Янтарное сердце Амити (СИ) - Аск Рона

— Какой милый и забавный! — потянулась Мэй к невидимому коту. — Он же все еще здесь? Ой! — и тут же отдернула руку, получив по ней когтистой лапой.

С широко распахнутыми глазами, в которых читался детский восторг от того, что кот все еще на месте, она прижала ладонь к груди, а я усмехнулась. Конечно, Котя здесь. Конечно, Котя милый. Конечно, Котя забавный. Особенно когда спит зубами к стенке, а его выходки тебя никак не касаются.

Обреченно вздохнув, я склонилась, чтобы подобрать свой чемодан, как вдруг раздался низкий звон, треск, а спокойный ропот учеников разбавили взволнованные крики.

Глава 6

Помню, как бабушка рассказывала, что Академию защищают шесть магических стихий, поэтому никто чужой туда проникнуть не может. Свет поддерживает защитный купол, чтобы никто не пробрался в Академию по воздуху. Земля, ветер, вода и огонь сторожат четыре прохода, а тьма поддерживает проклятие, благодаря которому эти стихии и работают — становятся верными защитниками Академии. Ведь сами по себе — без мага — силы земли, воздуха, воды и огня не представляли опасности — они всего лишь природная энергия. Но стоило к ней примешать тьму, как простая магическая энергия становилась оружием. И я не ожидала, что так скоро увижу, как это «оружие» или «защита» работает.

Земля заскрежетала, задрожала, вздыбилась и пошла высокой волной, на пути которой стояла остолбеневшая от удивления и страха Мэй. Я чудом успела отдернуть ее прочь, и почти в тот же миг на это место волна принесла взволнованного и перепуганного рыжеволосого паренька.

— Джоджи-и-и! — бежала следом за ним, спотыкаясь, такая же рыжеволосая девушка в серо-синем платье и с пузатой сумкой через плечо.

А волна, «сбросив» паренька, утихла. Брусчатка перестала грозно греметь и улеглась на место, будто ничего и не было.

Бледный и напуганный парень только и смог что взволнованно озираться круглыми от удивления зелеными глазами да сбивчиво повторять: «Я ничего… я… я же ничего…» И, вздрогнув, замолчал, когда буквально перед его носом появился крохотный зеленый огонек, от которого отлетали редкие магические завитки да листочки, практически мгновенно бледнеющие и исчезающие в воздухе.

И только бегущая в нашу сторону девушка остановилась и, запыхавшись, уперлась ладонями в колени, как огонек вдруг дрогнул и начал выводить зеленую надпись: «Нарушение первое. Пункт четвертый правил «Прибытия»: брать с собой в Академию можно только фамильяров. Еще два нарушения и ваша кандидатура будет рассмотрена на отчисление». Прочитав ее вместе с другими учениками, я обреченно вздохнула. Чудесно. Вот мне и ответ: что будет, если я попытаюсь войти не с фамильяром.

Надпись тем временем чуть повисела в воздухе и, вспыхнув золотыми искрами, исчезла. А рыжеволосый парень возмущенно всплеснул руками и прокричал, глядя на каменного стража земли:

— Да, нет никого со мной!

Выругался и покраснел, когда со всех сторон послышались хихиканье да ропот других учеников. Даже холеный, рыжий лисенок одной девушки-первокурсницы, перешептывающейся с подружкой, забавно так фыркнул и отвернулся. А сестра парня — то, что это сестра, сомнений не было, сходство налицо — на миг задумалась, после чего спохватилась:

— Открывай сумку!

— Зачем? — еще сильнее растерялся ее брат — Джоджи, кажется.

— Открывай, говорю!

Она не стала ждать, когда он сообразит, и сама развязала тесемки огромной сумки на его плече (гораздо больше, чем у нее самой), и выудила оттуда банку… с огромной бабочкой, чьи крылья напомнили мне всполохи огня. Я так и застыла при виде нее.

— Какого… лешего, Джесси? Нафига ты положила мне ее в сумку!

— Не ее, а его! Джожди мой друг.

— Джоджи? Ты назвала его моим именем?

— Ну-у, так получилось… — надулась она и обнялась с банкой, когда брат попытался ее отобрать.

— Из-за твоей бабочки я выглядел полным идиотом!

— Да ты и в жизни не шибко умный.

— Джесси! — угрожающе прорычал Джоджи. — Почему она в моей сумке?

— В моей места не хватило. Ты же понимаешь… Женские штучки и все такое…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А ну немедленно ее выпусти!

— Но я только ее поймала!

— Выпускай!

— Эй… Эй! Лаветта, — дернула меня за рукав и отвлекла от созерцания бабочки взволнованная Мэй. — Все хорошо?

Она внимательно осмотрела мое лицо, а я постаралась выдавить из себя правдоподобную улыбку.

— Да! Все прекрасно.

— Уверена? — в голосе Мэй я уловила подозрение и сомнение. — А то ты вдруг побледнела.

Побледнеешь тут… За какую-то там бабочку Джоджи не пустили в Академию, а я хочу пронести целого кота! Чуяло мое сердце — лететь мне на земляном гребне да под заливистый хохот учеников до самой Лив, чтобы вручить ей Котю.

Я невольно опять потянулась к коту, чтобы стащить его с плеча, за что мгновенно получила по руке когтистой лапой и предостерегающее шипение в ухо, и скрипнула зубами. Вот негодник. Либо Котя обижен, либо Котя рехнулся (и я вместе с ним), либо Котя что-то придумал. И я очень надеялась на последний вариант. Например, Котя все-таки решил стать моим фамильяром, но просто немного сомневается. Совсем а-а-апельку. Или дразнится. А уже у самого входа, бац! И предложит мне контракт. Только отчего-то верилось в это с трудом.

Испытывая очень смешанные чувства, где преобладали в основном страх перед стражами, гнев на Котю и стыд перед Мэй за то, что солгала про фамильяра, я похолодевшими пальцами стиснула ручку чемодана и произнесла:

— Просто у моей мамы был фамильяр… бабочка. Вот и вспомнила о ней.

— Ого! — подивилась Мэй. — Бабочка! Большая редкость! Наверное, твоя мама была выдающимся магом.

Мне не хотелось говорить первому встречному в Академии, что оба моих родителей служили в отряде Мечей. Поэтому я просто пожала плечами и ответила:

— Можно и так сказать…

Бабочки и прочие насекомые, в самом деле, довольно необычные фамильяры. Считается, их разум настолько скуден, что они почти не способны предложить контракта. А если уж предложили, то этот фамильяр дарован тебе самой судьбой, и он, скорее, продолжение тебя самого, чем отдельное самодостаточное существо. Проще говоря, фамильяр-насекомое разделяет разум владельца. Некоторые даже могут видеть его глазами. И у мамы была в точности такая же бабочка — «огнекрылка», которая совсем не боялась огня, а, напротив, всегда к нему тянулась.

Раньше в Велфире не было огнекрылок, но после сильного пожара, который чуть не уничтожил половину города, эти бабочки перестали быть редкостью. А мне в детстве всегда казалось, что где-то среди стаек бабочек летит та самая — мамина.

— Слушай, Мэй…

Я вновь улыбнулась и начала поворачиваться к сестре, в надежде, что с ней вдвоем мы сможем уговорить Котю остаться дома.

— Я тут кое-что забыла у…

И опять раздался звон. Только на этот раз он был высоким, мелодичным и до ужаса назойливым с явным намеком: «шевелите своими булками». И все оставшиеся ученики зашевелили булками… Мэй в том числе:

— Ой! Похоже, это сопровождающий! Лаветта, нужно поторопиться!

Она подхватила свои чемоданы и поспешила вперед (да так быстро! Будто не несла три сумки разом), а я, припомнив что-то такое в письме, где говорилось о сопровождающем, который должен нас встретить в конце прибытия, украдкой и с чувством отчаяния оглянулась на сестру, но ее не увидела. Она опять потерялась за учениками, которые миг назад спокойно прощались с родственниками и неспешно топали к Академии. Сейчас же все рванули чуть ли не бегом, отчего показалось, будто людей стало гораздо больше, чем раньше, а площадь теснее.

— Быстрее выпускай эту… бабочку и бежим! — донесся до меня строгий и взволнованный голос Джоджи.

А я прежде, чем меня начали теснить к зеленому водопаду, успела лишь воскликнуть: «Лив!» — и попыталась сопротивляться, но тщетно. Только чуть с ног не сбили, а Котя так усердно вцепился когтями в мое плечо в попытке не свалиться под ноги учеников, что больно стало. Повинуясь чужой воле и с мыслями: «Мне конец!» — я догнала Мэй и уже почти возле прохода, почувствовала, как в груди все сжалось. Тяжело сглотнула и, подняла взгляд вверх, встретилась с темным ликом стража земли.