Темнее ночи - Аманда Эшли

Вернувшись в дом, Александр тяжело опустился на стул возле компьютера, удивляясь внезапно появившейся потребности написать историю собственной жизни, а не один из тех выдуманных рассказов, что так легко ему удавались.

За все время своего существования Александр избегал мыслей о прошлом. Однажды он уже смирился со своей судьбой, принял все, как есть. Поступить иначе казалось немыслимым. Это был единственный способ не потерять рассудок. Не было пути назад и не было смысла утопать в жалости к самому себе. Как и оплакивать то, что навсегда утрачено.

Некоторое время он скорбел по своей жене и дочери, по своей прошлой жизни, а потом отбросил эти воспоминания, отказываясь вновь страдать и испытывать боль.

«Тогда почему, — спрашивал он себя, — почему это случилось сейчас?»

Ответ был смехотворно прост и одновременно невероятно сложен.

Это все из-за Кары. Что-то в ней напоминало Александру Анну-Мару, заставляя его тосковать по утраченной жизни, заставляя его страдать от осознания того, что он больше не смертный со всеми вытекающими из этого печальными последствиями.

Измученный, он всегда находил утешение в книге, над которой работал в тот момент.

Наклонился и включил компьютер. Некоторое время просто сидел, уставившись в монитор, а затем открыл нужный файл и начал читать с первой страницы.

ТЕМНЫЙ ДАР Глава 1

Я родился в небольшой деревушке в Румынии и был младшим из семи сыновей. Ходила старая легенда о том, что седьмому сыну седьмого сына суждено стать вампиром. И, как любого другого ребенка, это мысль пугала меня. Вампиры жили под покровом ночи и пили человеческую кровь. Пить кровь — от этой перспективы меня тошнило, но было и другое — вечно скитаться в ночи — что заставляло меня цепенеть от ужаса, ибо я очень сильно боялся тьмы. Сколько себя помню, все эти необъяснимые страхи являлись мне в ночных кошмарах. Множество раз я умолял мать сказать, что это выдумки и что я не рожден стать вампиром. И столько же раз она обнимала меня и успокаивала тем, что это всего лишь россказни местных старух. Но почему я никогда не видел правды в ее глазах?

С возрастом кошмары усилились. Ужас, охватывающий меня во снах, больше не казался безликим и неизвестным. Ужас моих ночных кошмаров воплотился в образ женщины, женщины с оливковой кожей и черными как смоль волосами. Женщины, янтарные глаза которой пылали адским огнем.

Когда мне исполнилось двадцать два, я влюбился в дочь кузнеца. Через год мы поженились, и последующее пять лет я был безумно счастлив. Единственным огорчением стало то, что Анна-Мара не могла забеременеть, но меня, эгоиста, это не волновало. Я хотел только Анну-Мару. Долгое время кошмары не посещали меня. Страх темноты отступал в объятиях Анны-Мары. И однажды, поздно ночью, когда мы лежали, обнимая друг друга, она призналась, что ждет ребенка. И только тогда, я понял, какое это счастье. О, те блаженные дни и ночи, когда жизнь была насыщенна и идеальна, когда животик моей возлюбленной рос вместе с ребенком внутри и когда каждый день я видел, как усиливается и укрепляется наша любовь.

Дочь родилась солнечным утром ранней весной. На закате того же дня она умерла… вместе с матерью. К превеликому сожалению — как прокомментировала повитуха. Ребенок родился недоношенным, а Анна-Мара умерла от послеродовой инфекции. Я похоронил их на холме, обдуваемом со всех сторон ветрами. Свою жену, свою дочь и свое сердце.

В ту ночь кошмары вернулись вновь…

Александр облокотился на спинку кресла и вытянул ноги. Он назвал свою героиню в честь жены. Анна-Мара, с волосами подобно желтому шелку и карими глазами в цвет чернозёма. Все эти годы, сам того не желая, он постоянно думал о ней. Даже теперь один лишь взгляд на это имя рождал воспоминания: об их взаимной любви, об их истинном счастье. Она назвала их дочь Ан-Тарес. Ан-Тарес — его единственный ребенок. Его единственное кровное дитя.

Он уставился в монитор на расплывающиеся перед глазами слова. После Анны-Мары он никого не любил. Были и другие женщины. Они удовлетворяли его физическую потребность за деньги, но он так и не встретил той особенной, которой бы осмелился доверить правду о своей сущности.

И вот теперь, спустя более двух сотен лет, Александр встретил женщину, чье сердце хотел завоевать, женщину, которой хотелось доверить самое сокровенное. Но он не осмеливался любить ее.

Не осмеливался ради ее же собственного блага.

Кара сидела на качелях на заднем дворике и рассматривала холмы, возвышающиеся на востоке от Мултонской Бухты. Как обычно в последнее время мысли ее стремились к Александру. Где он был этой ночью? Думает ли он о ней, когда не спит? Осознает ли он внезапно, что смотрит в никуда и гадает, чем она сейчас занимается, о чем ее мысли, во что одета?

Семь недель. Семь недель прошло с их последней встречи. Кара решила, что между ними есть что-то, какое-то взаимное влечение, но, очевидно, ошиблась. Без сомнений, он позвонил бы, если бы испытывал хоть половину того, что все еще чувствовала она. Спустя четыре недели она отбросила гордость и здравый смысл и попыталась позвонить ему, но оператор сообщил, что абонентов с именами Александр Клейборн или А.Лукард не существует.

Девушка перечитала все его книги. Дважды. Поначалу они пугали ее. А потом Кара обнаружила нечто общее в каждом из романов. Кем бы ни был главный герой, у него на сердце либо лежал тяжелым грузом камень, либо он скрывал какую-нибудь тайну. Вечно одинокий, опасающийся любить и доверять. Совпадение? Безмолвный зов о помощи? Или всему виной только ее воображение?

Где он? Почему не звонит? Почему не приходит увидеть ее? Почему она никак не может выбросить его из головы?

— Кара.

Его голос. Он был таким тихим, что девушка не была уверена, то ли действительно слышала его, то ли ее воображение сыграло с ней злую шутку, потому что она так отчаянно жаждала встречи с этим мужчиной.

— Кара.

Медленно, едва осмеливаясь надеяться, она обернулась на этот зов. И да, он стоял там — высокий черный силуэт вырисовывался на фоне темной ночи.

— Александр.

Он неспешно приблизился к ней. Полоса лунного света облачила его в серебро. И вот он здесь, стоит перед ней, такой же высокий и широкоплечий, каким она его помнила. Длинные, черные взъерошенные ветром волосы обрамляли мужественное резко очерченное лицо.

— Как ты? — спросил он.

Голос прозвучал как молитва. Так интимно, словно из уст нежного любовника.

— Отлично, — ответила Кара. — А ты?

— Отлично, — сказал он. — Как всегда.

— Как дела с новой книгой?