Возрождение Феникса. Том 4 - Григорий Володин

Тимофей загорелся, снова готовый кидаться на бастионы холодности Лисицы.

Наконец выходит Анфиса. Короткое коктейльное платье, а сверху легкий бежевый плащ. Рот её чуть-чуть приоткрыт, и губы горят красным, словно кровь, на фоне бледной в свете луны кожи. Открываю дверь красавице княжне, а когда она усаживается, обхожу машину с другой стороны и располагаюсь рядом.

— Едем за Людой, — говорю. — Затем за Алесей. Ты ведь не против?

Вопрос для галочки. Я должен Анфисе сопроводительный кортеж за закупку спортпита для ватаги. Слово есть слово. Но тогда нужно ехать и за другими спутницами, иначе выйдет нетактично. Я выделю княжну, это заметят дворяне у «Зарницы», потом начнутся пересуды, что вот, Волконская встречается с Беркутовым, а остальные две на подхвате. Пускай уж аристократики думают, что я встречаюсь сразу с тремя, тогда всем одна польза: и мой статус вырастет в глазах света, и девушки не принижены.

Анфиса что-то мнется. В чем проблема? Хочет выглядеть единственной неподражаемой? Не ожидал от тебя, княжна.

Но нет, оказывается, причина зарыта вовсе не в эгоизме. А даже наоборот в желании поделиться своим сегодняшним положением.

— Сеня, а мы еще можем заехать за Елизаветой Артемовной? — неожиданно спрашивает княжна.

— За Бесоновой? К ней домой? — она кивает. — Можно было бы, но я сегодня не на танке.

Княжна улыбается, порадовавшись шутке. Злорадная она немножко. Только я, конечно, опасаюсь не Лизу, а в целом Дом Бесоновых. Ричарда, княгиню Кали, семейку вассальных крокодилов, того странного слепца, да мало ли кого еще. Опасностей там целый рой.

Но обходится без эксцессов. Девушек забираем за час. К счастью, все уже накрасились, оделись и больше никого ждать не приходится. И вот мы впятером мчим в «Зарницу». Румяная Алеся от смущения ломает руки. Анфиса сохраняет на лице улыбку, но то и дело озабоченно поглядывает на Лизу. Люда держится более уверенно. А Лиза так вообще излучает безмятежность, спокойствие и непоколебимую уверенность. Осанка прямая, без напряжения, как у царицы в окружении подданных.

— Арсений Всеволодович, вы сегодня прямо как проказник, — замечает Лиза, сверкнув улыбкой и заставив других барышень чуть зажмуриться.

— Елизавета Артемовна, а я считал, что как верный кавалер, — поджимаю губы в притворном расстройстве.

— Верно считали. Но в том-то и дело, — поясняет княжна. — Думаю, Анфиса и Люда меня прекрасно поняли.

Втянутые в разговор девушки кивают. Алеся же испуганно вжимается в кресло. Я смотрю на барышню и грустно вздыхаю:

— Значит, мы с Лесей остались вдвоем в неведении. Но нам не привыкать, особенно на поле. Правда же, Лесь?

— Правда, — кивает ободренная моей поддержкой барышня.

Улыбка Лизы чуть гаснет:

— Не расстраивайтесь, Арсений Всеволодович. Вам с Алесей Прохоровной недолго мучиться наедине.

— О, Елизавета Артемовна нас сейчас спасет, — я снова смотрю на Алесю. — Как приятно.

— Девочки и мальчик, — вставляет Люда. — А давайте уже без отчеств? А то как на государственных переговорах, ей-Сварогу. Так скоро начнем употреблять канцеляризмы словно госслужащие. И у нас получится не сборище друзей, а разнополая рабочая группа под председательством Арсения Всеволодовича. — Все смеются. — Такого нам не надо. Поэтому сегодня без упоминаний батюшек.

— Я бы с радостью, — вдруг смущается Лиза, разом потеряв всю свою горделивость и украдкой взглянув на меня.

— Тоже, — чуть отходит от страха Алеся.

— Тогда решили, — улыбаюсь. — Ну так что ты, Лиза, вещала про мое проказничество? Просвяти-ка. Вроде веду себя по этикету. Кого на вечер веду, за теми и заехал.

— На красивой машине, — поддакивает Леся, погладив кожаную перетяжку сидения. Зеленые глаза барышни вспыхивают. — Даже мой дядя впечатлился. В окно как глянул, так сразу сказал, что не ошибся в тебе.

— Передай мою благодарность Радимиру Львовичу за щедрую оценку.

— Арс…Сеня, — неожиданно самой робкой в нашей компании становится пепельноволосая княжна. — Соблюдая этикет приличий, вы нарушили этикет «собраний «Зарницы».

— А-а, вот оно что, — догадываюсь и почесываю щеку. — Значит, да будет так.

— А что в этом неправильного? — Леся хлопает глазками.

Ей поясняет Анфиса.

— Нравы в «Зарнице» простые. Даже очень. Не в почести правило: кавалер — дама. Здесь у многих принят формат «свиты». Самые крутые собирают вокруг себя табун поклонников. Обычно светские львы не заезжают за своими сошками. Когда сошек много, конечно. За единственной спутницей заехать могут. А у нас, на первый взгляд, именно ситуация «свиты»: один мальчик, куча поклонниц. Вот Лиза и подметила воспитанность Сени ему в упрек.

— Лиза слишком добра, — замечаю. — И не акцентировала внимание на том факте, что свиты собирают княжичи и княжны. То есть, скорее, это я ваша сошка, — подмигиваю Лизе, от чего она не теряется:

— Что ж, тогда прислуживай нам по совести, Арсений.

— И на других барышень не смотри, — добавляет Анфиса.

— И следи, чтобы наши бокалы были полными, — Люда.

— И танцуй только с нами, — вливается в коллектив Алеся.

***

В связи с предосенней прохладой залы в «Зарнице» натопили до духоты. Многие молодые аристократы вышли подышать на улицу, дожидаясь, пока сбавят жар. В руках у дворян сверкают полные бокалы. Примыкающие улицы наполнили звон хрусталя, смех и гвалт. Пролитое шампанское образовало на тротуарах пузырящиеся лужи .

На дороге раздается автомобильный гудок. Дурачащиеся дворяне торопятся сойти с проезжей части. Под свет неоновой вывески ресторана въезжает роскошный серебристо-черный «Майбах». Таганрожский премиум-класс, своершенство мирового автопрома. Далеко не каждый дворянчик такой себе позволит. Молодняк затихает и с любопытством ждет, когда покажется владелец. Кто он? Граф? Княжич? Может, цесаревна?

Первым наружу выходит блондин в темных джинсах, элегантном джемпере, ярко-синем пиджаке и замшевых мокасинах. Парень впечатляет стройностью, осанкой и особым шармом. Мало кто его узнает, лишь какая-то девица вскрикивает:

— Этот мальчик играл на концерте вместо Матронова!

— Аа, — сразу предполагает кто-то. — Попсовый певчик. Значит, фаворит из чей-то свиты.

— Делаем ставки, из чьей, — улыбается другой дворянчик с осоловевшими от вина глазами. — Ставлю тысячу рублей, что Шереметьевой. Она без ума от рок-н-рольщиков.

— Я здесь вообще-то, Орлов, — возмущается розоволосая девушка с пышным бюстом. — Ты со мной только что танцевал, пьянь. За грудь чуть ли не лапал, склерозник. Совсем не ценишь красоту под боком.

— Я принимаю ставку, Кирилл, — смеется Виктор Долгоногий. — Или уже поздно?

— Это точно Волконская, — говорит Шереметьева. — Мальчик — ее вассал. Она уже с ним приходила, никому не давала с ним поговорить даже минуту.

— Тебе опасно доверять чужих фаворитов, Ирина, — с улыбкой подначивает графиню Виктор. — И фавориток, кстати, тоже.