Мама для чужого наследника - Елена Сотникова

но уж точно не изверг и не дегенератка.

А после вспоминаю, что эти люди назвали точно мое имя. И я только что вернулась от человека, который пообещал устроить мне веселую жизнь, если я не отдам ему сына.

Наверное, стоило ожидать чего-то подобного, но я все же надеялась, что это произойдет чуть позже. Гораздо позже. Что за это время я успею найти выход из положения. Что слова Германа окажутся просто обычной страшилкой.

Признаюсь, наивно и безответственно с моей стороны.

Мне нужно было бежать сразу, как только я вышла из машины. Как только переступила порог дома Кравицких.

А теперь, глядя в бездушные глаза исполнителей закона, я понимаю, что уже поздно. Механизм запущен, и мне остается только держаться.

– Здравствуйте, – выдавливаю из себя онемевшими губами. – Простите, как обращаюсь?

– Жестоко и безответственно, – грудью прет вперед женщина.

Отталкивает меня в сторону и прямо в обуви заходит вовнутрь. Следом за ней по очереди идут сопровождающие.

В небольшом помещении на двадцать квадратов, поделенном на две комнаты перегородкой, становится тесно от такого количества народа.

Татьяна озирается вокруг, презрительно морща нос, и останавливается взглядом на Илюше. Подходит ближе, пристально осматривая его со всех сторон.

У сына содрана коленка, на лбу еле заметный синяк. Коленка – результат падения в парке во время прогулки, а синяк остался от игры в прятки, когда Илюша залез под стол.

Любому взрослому человеку, у которого есть дети, понятно, что это обычные царапины для малышей подобного возраста. Особенно летом, когда на ребенке минимум одежды.

Но по триумфу в глазах Татьяны я вижу, что она нашла то, что искала. И на все мои повисшие в воздухе оправдания звучит насмешливое:

– Ну вот же – наглядное доказательство! – Она тянется к ребенку, но сын, пугаясь незнакомых, пятится и прячется за меня. – Он еще и боится. Наталья, запиши: ребенок ведет себя странно, нервно реагирует на посторонних.

– Он вас не знает. И это нормальная реакция для малыша такого возраста! – Подхватываю Илюшу на руки и прижимаю к себе.

Целую в макушку, шепча ему ласковые слова.

– Так, а здесь что? – деловито продолжает Татьяна, подходя к холодильнику. Распахивает дверцу и начинает внимательно изучать содержимое.

Я на секунду закрываю глаза, мысленно матерясь на саму себя. Кто же знал, что именно сегодня на мою голову свалится столько неприятностей!? И именно в день, когда у меня кончились продукты, заявятся органы опеки!

– Я как раз собиралась в магазин, – все еще надеясь на чудо, оправдываюсь неуверенно.

– Ну конечно! А что еще вы могли сказать? Ни молока, ни фруктов. А зачем они, правда? Только деньги тратить, – передразнивает Татьяна. – Ребенок и без них обойдется. Зато бутылочка красненького имеется. Увлекаетесь? – машет она перед носом гранатовым вином, которое еще в прошлом году кто-то подарил на праздник.

Я почти не пью, а именно этот напиток еще и на вкус оказался ужасным. Так и стоял в холодильнике: и выбросить жалко, и пить никто не хотел.

Девушка, что пришла вместе с этой мегерой, фотографирует крупным планом вино и содержимое холодильника.

– Хватит! – не выдерживаю я. Выхватываю из ее рук эту проклятую бутылку, швыряя в мусорное ведро. – Прекратите! Мы прекрасно знаем, что никто на меня не жаловался. И это персональный заказ Германа Кравицкого! Так?

Дама приподнимает бровь, не опровергая и не соглашаясь. Давая мне шанс убедиться в том, что происходящее – дело рук биологических родителей Илюши.

– Соня, дочка, чай готов. Ой, – слышу голос мамы. – У нас гости? А что же ты их на пороге держишь? Заходите, – обращается она к мужчине, статуей застывшему у входа.

– Мама! – выдыхаю обреченно, вспоминая о родительнице.

Понимая, что она пришла в самый неподходящий момент. А зная о ее слабом здоровье, боюсь даже представить, каким стрессом обернется для нее эта ситуация.

Татьяна прижимается к стене, пропуская вторую хозяйку комнаты. Окидывая и ее оценивающим взглядом.

– Наташ, захвати в кадр вон тот угол с кучей тряпья крупным планом, – командует она издевательским тоном своей протеже.

– Соня, что происходит? Кто это?

– Мам, не волнуйся. Присядь. Все в порядке.

– Все в порядке у вас будет, когда вы одумаетесь и возьметесь за ум, София. Поверьте, лишение родительских прав поставит огромную кляксу в вашей автобиографии. И в будущем, если вы решите завести своих детей, – Татьяна делает особый акцент на последних словах, тем самым практически прямым текстом подтверждая мои догадки и опасения, – у вас могут быть крупные проблемы со стороны органов опеки. Мы пристально следим за такими семьями. Поэтому советую не делать глупостей, за которые вам потом придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь.

– Сонечка, дочка, что ты натворила? – охает мама, бледнея на глазах.

Безжизненно оседая на стул и хватаясь за сердце.

– Уходите! Убирайтесь отсюда! Вон! – цежу сквозь зубы, стискивая руки в кулаки.

Едва сдерживая желание вцепиться в волосы этой продажной дряни.

Она ведь прекрасно все видит и понимает.

Останавливает только осознание того, что Татьяна всего лишь исполнитель.

– Подумайте и дайте ответ до вечера. Оставляю вам номер телефона, по которому со мной можно связаться. Поверьте, – смягчается на мгновение железная леди, – жизнь на этом не заканчивается. Вы молодая. У вас еще будут свои дети. А вот не своих… впрочем, вижу по глазам, вы все поняли.

Она оставляет на столе кусочек белоснежного картона с цифрами, кивает своим сопровождающим, и их троица покидает помещение.

Оставляя после себя гнетущую тишину и ощущение полного краха.

– Чай остыл, – нарушает молчание спустя почти десять минут мама. И добавляет следом: – Это за Илюшей приходили, да? И сегодня ты ездила не в гости, а к его родителям, так? Дочка, пожалуйста, не ври мне! Его хотят забрать у нас?

– Да, мам, – отвечаю шепотом. Провожу по волосам своего крохи и почти беззвучно добавляю: – Только я уже не смогу с ним расстаться.

Глава 5

Я смотрю на дверь моего кабинета, только-только закрывшуюся за суррогатной мамой моего сына, и до сих пор не могу нормально вздохнуть. Горло сдавливает невидимая петля.

Ослабляю узел галстука, а после и вовсе снимаю его, швыряя на диван. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки.

Ощущение, что с уходом Софии и Ильи в комнате кончился кислород. Зачем я отпустил их? Сына так уж точно стоило забрать у нее уже сейчас.

Подумать только – два года! Моему мальчишке скоро будет два года, а я впервые увидел его. Взял на руки. Прикоснулся к чуду. По-другому и не скажешь.

Несколько лет назад тяжелая болезнь подкосила меня так, что я оказался одной