Храбрый Тилли и другие истории (сборник) - Алексей Ольгин

– Жюль, я пошёл…

Я – за ним!

Хозяйка бульдожки как закричит:

– Жюль! Жюль!

Тут как раз подошёл автобус. Прыгнул я через две ступеньки и залёг под ногами у Тыниса. Будто нет меня. И поехали…

Эстер, как увидела меня, заплакала даже. Обняла и не хочет отпускать. Да я и не сопротивлялся.

Банный день

Сижу возле ванной комнаты. Слушаю, как вода из крана каплет: кап-кап… Хорошо бы, думаю, искупаться!

Смотрю, Тынис пошёл. Вода полилась, зашумела… Я сижу, Тынис поплавал – вышел. Эстер пошла. Вода полилась, зашумела… Я сижу. Эстер поплавала – вышла. Я сижу.

– Жюль, – спрашивает Эстер, – ты, может быть, пить хочешь?

Молчу. Догадается, думаю, или нет?

– Тынис! – зовёт Эстер. – Ты не знаешь, что с Жюлем? Не заболел ли? Тынис подошёл, нос щупает.

– Да нет, – говорит, – нос холодный. Жюль, ты, может быть, пить хочешь?

Молчу. Догадается, думаю, или нет?

– Жюль, хочешь косточку? – спрашивает Эстер.

Косточку я, конечно, хочу. Погрыз я её без всякого удовольствия. И опять пошёл к ванной. Сел и сижу. Слушаю, как вода из крана: кап-кап, кап-кап…

– Тынис, – говорит Эстер, – надо мастера вызвать, кран починить.

– Надо, – соглашается Тынис.

Молчу. Догадаются, думаю, или нет?

– Эстер, – вдруг спрашивает Тынис, – а когда мы Жюля в последний раз купали?

– На той неделе, – отвечает Эстер.

– А не пора ли снова, как ты думаешь?

– Пора, – говорит Эстер. – Только поздно уже.

– Ничего, – говорит Тынис. – Мы быстро!

– Наконец-то! – говорю. – Лучше поздно, чем никогда.

Как у меня потребовали паспорт

В нашей семье все путешественники. Пешком ли, на велосипедах или на автобусе – всё равно… Лишь бы на воздух…

Но больше всего мне нравится ездить на руках. Хотя породистой собаке это не к лицу.

На велосипеде тоже неплохо, если тебя везут… Тынис крутит свои педали, а ты сидишь в корзине, как вперёдсмотрящий. Куда интересней, чем бежать за велосипедом, да ещё на поводке.

В один прекрасный день чувствую – в доме что-то происходит… Обычно сумки в дорогу собирали или авоськи, а теперь чемоданы разложены. Ну, думаю, предстоит дальняя дорога. Надо полежать, сил запасти – вдруг придётся бежать за автобусом… Это я в шутку. Где это видано, чтобы собака за автобусом бежала!

Приходит расстроенный Тынис:

– То́йво заболел, собаку взять не может…

Про какую это он собаку говорит? Навострил уши.

– Заберём с собой, – сказала Эстер.

– А вдруг не позволят в вагоне везти, что же нам, собаку в багаж сдавать? – возражает Тынис.

– Поедем автобусом, – решила Эстер.

– Как знаешь, – сказал Тынис.

– Жюль, ты поедешь с нами? – спросила вдруг Эстер.

Она ещё спрашивает! Как они только могли подумать, что я с кем-то останусь! До чего непостоянны люди: то нельзя без них никуда пойти, а то сами уезжать без меня собрались!

Ничего не сказал. Ушёл в другую комнату.

На следующее утро мы на автобусной станции. Оглядываюсь вокруг – ни одной собаки. Ну, думаю, наверно, нельзя с собаками! Входим в автобус, водитель говорит:

– А справка о прививке у собачки есть?

– Есть, есть, – почему-то обрадовалась Эстер и подала какую-то бумажку.

– А паспорт?

– Конечно, конечно… – заторопилась Эстер. – Пожалуйста.

– Так, – сказал водитель. – Всё в порядке. Оплатите багаж.

– У нас уже оплачено, – сказал Тынис.

– Нет, за пёсика вашего… Какие у него размеры?

– Пятьдесят на пятьдесят…

– По инструкции положено платить как за багаж, – стоит на своём водитель.

Во мне всё переворачивалось от возмущения. Он ещё вздумает меня вместе с чемоданами запихнуть в какой-нибудь угол!

– Получите, пожалуйста, – сказала безропотная Эстер.

– И наденьте на него намордник, – говорит водитель.

– Как?! Он ведь ещё щенок! – хором сказали мои хозяева.

– Ничего не знаю – инструкция.

– Ладно, ладно, – сказал Тынис. – Как скажете.

– Что такое намордник? – спрашиваю я Тыниса.

– Лежи, лежи, – говорит Тынис. – Ты у нас чуть-чуть на тигра похож.

В гостях

Если уж ходить в гости, то только туда, где тебя ждут, а то неприятностей не оберёшься.

И что это Эстер взбрело в голову пойти в гости к скайтерьеру? Да ещё на пятый этаж! Нет, для меня пятый или десятый – всё равно, хоть на самое небо… Обидно, когда на тебя рычат, не успеешь на порог ступить.

Когда ко мне приходит кто-нибудь в гости, я рад-радёхонек. Пожалуйста, проходите. Может быть, пожевать чего-нибудь хотите? Не стесняйтесь, у нас не кусаются…

Но тут… Попадись мне эта каракатица на улице, я бы с ним поговорил! А здесь неудобно, всё-таки я у него в гостях. Хотя не совсем у него, а у его хозяйки, потому что его самого заперли на кухне. Чтобы не мешал. Только рычанье слышно.

– Ты чего? – спрашиваю через дверь.

– А ты чего? – бурчит скайтерьер.

– Я ничего, я так… – отвечаю.

– А если так – зачем пришёл?

– Если б знал – не пришёл…

– Вот теперь знай!

– Тебя как зовут? – спрашиваю.

– Тебе зачем?

– Чтобы знать, – говорю.

– Я тебя знать не хочу!

– А ты узнай, – сказал я вежливо.

Тут Эстер вышла в коридор.

– Жюль! Перестань лаять! Как ты ведёшь себя в чужом доме?!

Как я себя веду? Нормально. Знал бы, ни за что бы не пришёл в чужой дом.

Косточка

Если бы вы меня спросили:

«Жюль, скажи, пожалуйста: ты целый день играешь со своей косточкой, и когда ты успеваешь обо всём узнать? Столько разных историй ты напридумал и так весело их рассказал!»

Я бы ответил так.

У меня совсем не простая косточка. С одной стороны – гладкая, а с другой – ложбинкой.

Переворачиваю я косточку с боку на бок:

Блям-блям, хрум-хрум,Приходи рассказ на ум…

И готово! Вот вам новая история.

Булочка с изюмом

Пришёл я в гости к Несси. Беседуем на кухне.

– Знаешь, где растёт изюм? – спрашивает Несси.

– Нет, – говорю, – не знаю.

– А я тебе покажу…

Запрыгнула на табуретку, схватила со стола булочку.

– Вот гляди, здесь… Вкусно! – Выковыряла изюминку. – Угощайся…

– Спасибо, – говорю, – я не люблю изюм.

– Как можно не любить изюм! – удивляется Несси. – Я так целую миску могу съесть.

– А тебе, – спрашиваю, – не попадёт?

– За что? – испугалась Несси.

– За изюм и за булочку?

– Не знаю…

И попало. А ведь знала, что попадёт… Не за изюм, не за булочку, а за то, что на стол лазила.

«Собака второго этажа»

Хотя Тынис и не очень любит ходить в гости, мы с ним, однако, бываем в разных домах.

Один дом я хорошо запомнил. Там живёт русская борзая. Тынис назвал её «собакой второго этажа»… Вы спрашиваете, что за странное название? Сейчас объясню.

Когда мы пришли в дом, собака сидела на рояле, а головой упиралась в потолок. Можно было подумать, что, если она не будет упираться, потолок упадёт.

Сидит борзая на рояле – и без того высоченная, – и ей так нравится сидеть… Сидит и смотрит на всех сверху, со своего второго этажа.

Борзая всё-таки спрыгнула с рояля, но не сразу… Сначала на диван, который стоял у другой стены, и там посидела. Будто соображала – есть ли из-за чего спускаться на пол… А потом всё же спустилась и встала передо мной, как стена. И ничего за этой стеной не видно, такая она огромная.

– Тынис, я здесь! – прорычал я на всякий случай.

– Ты чего – боишься? – спросила борзая.

– Боюсь не боюсь, а как бы Тынис не потерялся… – сказал я.

– В нашем доме ничего не теряется, будь спокоен, – гордо сказала борзая и снова запрыгнула на рояль.

Осенние игры

Мне нравится, когда гости ко мне приходят. Особенно если на улице дождь идёт.

Несси не надо уговаривать, она хоть каждый день будет приходить.

Пришла в гости – давай играть! Беру я палку за один конец и держу, чтобы Несси не могла достать.

Пусть побегает, пигалица, вокруг,пусть попрыгает, коротышка тонконогая,пусть позлится, чумазенькая,пусть пощёлкает своими щучьими зубами…

Я уже запыхался, а Несси хоть бы что. У неё даже аппетит разгорелся, будто её дома не кормят. Я к миске с мясом, а она тут как тут. Уткнулась узкой мордочкой рядом и уплетает за обе щеки. Всё смолотила как мельница. Я не против. Вот косточку жаль… Да и какая уважающая себя собака отдаст свою кость? Не подходи! Но Несси так посмотрит своими бусинками – всё отдашь.

Только куда Несси с её зубами. Она лишь понюхает кость и тявкнет: мол, грызи сам! Сам так сам. Каждому своё. Несси хрящи, а мне кости… Мне хрящ на один зуб, щёлк – и нет его! А с костями приходится повозиться. Тоже дело. Времени – хоть отбавляй, лежу и мусолю свою косточку, пока не станет гладкой, аж заблестит.