Башня грифонов - Наталья Александрова

Она постаралась не поддаться панике и продолжила идти в том же направлении. Как ни странно, внутренний голос помалкивал. Должно быть, он тоже перепугался.

Скоро, как она и ожидала, коридор разделился. Надежда снова повернула направо.

Насколько она помнила, на стене, метрах в десяти от развилки, было написано неприличное слово. Сейчас Надежда обрадовалась бы этому слову, потому что поняла бы, что идет верным путем. Она шла, вглядываясь в стены, – но ничего не видела.

Зато в темноте возле стены коридора промелькнула какая-то юркая серая тень.

Неужели здесь есть крысы?

Вообще-то, ничего удивительного: где им еще обитать, как не в подвале старого дома…

Надежда прибавила шагу и стала нарочно громко топать, чтобы отпугнуть крыс.

Большинство обыкновенных женщин боятся мышей, не говоря уже о крысах. Это древний, мистический, необъяснимый страх. Но Надежда Николаевна была женщина не совсем обычная. Когда-то она, как всякая женщина, тоже боялась мышей, но кот Бейсик перевоспитал ее. Дело в том, что каждое лето на даче он ловил мышей с завидным упорством и приносил их хозяйке. Надежда считала, что он делает это просто из вредности. Но, как бы там ни было, ей приходилось каждый раз убирать мышиные трупики с дорожки или с клумбы, и постепенно страх перед мышами у нее прошел. Так что теперь Надежда не визжала и не падала в обморок при виде крошечного мышонка.

Но крысы… крысы – это совсем другое дело.

Бейсик, при всех его охотничьих талантах, за всю свою кошачью жизнь не поймал ни одной крысы. Должно быть, он их тоже побаивался.

Крысы – животные злобные, хитрые и опасные, особенно когда их много. Надежда Николаевна не раз слышала страшные истории, так называемые городские легенды, – например о том, как до революции подвыпивший купец попытался проехать в коляске, запряженной парой коней, через переулок, по которому крысы ночью шли на водопой к Неве от зерновых складов. От купца и от лошадей остались только скелеты.

Поэтому сейчас Надежда со страхом поглядывала на снующие по углам серые тени и старалась как можно громче шуметь.

Чем дальше она шла – тем реже висели лампочки, тем темнее становилось в коридоре…

«Одно хорошо, – снова зазвучал у нее в голове внутренний голос, – голодная смерть тебе не грозит».

– Это почему же? – вслух спросила Надежда и невольно вздрогнула от звука собственного голоса.

«Потому что смерть от голода наступает только через две недели или даже позже, а так долго ты не продержишься. Умрешь от какой-нибудь другой причины».

– Замолчи! – крикнула Надежда.

Ее голос снова раскатился эхом, но на этот раз на него отозвался противный тонкий писк.

Она зашагала вперед, стараясь не поддаваться панике: ведь в критической ситуации именно из-за паники человек совершает роковые ошибки…

Снова впереди показалась развилка.

Надежда хотела повернуть направо, как она поступала каждый раз на обратном пути, но на этот раз ей показалось, что левый коридор немного суше и светлее. Самое же главное – ей послышались доносящиеся слева едва слышные голоса.

Надежда перестала сомневаться и бросилась налево.

Этот коридор действительно был светлее прежнего, так что можно было идти быстрее, не боясь споткнуться и переломать себе ноги. Надежда, почувствовав приближение свободы, готова была бежать сломя голову, и только усталость от долгого блуждания под землей удерживала ее от этого. Крыс здесь тоже не было, чему Надежда очень радовалась.

И те голоса, которые она услышала возле развилки, становились все слышнее. Теперь она уже была уверена, что эти голоса ей не мерещатся, что это не эхо подземелья подшучивает над ней, маня ее ложной надеждой. Она даже хотела сама подать голос, но потом какое-то смутное беспокойство остановило ее.

Надежда прошла еще метров двадцать и увидела новую развилку. Но теперь от основного коридора отходил не обычный горизонтальный туннель, а поднимающийся вверх наклонный проход с каменной лестницей, вроде той, по которой Надежда спустилась в это подземелье.

Ей казалось, что это было давным-давно, хотя в действительности с тех пор вряд ли прошло больше часа…

На этот раз сомневаться не приходилось, и Надежда полезла вверх по лестнице.

Теперь она отчетливо слышала доносящиеся сверху голоса.

Один из этих голосов принадлежал управляющему домом Константину Романовичу, второй был незнакомым. Но если раньше голос управляющего звучал с высокомерной начальственной самоуверенностью, теперь он явно перед кем-то оправдывался, как прежде перед ним оправдывался дворник:

– Да что вы, я же все понимаю… вы же меня не первый год знаете… я всегда исключительно с положительной стороны…

– Именно, я тебя знаю как облупленного! – перебил его второй голос, значительный хрипловатый баритон. – Знаю все твои фокусы! Ты прохиндей известный!

– Да что вы, я ни сном ни духом…

– Ни сном ни духом? – передразнил управляющего незнакомец. – Да мне стоит только отвернуться, ты у меня за спиной такого наворочаешь – потом за год не расхлебать!

Надежда, которая только минуту назад хотела подать голос, окликнуть людей и попросить помощи, передумала и остановилась. Ей не хотелось сейчас попадаться на глаза управляющему, не хотелось смущать его – еще подумает, что она нарочно подслушивала. Кроме того, придется объяснять, как она оказалась в подземелье, а это было бы непросто. Теперь-то уж точно станут ее подозревать, документы потребуют или, чего доброго, позвонят в фирму «Домострой». А там скажут, что никого они вместо Михаила Сергеевича не посылали. И что тогда будет? Лучше не думать о плохом.

Надежда поежилась и стала прислушиваться к разговору.

– Я тебе сколько раз говорил, – продолжал баритон, – я тебе сколько раз говорил, чтобы во дворе не было посторонних?

– Так я же специально замок навесил, чтобы они не шлялись… я же слежу, чтобы никого не было… и персонал специально на этот счет проинструктировал…

– Следишь? А откуда же тогда посторонние люди во дворе? С неба десантируются?

– Это все дворник… – вяло оправдывался управляющий. – Это он пускает невесть кого…

– Если дворник пускает посторонних – выгони его к чертовой матери! Только мне сдается, что не один дворник тут виноват! Что за женщина только что по двору ходила?

Надежда замерла: разговор, несомненно, зашел о ней.

Теперь было совсем нельзя появиться. Прямо, можно сказать, волкам в пасть.

– А это вы не извольте беспокоиться, – залебезил управляющий. – Это совсем даже не посторонняя, это из архитектурной фирмы женщина, по поводу паркинга… они там предварительные расчеты проводят, поэтому им нужно осмотреться…

– Ах, по поводу паркинга? Так ведь от них же раньше Станишевский приходил!

– Да, Станишевский… так ведь тут такое дело, умер этот Станишевский, скончался на днях, так что теперь эта женщина вместо него будет работать.

– Умер? – в начальственном голосе прозвучало удивление. – Что это он умер? Кто распорядился? То есть я хотел сказать, с чего это он вдруг умер?

– Говорят, сердечный приступ.

– Ну, это бывает… ладно, с этим понятно. А ты мне вот что скажи: что происходит в пятой квартире?

– В пятой? – на этот раз в голосе управляющего прозвучал настоящий испуг. – В пятой ничего не происходит. Что там может происходить? Вы же сами знаете, Аглая Виленовна за городом проживает, у зятя, а в квартире у нее никого, полный порядок…

– Никого? – грозно переспросил баритон. – Как это – никого, если оттуда какой-то шум доносится?

– Шум? Не может быть!

– Не может?! Ты что же, мне не веришь? Я что же, по-твоему, вру?

– Нет, разве же я посмею… я никогда себе не позволю… если вы какой-то шум слышали – так это, может, сквозняк или так, какие-нибудь звуки… да я знаю, что это за звуки, – это, наверное, пылесос шумит, там ведь Зульфия раз в неделю по средам пылесосит…

– Пылесос, говоришь? А почему на прошлой неделе оттуда ковер выносили?

– Ковер? – управляющий поперхнулся, закашлялся, потом все же проговорил: – Да, действительно, выносили ковер. В чистку его отдали. В химическую чистку.

– Испачкался, что ли?

– Ну да…

– А что это он испачкался, если в квартире никто не живет?

– Ну, пыль-то все время есть, даже когда никто не живет… вот и решили его почистить, чтобы все в полном порядке было, если хозяева вернутся…

– Вот и я о том же думаю, – в голосе второго собеседника прозвучала угроза, – вот и я хочу, чтобы все было в порядке, когда хозяева вернутся. Ты не забыл, Константин, какая важная персона в этой квартире проживает?

– Нет, не забыл, как можно… Аглая Виленовна, она… она такая женщина…

– Она, может, сама по себе не такая уж персона, но кто у нее зять – это ты должен помнить!