого времени в салоне стояла такая гнетущая тишина, что, если бы машина еще хоть немного задержалась в пути, Полина наверняка не выдержала бы и первой начала разговор. Вместе с тем она понимала, что подобная поспешность будет выглядеть нелепо и выставит ее в невыгодном свете. Своим спокойным молчанием она убеждала Хавьера в том, что ничего не боится, полностью контролирует ситуацию и может повременить с беседой. Она с усмешкой наблюдала за Инес, которая пристально всматривалась в идущие позади них машины. Дамочка явно пыталась вычислить слежку и была бы очень удивлена, узнав, что единственный человек, осведомленный о местонахождении Полины, сейчас находился далеко от того места, куда они направлялись.

Дон Хавьер вдруг взял Полину за руку и, поднеся к губам, легко прикоснулся к запястью. Это было неожиданно, но она постаралась не выказывать удивления, лишь смущенно улыбнулась.

— Как именно? — спросил Хавьер, бережно положив руку Полины ей на колено.

— Проще, чем вам показалось бы, — ответила она, догадавшись, что он имел в виду.

— Вы снова рискуете.

— Не так, как в нашу первую встречу, — Полина перестала улыбаться. — Сейчас все иначе. Во избежание недоразумений сообщу сразу — я здесь не одна. В эту минуту за нами наблюдают, по крайней мере, несколько десятков глаз. Мои люди немедленно придут на помощь, если ситуация выйдет из-под контроля. — Она тут же пожалела о своих словах, испугавшись, что Хавьер попытается проверить, насколько реальны ее слова, поэтому быстро добавила: — Возле школы осталось две машины. По моему сигналу, или же в случае ваших неосторожных действий, Нину немедленно заберут.

— Я все понял. Вы действительно очень хорошо подготовились. Браво!

— Не паясничайте, — жестко оборвала его Полина и отвернулась к окну, разглядывая шикарные частные владения, мимо которых быстро ехала машина.

Белые особняки, утопающие в зелени, мощенные булыжником дорожки, бассейны, дорогие автомобили — все выглядело чересчур роскошным, и Полина уже давно привыкла к обеспеченной жизни и всем ее атрибутам, однако знала, что истинное богатство никогда не выставляется напоказ, в особенности столь кичливо. Главное в деньгах — это аристократичная подача, утонченность, вызывающая восхищение. Именно такие эмоции вызывала у Полины Ребекка, мачеха ее братьев, дворянский род которой имел многовековую историю. Она жила в старинном особняке в одном из лучших районов Лондона, владела многомиллионным состоянием, ездила в офис на «Роллс-Ройсе», однако ни один человек не увидел бы в ней и ее образе жизни надменности или, еще хуже, высокомерной презрительности. Богатство и простота — несовместимые качества, тем не менее Бек, как и другие миллионеры, знакомые Полине, умела изящно балансировать между тщеславной гордостью и полным отсутствием пафоса. Здесь же, в солнечном пригороде, на губах чувствовался неприятный привкус элитарности, причем пустой, ничем не подтвержденной.

Вероятнее всего, неприязнь Зайца к Буэнос-Айресу подействовала на нее либо присутствие рядом Хавьера, от которого буквально исходили волны гнева. Полина не стала разбираться, почему воздух в этом месте кажется ей горьким, сосредоточилась на мыслях о предстоящем разговоре.

Она отвлеклась от размышлений, проследив за ходом машины, которая свернула в зеленый переулок и остановилась перед высокими воротами, которые медленно открылись. «Мерседес» проехал к двухэтажному современному строению с огромными окнами и большой террасой, увитой белыми розами. Дверца перед Полиной открылась, и она вышла наружу. В трехстах метрах от дома виднелась желтая полоска пляжа, на который набегали серебристо-голубые волны. Прекрасный пейзаж несколько отвлек, но она быстро собралась и повернулась к Хавьеру, в эту минуту дающему тихие указания Инес. Та внимательно выслушала, бросила на Полину взгляд, в котором странным образом смешались пренебрежение и уважение, затем снова села за руль и выехала за ворота. «В школу помчалась, — догадалась Полина. — Понервничай, старый козел», — улыбнулась она, сделав несколько шагов в направлении залива. Вместе с тем она понимала, что, стараясь напугать Хавьера, ей не следовало перегибать палку. Человек, излишне возбужденный, может сотворить много глупостей, и дон Хавьер не был исключением. До этого момента он хорошо держался, но, если Полина продолжит в том же духе, ежесекундно демонстрируя свое превосходство, старик начнет нервничать и, не дай бог, поймет, что терять ему уже нечего. В этом случае последним пристанищем мадам Матуа будет не маленькое тихое кладбище лет через пятьдесят, как она мечтала, а песок под какой-нибудь местной пальмой.