Кошка на раскаленной крыше - Теннесси Вильямс

Большой Па (придерживает дверь, чтобы она не вошла): Не открою. Я говорил, чтобы ты не таскалась здесь. В доме пять комнат. Нет, обязательно здесь проходить!

Большая Ма: Ну, разве можно так разговаривать! Ты еще это всерьез говоришь. (Он запирает дверь.) Дорогой ты мой! Дорогой! Ты не пошутил? Я ведь знаю, что ты любишь меня. (Еле передвигая ноги, с рыданием в голосе, она уходит. Голос у нее, как у обиженного ребенка. Брик срывается с места, берет костыль и направляется к галерее.)

Большой Па: Я одного прошу - оставить меня в покое. Она не верит, что меня от нее выворачивает. Я спал с ней слишком много лет. Надо было кончать это дело намного раньше, но старухе все было мало. Вот и растрачивался на нее. Говорят, каждому мужику отпущен свой лимит. Но все равно, кое - что у меня еще есть в запасе. Найду себе девку и отдам ей все, что осталось! За ценой не постою, удушу ее в мехах, закидаю бриллиантами и не буду слезать с нее до утра. Ха! Ха! Ха!

Мей (весело, за дверью): Это кто же так смеется?

Гупер: Это Большой Па смеется?

Большой Па: Дерьмо!.. Ну и сволочи оба! (Подходит к Брику, касается его плеча.) Да, Брик, мальчик мой, я... я... счастлив! Счастлив! (Покашливает, закусывая нижнюю губу, робко касается головой головы Брика. Но кашель усиливается; в смятении идет к столу, выпивает виски, лицо его искажено гримасой боли. Брик вздыхает и с усилием встает.) Что, ты не можешь посидеть спокойно?

Брик: Все жду.

Большой Па: Чего?

Брик (печально): Щелчка...

Большой Па: Что это еще за щелчок?

Брик: Щелчок в голове, после него наступает покой. Есть определенный предел, до которого я должен дойти, а когда я дохожу до него, раздается щелчок, вроде как... или...

Большой Па: Как?

Брик: Как щелчок выключателя, только в голове, свет гаснет, наступает прохлада ночи (глядит, печально улыбаясь) и покой.

Большой Па (свистит от удивления, подходит к Брику сзади и берет за плечи): Господи, а я и не знал, что тебе так скверно! Потому, малыш, ты стал алкоголиком?

Брик: Именно алкоголиком, папа. (Снова наливает виски.)

Большой Па: Пока думал о смерти, забыл обо всем. Я и не знал, что мой мальчик спился у меня под носом.

Брик (мягко): Теперь знаешь. Мне сейчас лучше побыть одному и ... помолчать.

Большой Па: Ты уже достаточно долго сидел молча один, а сейчас говоришь со мной. Во всяком случае я говорю с тобой. И ты будешь сидеть и слушать меня, пока я не скажу тебе, что мы закончили разговор.

Брик: Но этот разговор ни к чему не приведет! Сколько таких было! И, наконец, это... это... мучительно!

Большой Па: Хорошо, пусть это мучительно, но ты не встанешь с этого кресла! И костыль у тебя отниму. (Выхватывает у него костыль и бросает его.)

Брик: Я могу поскакать на одной ноге, упаду - поползу на четвереньках.

Большой Па: Смотри только, не сползи с моей плантации, а то придется выпрашивать на выпивку в дешевых забегаловках.

Брик: Я согласен, папа.

Большой Па: Но я не согласен. Ты мой сын, и я поставлю тебя на ноги. Теперь, когда меня самого поставили на ноги, я займусь тобой и приведу тебя в порядок!

Брик: Неужели?

Большой Па: Сегодня пришло заключение из клиники Очнера. (Лицо загорается радостью.) Единственное, что у меня могли обнаружить в этой знаменитой клинике, это спазмы толстого кишечника. Да и нервы у меня стали ни к черту из - за всех этих передряг.

В комнату вбегает маленькая девочка с горящим бенгальским огнем; она похожа на обезумевшую обезьянку и скачет туда и обратно, пока Большой Папа не выгоняет ее. Молчание. Отец и сын смотрят друг на друга. Издалека доносится женский смех.

Брик: Ты не был готов уйти?

Большой Па: Куда уйти!.. Когда мы уходим, мой мальчик, то уходим в никуда и навечно; что человек, что зверь, что птица - все одно! Да, я думал, что мне конец. Но сегодня я вздохнул свободно. Впервые за столько лет! Господи - три года! Это тянулось... (Слышен смех бегущих людей, мягкий звук взрывающихся ракет; их свет заливает комнату. Брик пристально смотрит на отца трезвым взглядом, затем неожиданно вскакивает с кресла и скачет на одной ноге за костылем, опираясь на мебель. Хватает костыль и торопится на галерею. Отец ловит его за рукав белой шелковой пижамы.)

Большой Па: Останься здесь, сукин сын, пока не разрешу тебе уйти!

Брик: Не могу. Мы говорим, говорим - замкнутый круг. Кончаем, где начали, и всякий раз выясняется, что тебе нечего мне сказать.

Большой Па: Мне нечего сказать? А то, что я буду жить, когда был уверен, что умру?

Брик: Ах, это... Да...

Большой Па: Сядь, спившийся щенок.

Брик: Папа...

Большой Па: Делай, что тебе говорят. Пока я здесь хозяин. (Вбегает Большая Мама, грудь ее вздымается от волнения.) Черт возьми, что тебе здесь нужно?

Большая Ма: Почему ты так кричишь? Я не могу больше...

вы - но - си - и - и - ть это! Не могу выносить!

Большой Па (замахивается на нее): Пошла вон!..

Рыдая, она выскакивает из комнаты.

Брик (мягко и печально): Господи...

Большой Па (яростно): Вот тебе и Господи!

Брик вырывается из рук и скачет на костыле на галерею. Большой Папа выдергивает у него из рук костыль и Брик, подворачивая лодыжку, цепляется за стул, издавая пронзительный крик от боли; теряет равновесие и падает на пол, стул опрокидывается на него.

Большой Па: Выродок, сын этой тупой твари!

Брик: Отдай костыль. (Большой Папа швыряет костыль в другую сторону.) Па, отдай костыль.

Большой Па: Зачем ты пьешь?

Брик: Не знаю, отдай мне костыль!

Большой Па: Подумай лучше, зачем ты пьешь, и брось пить.

Брик: Прошу тебя, отдай мне костыль, я не могу встать с пола.

Большой Па: Ответь сначала на мой вопрос. Зачем ты пьешь? Почему ты выбрасываешь свою жизнь, будто какой - то хлам, подобранный на улице?

Брик (привстав на колени): Па, мне больно. Я подвернул сломанную ногу.

Большой Па: Прекрасно! Значит, ты не совсем еще отупел от виски и можешь чувствовать боль.

Брик: Ты пролил мой виски...

Большой Па: Давай заключим сделку - ты скажешь, зачем ты пьешь, а я дам тебе выпить. Сам налью.

Брик: Сначала дай выпить, потом отвечу.

Большой Па: Нет. Сначала скажи, что тебя заставило пить?

Брик: Отвечу одним словом.

Большой Па: Каким?

Брик: Отвращение! (Раздается мелодичный бой часов. Большой Папа бросает короткий неистовый взгляд.) Ну, как насчет виски?

Большой Па: Отвращение к чему? Ответь сначала. Бессмысленно питать отвращение неизвестно к чему. К чему ты питаешь отвращение? Скажи, к чему?

Брик пытается (пытается подняться с пола, цепляясь за кровать): Хорошо. Постараюсь. (Большой Папа наливает виски и торжественно подносит Брику. Молчание. Брик пьет.) Ты когда-нибудь слышал слово "ложь"? Знаешь, что оно означает?

Большой Па: А что, тебе кто-нибудь врал?

Дети (хором за сценой нараспев): Мы хотим Большого Папу! Мы хотим Большого Папу!

Гупер (появляется в дверях на галерее): Большой Папа, дети зовут тебя.

Большой Па (грубо): Гупер, выйди.

Гупер: Извини.

Большой Па (захлопывает за ним дверь): Кто тебе врет? Мэгги?

Брик: Не она. Это не имеет значения.

Большой Па: Так кто же и о чем тебе врет?

Брик: Никто и ни о чем...

Большой Па: В чем же тогда дело, черт побери?

Брик: Все, все вокруг.

Большой Па: Что ты трешь лоб? Голова болит?

Брик: Нет. Я пытаюсь...

Большой Па: ...собираться с мыслями. Но ты уже не можешь. Твои мозги проспиртованы, пропитаны на сквозь. (Вырывает стакан из рук Брика.) Что ты, черт возьми, можешь знать о лжи? Да я книгу мог бы о ней написать, и все равно всего бы не высказал. Даже близко бы не подошел. Страшно подумать, сколько раз я мирился с ложью. А притворство? Говоришь не то, что думаешь, делаешь не то, что чувствуешь. Или вот, делаю вид, будто люблю жену, а на самом деле вида ее не терплю. Это после сорока - то лет. Врал, даже когда лежал на ней... Притворялся, что люблю Гупера, сукина сына, жену его Мэй и его пятерых ублюдков, орущих, как попугаи в джунглях. Господи, да мне смотреть на них тошно... А церковь! Всего выворачивает, стоит прийти в церковь, но я хожу. А эти клубы! Масоны!... А светское вращение. Дерьмо! (Боль заставляет его скрючиться, он опускается в кресло, голос становится мягким и хриплым.) А вот тебя я люблю, сам не знаю, за что. Всегда уважал и любил тебя и еще свою плантацию, свое дело, за то, что оно сделало меня человеком. Вот тебе и вся правда... А жизнь свою прожил во лжи и рядом с ложью!.. Почему ты не можешь жить так?... Придется, черт возьми, ведь кроме лжи и фарисейства в жизни ничего нет. Если есть что другое, скажи.

Брик: Есть. Есть еще одна штука, с которой можно жить.

Большой Па: Какая же?

Брик (поднимая стакан): Виски...

Большой Па: Это не жизнь. Это бегство от жизни.

Брик: А я и хочу убежать от нее.

Большой Па: Тогда застрелись. Я все - таки скажу тебе кое - что. Еще совсем недавно, когда я думал, что дни мои сочтены... (Эту речь он произносит в стремительном темпе.) ...я решил оставить тебе мое дело. Гупера и Мэй я ненавижу, знаю, что они платят мне тем же, а пять их маленьких обезьян мне противны, потому что - копия родителей. Почему я должен двадцать восемь тысяч акров богатейшей земли отдавать Гуперу в наследство? Почему? Но, с другой стороны, Брик, почему я должен, черт возьми, облагодетельствовать болвана, присосавшегося к бутылке? Любил я его - не любил? Почему? Когда он теперь сущий балласт? Нравственный урод?