Презумпция виновности - Вячеслав Денисов

Немало удивления у присутствующих вызвала эта короткая речь, но каждый сделал вид, что не услышал ничего необычного. Воспользовавшись тем, что Кряжин перебрасывался взглядами с Сидельниковым из МУРа, Желябин продолжил:

– Убивали Головацкого, по-видимому, кухонным ножом, а пальцы ломали медным канделябром. Из этого следует, что убивал не профессионал, и в графу «сомнения» можно смело заносить версию о заказном характере убийства.

– Я вам больше скажу, Кирилл Сергеевич… – перебил Кряжин. – Зачем здесь эта дама? – Последнее относилось уже не к майору – в дверях комнаты появилась старушка с испуганными глазами и руками, сложенными на груди, как для погребения. – Кто вы, бабушка?

– Меня милиция пригласила, – сообщила она.

Бабушку проводили на кухню, Кряжин попросил Мацукова предложить ей чаю. Желябин пошевелил плечами – такой стиль общения со свидетелями в Холмске в ходу не был. Действия советника Генпрокуратуры были похожи на те, которые совершает парикмахер, предлагая клиенту полистать журналы, пока он закончит с клиентом предыдущим.

– Так вот, – продолжил советник, – я вам больше скажу. Головацкого вообще никто не собирался убивать. Испуг убийцы при виде получившегося итога был настолько силен, что он, закончив с горлом профессора, не ушел, унося орудие убийства с собой, чтобы выбросить, а вернулся на кухню, вымыл его и поставил в стойку для ножей. Все должно было закончиться только пытками, однако произошло нечто, что заставило напавшего причинить профессору смерть. Сколько у потерпевшего сломано пальцев?

– Шесть, – сказал Желябин.

– Это говорит о том, что перед тем, как умереть, профессор шесть раз подряд отказался отвечать на какой-то вопрос. Когда отказался в седьмой, его убили и, как я думаю, в результате нервного срыва. Преступников было как минимум двое. Кто-то ходил по квартире, искал предметы, а кто-то держал жертву…

– Профессор был пьян, его не нужно было держать, – возразил из кухни Мацуков. Оказывается, он успевал и протокол писать, и вникать в суть происходящего в комнате.

– Если бы он был пьян настолько, что его не нужно было держать, то вряд ли ему задавали бы вопросы и требовали на них ответы.

– Возможно, работали психи, – отвлекшись от протокола, Мацуков вошел в комнату.

– Не видел ни одного психа, который побрезговал бы деньгами из бумажника жертвы и кольцом, которое, по моим прикидкам, стоит никак не менее пятидесяти тысяч.

Кряжин провел рукой по подбородку, отчего раздался звук, похожий на скрип десятка почтовых перьев по бумаге, и улыбнулся. Улыбнулся впервые за все утро:

– Версия с заказным убийством, по-вашему, отпадает. Хулиганство и психические отклонения преступников тоже. Мотив ограбления приказал долго жить, а в квартире не распивали спиртное, что отрицает предположение о бытовом характере убийства. Что же, по-вашему, остается, коллеги?

– Самоубийство, – съерничал стоящий в глубине квартиры участковый уполномоченный.

– У меня есть предположение, – твердо, но тихо заявил Желябин. – Я провел небольшие статистические исследования. – Сказав это, он смутился. – Просмотрел сводки по стране за последний год. И пришел к неожиданному открытию. С марта прошлого года и на январь текущего в стране было убито двенадцать человек, которые по характеру своей профессиональной деятельности относились к научной сфере. Занимались исследованиями в практической области, разработкой программ, теоретическими выкладками.

– И? – Кряжин наклонил голову, ожидая итогового заявления.

– Я считаю, что убийства всех научных деятелей связаны одним мотивом.

Мерзавец Кряжин, вместо того чтобы сразу поддержать или опровергнуть, смотрел на него своими ясными глазами и молчал, заставляя договаривать до конца!..

– Я считаю, что ведется… отстрел научных деятелей страны. Дана лицензия на добычу жизней русских ученых! Кому-то, значит, это нужно.

Кряжин нашел в пачке сигарету и закурил, а Желябин добавил:

– У меня есть данные по всем двенадцати ученым, убитым в различных регионах России.

Советник буркнул: «У меня тоже есть», дотянулся до своей папки, расстегнул ее со звуком, при котором старушка на кухне замолчала, и вынул несколько смятых листков.

– Вы напрасно думаете, Кирилл Сергеевич, что подобную статистику не ведет следователь Генеральной прокуратуры. Давайте вместе послушаем, что у меня получилось… – Разложив на коленях листы, Кряжин дотянулся до торшера, стоящего за креслом, и потянул за шнур. На улице было светло, свет люстры создавал дополнительное освещение, и теперь в комнате не было участка, который не оказался бы освещен со всех сторон. – Итак, господин Желябин… За истекший год было убито: деятелей науки – тринадцать человек, – вы пропустили, видимо, академика Власова, которого застрелили из обреза семь дней назад;

…деятелей шоу-бизнеса, – листок на коленях сменился другим, – четырнадцать;

…морского пароходства, – снова это мерзкое шуршание, – шестнадцать. Таким образом, руководствуясь вашим принципом размышления, можно смело заявлять о том, что кто-то решил извести наш морской флот. У меня подборки еще по нескольким категориям лиц.

Желябин покусал губу и занялся своими ладонями. Со стороны могло показаться, что они все в занозах.

– Но вы не виновны в своей ошибке, – примиряюще сказал советник из Москвы. – Проблема в том, что я занимаюсь убийством Головацкого два месяца, а вы всего несколько часов. И эти листы, – Кряжин показал глазами на свои колени, – появились как раз в первые сутки моего расследования.

Начальник «убойного» отдела вяло поморгал и забыл о занозах. Его взгляд был обращен в сторону следователя, который с явной усталостью вытягивал из сигареты дым. Перед Желябиным лежало недавно остывшее тело профессора Головацкого, и он никак не мог соотнести этот факт с только что сделанным заявлением Кряжина.

– Как… два мес… Я не… – Вытерев пальцами кончики губ, майор окончательно расслабился: – Он же сегодня умер. – И показал на горло Головацкого.

Не докурив сигареты и до середины, советник потыкал ею в пепельнице и уложил листы в папку.

– Знаете что. Квартиру и труп я осмотрел. Вас послушал. Давайте побеседуем с этой чудной старушкой, перекусим где-нибудь, мы с Сидельниковым приведем себя в порядок, а уж после поговорим.

Глава четвертая

Рассказ старушки был короток и ясен и напоминал повествование любой старушки, которая когда-либо привлекалась в качестве свидетеля к какому-либо расследованию. Как правило, причиной обнаружения трупов старушками является не патологическая тяга последних к скорому вечному покою, а вполне мирские обстоятельства. Режут и стреляют преимущественно по ночам, отчего последствия резни и стрельбы становятся видны именно утром и именно в ранние часы. Раньше рабочих встает только одна категория граждан. Этой категории не спится по двум причинам. Во-первых, уходит жизнь, и лицезреть ее хочется теперь как можно больше, и, во-вторых, здоровье уже не позволяет спать крепко и долго.

Парадокс, но, как правило, первыми обнаруживают последствия прожитой ночи и сообщают об этом в милицию те, кто ходит медленнее всех, видит хуже всех и слышит также не блестяще.

Происходит это по-разному.

Одна старушка, поднявшись в пять утра и испив чаю, садится у окна, чтобы ждать, когда встанет солнце. Темень за окнами постепенно сменяется фиолетовыми красками, и наконец приходит момент, когда снег становится голубым, а небо – синим. И в этот момент перед старушкой открывается картина, не сообщить о которой в милицию раньше соседок означает совершить огромную ошибку.

Самый распространенный способ обнаружения трупов – выгул домашнего животного. Животное, разбалованное хозяйкой, ее не слушается, убегает, старушка идет следом и находит. Обычно возле трупа.

Бабушка с улицы Столетова своего мертвеца нашла по-своему. В начале третьего ночи она смотрела в окно на кухне и вдруг услышала едва уловимый шум. На лестничной клетке.

– А зачем вы в три часа ночи в окно смотрели? – полюбопытствовал Кряжин.

– Ты, парень, доживи до восьмидесяти шести… А потом спрашивай.

Кряжину этого объяснения вполне хватило.

Не поняв причины возникновения шума в час, когда нормальные люди спят, старушка дошла до своей входной двери и посмотрела в «глазок». Ничего там не увидев, ибо дверной «глазок» не самый лучший из оптических приборов для людей ее возраста, она приоткрыла дверь, и в образовавшуюся щель тотчас выскочила кошка.

Таким образом, появилось дело на ближайшие полчаса. Накинув платок, сунув в карман кусок колбасы для кошки, старушка вышла из квартиры, прикрыла дверь и пошла по следу. На пути ее встала полоска света, бьющая из дверной щели квартиры напротив. Поскольку щель была достаточной для того, чтобы через нее в квартиру соседей Безобразовых могла проникнуть искомая кошка, свидетельница вошла и стала звать кошку по имени.