Святы и прокляты - Юлия Андреева

Итальянская, германская и императорская короны – это по линии Генриха. Констанция тоже принесла супругу обещанное наследство, так как в разгар всех этих переездов и получения корон помер молодой король Сицилии, не оставив после себя детей и еще раньше назвав Констанцию единственной законной наследницей престола.

Тем не менее большинство сицилийских баронов и сановников не считали приемлемым связываться с бывшей монахиней и её германским мужем. Так, в январе 1190 года в Палермо объявился новый король Танкред ди Лечче[24], незаконнорождённый племянник Констанции.

Против бастарда выступили бароны Южной Италии, но когда их восстание было подавлено, на выручку к южанам явился новый император и муж законной наследницы. Оставив супругу в Салерно, Генрих осадил Неаполь, но был вынужден отступить из-за вспыхнувшей эпидемии «красной смерти». Заметив, что император покидает стены Неаполя несолоно хлебавши, «благородные» жители Салерно тут же выдали Констанцию Танкреду.

Едва слухи о пленении законной императрицы достигли апостольского слуха Папы, Целестин III пообещал бастарду признать его законным королем в обмен на живую и невредимую Констанцию. В сопровождении двух кардиналов бывшая монахиня была отправлена в Рим. И еще неизвестно, что бы вытребовал его святейшество за жизнь и свободу императрицы, если бы та неожиданно не была освобождена в Кампании немецкими рыцарями, которые тут же вызвались сопроводить императрицу в Германию, где ее супруг вел в это время борьбу со своими давними противниками – гвельфами. – Фогельвейде запнулся и, взяв со стола кружку с водой, опустошил ее чуть ли не в один глоток. – Только в августе 1194 года Генрих VI во главе объединённого пизанско-генуэзского флота вторгся в пределы Сицилийского королевства, где правила Сибилла[25] – вдова недавно умершего короля Танкреда, и ждал своей очереди взойти на престол малолетний Вильгельм III[26], – продолжил он после минутной паузы. – Вторжение получилось быстрым и победоносным. Сибилла от имени сына отказалась от сицилийской короны, и 25 декабря 1194 года Генрих был коронован в соборе Палермо как король Сицилии. Борьба за наследство Отвилей завершилась победой Генриха VI!

Подарившая мужу Сицилийское королевство, Констанция на коронации не присутствовала, в это время, медленно двигаясь на юг Италии, беременная их первенцем. А после смерти мужа, когда Фридриху исполнилось три года, она желала только узаконить права сына.

Сев на престол Сицилии, Генрих смещал, казнил и бросал в темницы сторонников самозванца, сажая на их места преданных себе немецких баронов. И те к моменту внезапной его гибели набили у народа такую оскомину, что даже пытавшийся убраться подобру-поздорову с наследником престола Филипп Швабский не мог толком выполнить приказа.

Овдовев, императрица призвала к себе знакомых ей с детства сицилийских дворян и своих родственников, чудом избегнувших кары Генриха. А также короновала сына Сицилийской короной, наивно уповая на то, что внук Барбароссы откажется от оставшегося после отца наследства. Впрочем, королева была уже серьезно больна и знала о том, что скоро умрет, поэтому она письменно доверила опекунство над своим единственным сыном и правление королевством во время его малолетства Папе Иннокентию III[27], пришедшему недавно на смену Целестину III…

* * *

Трубадур просто обязан обладать хорошей памятью, но вот как рассказать все это? Как донести, не расплескав, не потеряв по дороге, не приврав для красного словца? Вальтер фон дер Фогельвейде протер взопревший лоб:

– Все бесполезно! Я никогда прежде не писал летописей. А если и пересказывал истории сильных мира сего, то либо в песнях, либо за кружку доброго вина в кабаке. Нет у меня таких слов, чтобы передать вам историю бедной королевы Констанции, невесты Христовой, подарившей нам нашего господина Фридриха. Эх! Хоть вешайте, хоть голову рубите, не получается!

– Я записал за вами и господином Францем слово в слово, но полагаю, что сеньор хозяин пожелает после что-нибудь исправить, – мальчик отложил перо. – Нет же, вы горазды рассказывать, сеньор Фогельвейде! Прямо вся жизнь королевы перед глазами пробежала. Может, я чего и не понимаю, но праведницей была матушка покойного императора, а может, даже и святой.

– Не удивлюсь, если на ее могиле рано или поздно начнут происходить чудеса. Хозяин будет доволен, – блаженно потянувшись в своем кресле, поставил лестную оценку оруженосец.

– Странно все это, – ноги трубадура вдруг сделались слабыми, точно вата. Покачнувшись он осел на пол. – Не бывало прежде такого, чтобы человек незаметно для себя истории рассказывал. Я ведь все это только про себя говорил, раздумывал так да эдак, как правильно, по порядку, то есть чтобы ничего не упустить… А вышло… Вся история точно сама собой из меня выбралась, да еще и на бумагу перетекла, – трубадур заглянул в писанину Константина, и ему снова сделалось дурно.

– Отчего же! Бывало и хуже. Вот я как-то, помнится, запил, а утром собрался опохмеляться в кабак. Небольшая монетка-выручайка в сапоге за голенищем в хитрой дырке припрятана, на кувшин вина да мясную поджарку. Остальная же нычка в дырявом горшке за печью от супружницы моей подколодной надежно схоронена. Хожу я по дому, обуваюсь, стало быть, ну, понятное дело, качаюсь от стены к стене. Сам себя за сообразительность похваливаю. Про себя, ясный корень, не вслух же! Во всяком случае, мне так казалось. Ну а когда «подлечился» у кабатчика, домой, как водится, вернулся. И что же? Жена в компании пьяных в лоскуты товарок посреди дома валяется да песни орет. Кинулся к нычке – нету. Вот тогда и понял я, что невольно сам же о запрятке своей и проболтался! Такая злоба меня взяла! И на супружницу мою, и на баб тех окаянных… Но поболее всего на себя и на своего ангела-хранителя: не уберег сука!

Глава 6. Забытая царевна

– Нет, я не обижаюсь на вас, господин Рудольфио. И Константин тоже когда-нибудь поймет, что вы хоть и обманули нас, но ведь от смерти лютой спасли. Не иначе как наши ангелы сами и привели вас в Амальфи. Здесь, в «Грехе», кровник нас в жизни не найдет, а коли и прознает, такой замок его силами не взять. – Анна радостно улыбалась. – А, кроме того, мы ведь о Золотом Фридрихе летопись пишем! Да если бы наш бедный отец дожил до этого дня! Вот ему радости было бы! Уж как он любил Фридриха! Что ни присказка у него, то о Фридрихе, что ни песня, то золотоволосом короле! Я еще совсем крохой была, во сне, помню, Фридриха видела. А когда проснулась, да к отцу кинулась рассказывать, тот меня все спрашивал, в чем Его Величество одет был, на каком коне восседал, какое оружие при нем было? Кивал, хвалил, а то, чего я не знала, уточнял.

Когда мы что-то делали – не важно, плохое ли, хорошее – отец сразу про Фридриха, когда тот был в таком же возрасте, сказывал. Только всегда выходило, что Фридрих неизменно лучше, чище и во всем талантливее нас с братом был. Хотя мы тоже королевской крови, а получалось, что неровня!.. Жаль, отец не дожил.

– Если бы твой отец дожил, то я бы его, а не вас с Константином из Амальфи забрал, – пробурчал себе под нос Рудольфио.

Какое-то время девочка молчала, свыкаясь с мыслью, и наконец кивнула, в знак согласия.

– Да. Вы выполняли приказ. Делали то, за что вам платят. – Ее чистые голубые глаза на мгновение встретились с его, карими. Щеки девочки вспыхнули. – Должно быть, Господу угодно, чтобы спасся не отец, а мы с Константином. Должно быть, летопись эта Господу угодна. Потому и… – она замялась, но наконец решилась, – последнее время наш отец вообще не упражнялся в письме. Всю работу, которую он брал, переписать книгу в монастыре, письмо ли под диктовку, – все делал мой брат. Богом клянусь!

Наш отец, не стала бы я напраслину на покойника возводить, ни за что не поспел бы за рассказом господина Вальтера, а мы с Константином давно уже договорились, пока он одну фразу записывает, я вторую подхватываю, – так и успеваем на пару. Кроме того… бабушка не успела вам сказать, но если бы она знала, для чего нас на самом деле увозят, непременно бы поведала. – девочка понизила голос до шёпота, так что Рудольфио пришлось склониться к ней, – У нас в доме всегда знали, что в роду Комнинов и Дука незамужние принцессы и неведавшие женской ласки принцы умели в прошлое и грядущее проникать. Так что, на королевских советах их поили маковым отваром, а когда те засыпали, их поднимали, заставляя на вопросы отвечать. Сначала на те вопросы, ответы на которые и другие знали, а когда все один в один сходилось, вопрошали о важном. У нас дома всё решалось только при помощи маленьких детей, потому-то все дети до свадьбы держались в строгости.

Я это к тому говорю, сеньор, что коли хозяину замка наша с Константином помощь понадобится, то мы завсегда готовы.