Марат - Валерия Ангелос

утаил. Наши чувства настоящие. Да?

Хотя что я могу сделать против Марата? Он четко дал понять, что продолжительность моей жизни зависит от того, как хорошо сумею удовлетворить его в постели. Вот я и сражаюсь. Как умею. Как получается.

Черт. Отличное оправдание для совести. Красивое. Если бы не мое бешеное желание к этому ублюдку, если бы не влага, растекающаяся между бедрами всякий раз, лишь стоит взглянуть в горящие черные глаза. Проклятье, он мою душу сжигает в адском пламени.

Не спастись. Не вырваться. Не сбежать.

Марат опять отстраняется, поглаживает горло горячими пальцами, под кружевную подвязку забирается, словно ласкает. Медленно, осторожно, едва дотрагивается.

А я всякий стыд теряю. Трусь щекой о его раздутый от похоти член, обвожу языком обрезанную головку и, глядя прямо в пылающие глаза, выдаю:

- Я думала, ты любишь жестче.

Полные губы складываются в демонической ухмылке, кривятся, обнажая зубы хищника, застывают в зверином оскале.

- Нарываешься, - хмыкает. – Хочешь, чтобы я сорвался. Вот для чего все эти дразнилки и беготня.

Он мягко надавливает на мои скулы, побуждая открыть рот, снова погружается вглубь, заполняет горло, натягивая на разгоряченную плоть.

- Нет, - бросает холодно, двигается внутри размеренными толчками. – Твоя затея не прокатит. Мои бабы от боли не орут. Я никого силой не брал и не собираюсь. Сами приходят и нужную дыру подставляют. Сыграть в забитую целку не выйдет.

План проваливается с треском. Мне и правда было бы гораздо проще, если бы Марат прибег к насилию, избил, причинил настоящую боль. Я хочу возненавидеть его.

Хочу. Отчаянно. Очень.

А он разгадывает ход.

Хитрый гад.

Берет меня медленно и осторожно, умело держит грань, не переходит черту. Ведет по самому краю. Мог бы и жестче. Хотел бы. Мог бы душить своим громадным членом, выбивать дыхание, крушить и уничтожать. Но нет. Слишком просто, легко.

Он не делает ничего такого, чего бы я не хотела. Ему по кайфу мой кайф. В этом и заключается главная проблема.

Горячие пальцы цепляют подвязку, натягивают и закручивают, сдавливая шею. Чуть. Несильно. Закрепляют власть. Порабощают.

А потом Марат вдруг отпускает меня. Полностью покидает горло. Тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову назад.

Шумно втягиваю воздух.

Огромный затвердевший орган грозно нависает надо мной.

Тянет податься вперед и еще хотя бы раз провести языком по набрякшим венам. Запах хищника будоражит, растравляет все самое дикое и одержимое внутри. Толкает в пучину истинного безумия. Колючий. Острый. Жесткий. Ранящий, точно лезвие ножа.

Я не контролирую свои эмоции. Меня притягивает к чудищу из самых страшных ночных кошмаров. Притягивает с неимоверной силой.

Марат обхватывает свой член ладонью, несколько раз проводит вверх-вниз.

Я не способна отвести взор. Смотрю, не пробуя ускользнуть или отвернуться.

Он кончает мне на лицо. Едва успеваю зажмуриться. Семя окропляет кожу, помечая, оставляя порочную печать. Пусть незримую, однако несмываемую. Буквально клеймо выжигает, ставит метку на личную собственность.

- Размажь сперму по лицу, - холодно произносит Марат, продолжая поглаживать свой здоровенный орган.

Часто моргаю, облизываю опухшие губы.

Что? Чего он хочет?

Суть доходит не сразу.

- Размазывай, - чеканит хрипло.

Я как под гипнозом. С трудом отдаю отчет в собственных действиях. Прикасаюсь пальцами к своей коже, размазываю вязкие капли.

- Выброси эту тряпку, - отрывисто заявляет Марат.

- Тряпку?

Вместо ответа он срывает с меня скатерть. Пораженно вскрикиваю. Успеваю напрочь позабыть о черной ткани, которой наспех обмоталась. Теперь лоскуты моего белого свадебного платья погребены под саваном. Жуткое зрелище.

- По груди размазывай, - говорит Марат. – Вокруг сосков.

Опять выполняю то, чего он хочет. Семени так много, что я вся смогу обмазаться. Меня будто из брандспойта обдало.

- Сожми грудь, - прибавляет коротко. – Поиграй с ней.

- Как? – удивляюсь.

- Как обычно, - бросает насмешливо. – Когда дрочишь.

- Я не... - нервно закусываю до неприличия распухшую губу, выдерживаю паузу и усмехаюсь: - Я не делаю этого.

- Член обрабатывать не умеешь, сама себя не трахаешь, - хмыкает. – Теперь понятно, почему такой голод в глазах.

- Нет там никакого голода, - выдаю сдавленно. – Просто я… знаешь, у людей есть дела поважнее секса, ясно?

- Накрой груди ладонями, сведи вместе, - игнорирует мою реплику. – Плотнее. Еще. Сожми соски. Сильнее. Перекатывай между пальцами. Покрути.

Я выполняю все распоряжения, хотя это чистое безумие.

Я будто в порно попадаю. И хочу подчиниться. Во всем. Хочу понять, насколько далеко это может зайти. Хочу ощутить собственный предел.

Во рту резко пересыхает.

Марат продолжает надрачивать свой член, и я не способна отвернуться, отвести взгляд от этого до жути низменного и пошлого действа. Примитивно, по-животному. А цепляет, завораживает.

Всего минута – он опять приходит в состояние полной боевой готовности. Набрякшие вены, вздыбленная плоть, побагровевшая головка. Создан завоевывать и карать.

Я точно чокнулась, ведь опять жажду ощутить его глубоко в горле.

Сглатываю с трудом.

- Ты доволен? – интересуюсь тихо.

Марат не отвечает, подхватывает меня и усаживает на край стола. Коленом раздвигает бедра, проводит пальцами между ног.

Я даже запротестовать не успеваю. Ни дернуться, ни шелохнуться. Тщетно пытаюсь увернуться, освободиться от жалящих прикосновений.

Я не привыкла… так быстро. Резко. Сразу.

- А ты точно не целка? – хмурится он, прожигает тяжелым взглядом. – Слишком гладкая, будто нетронутая.

- Я… я просто ухаживаю за… собой, - выдаю судорожно.

- Я не о том, - ухмыляется, не прекращает сводящие с ума поглаживания, заставляет дернуться и выгнуть спину дугой. – Уж очень ты ладная. Точно никто не трахал.

- Я не понимаю, - сдавленно выдыхаю.

- Проверим, - заявляет мрачно.

Я будто парализована. Жарким взглядом, что беззастенчиво пожирает мою обнаженную фигуру. Сокрушительной мощью, что исходит от оголодавшего монстра. И чудовищным размером. Жуткий орган кажется еще более громадным и устрашающим.

Я еле дышу.

Марат сжимает мои бедра, разводит ноги еще шире и входит внутрь одним ударом. Резко и на всю длину. Вбивается телом в тело.

И да. Черт раздери. Это именно «удар». Прошивающий насквозь. Пронизывающий. Вспарывающий нутро. Удар раскаленным мечом в податливо распахнутую плоть.

Я даже закричать не могу. Не хочу. Немею. Лишь рефлекторно впиваюсь ногтями в широкие плечи. Теряю голос от столь властного и жестокого вторжения.

Рот распахнут. Глаза тоже. Настежь. Спина натянута, выгнута дугой. До боли.

Я вся распахнута. Перед ним. Им.

Судорожно вдыхаю кислород. А выдохнуть не удается. Глоток воздуха колом забивается