Уходимец - Николай Инодин

Кружащий над горами беркут какое- то время внимательно наблюдал за странным существом, совершающим бессмысленные движения. Убедившись, что это не рожающая самка и не бьющееся в предсмертной агонии больное животное, потерял к происходящему всякий интерес.

Когда Роман наконец почувствовал себя хозяином собственного тела, солнце поднялось уже достаточно высоко и ощутимо грело. Пытаясь не наступать на острые камни, направился к ручью. Напился и смыл холодной водой пот, натянул подсохшую одежду и потопал вверх по течению в поисках пропитания. От голода поташнивало. Вернувшись к месту своего ночлега, подобрал палку, напоминавшую бумеранг, и вновь вернулся к ручью — надежда добыть еще одну рыбу не позволяла отойти далеко от воды.

С момента, когда Шишаков неведомым образом оказался в этом непонятном краю, прошло уже четыре дня. Всё это время он пытался найти более- менее приемлемый путь из этого невероятного заповедника, но каждый раз был вынужден отступить.

В конце концов он решил где- то обосноваться на время, обзавестись хоть каким- то запасом пищи или придумать надежный способ ее добывания — пробираться через обозримое пространство, занятое этим животным царством, придется не один день. Нужно было ещё изобрести какое-то оружие для защиты от хищников. Именно поэтому Роман вернулся в то ущелье с ручьем, в котором оказался в первый день своих скитаний. Здесь его, по крайней мере, никто не пробовал съесть.

***

За ночь ручей увеличился втрое, принесенная тучами вода стремилась обратно к морю. Поток нес обломки веток и мусор, омуты, в которых вчера стояла рыба, сегодня были просто не видны. Иногда удавалось заметить на перекате рыбий силуэт, увы — ловить было нечем. Оценив шансы на поимку рыбы голыми руками, как паршивые, Роман углубился в лес. Во всех ямках стояли лужи, капли иногда еще срывались с деревьев. Согреваясь под солнечными лучами, лес обильно парил.

После двух часов безрезультатной ходьбы, спугнув зайца и издали посмотрев на убегающую куропатку, Шишаков вышел на довольно большую поляну. Справедливости ради, надо сказать, что в зайца он даже успел запустить своей палкой, но не попал даже близко.

Поперек поляны лежало упавшее ночью дерево. Видимо, размокшая почва не смогла удержать корни, когда сильный порыв ветра ударил в раскидистую крону. Дерево было того самого, незнакомого Роману вида. Большое даже по здешним меркам, оно у комля имело ствол, в диаметре в несколько раз превышавший рост человека. Вывороченные с пластом земли корни поднимались ещё выше. По какому-то наитию Роман решил осмотреть это дерево, прежде чем идти дальше.

Как пелось в одном мультфильме, предчувствие его не обмануло. На камне, прикрытом ветками упавшего дерева, лежал труп белки. Видимо, зверек спал в дупле, а когда дерево стало падать, выпрыгнул, но неудачно, ударился о камень и погиб. Дупло виднелось недалеко от земли. Роман подобрал находку, сунул под ремень и по веткам добрался до дупла. К его огромному сожалению, запасов там не оказалось. В тщетной надежде на очередную халяву Роман тщательно осмотрел все упавшее дерево. Он обратил внимание на сломавшиеся при падении дерева ветки и сучья. Все они были довольно прямыми, ровными, постепенно утончающимися к концу. Роман выбрал не слишком большую ветку, росшую недалеко от вершины, и решил сделать из нее дубинку.

Ветка оказалась неожиданно тяжелой, и отказалась ломаться, когда человек решил избавиться от ее тонкого конца. Древесина пружинила под ногой, будто рессора. Положив ветку на толстый сук и вооружившись камнем с острой гранью, Шишаков за десять минут смог перерубить ветку трех сантиметров в диаметре. Древесина неизвестного растения была плотной, мелкослойной и очень твердой. Роман подошел к ближайшей подходящей луже, и бросил в нее свою новую дубинку. Она утонула. О железном дереве Шишагову читать приходилось, и он решил, что набрел на одну из его разновидностей.

Еще полчаса ушло на обработку толстого конца ветки, удаление боковых ветвей и коры. В результате Роман обзавелся увесистой дубинкой, которая очень ловко легла в ладонь и удобно перехватывалась для работы двумя руками. Поставленная на землю одним концом, другим доставала ему до плеча. Конечно, вчерашнему мишке она могла служить разве что зубочисткой, но от волка или рыси ей очень даже можно было отмахаться.

Все время, пока Роман возился с дубинкой, ему приходилось сопротивляться настойчивым просьбам желудка, желавшего поближе познакомиться с бедной белкой. Сейчас повода отложить знакомство вроде бы не было, но, обдумав на ходу ситуацию, он решил подождать с едой до вечера. За день нужно было придумать какое-то укрытие от непогоды. Ему очень нравилось место над обрывом у водопада, но устроиться Роман решил возле поваленного дерева — Поляна Погибшей Белки находилась глубже в лесу, идти от нее в любую сторону было ближе, чем каждый раз от водопада мерить ущелье из конца в конец.

Начать решил с заготовки дров, собирая в изобилии валяющиеся древесные обломки и выкладывая их для просушки на сучьях поваленного дерева. Когда количество сохнущих под жарким полуденным солнцем палок было сочтено достаточным, стал изобретать жилье. Прислонил к лежащей лесине у комля два десятка толстых сучьев покрепче, переплел их ветками лещины — в том, что это именно она, Роман убедился, подобрав в палой листве несколько прошлогодних орехов. Орехи оказались гнилыми, и терять время на продолжение поисков расхотелось.

После того, как основа укрытия обрела прочность, стал изобретать непромокаемое покрытие. Черепица, пальмовый лист и бизоньи шкуры были отброшены сразу ввиду их полного отсутствия. Листья лопуха быстро вянут, такую крышу пришлось бы менять каждый день. В конце концов, пришлось завалить крышу землей поверх соснового лапника, для надежности утрамбовав и накрыв еще одним слоем сучьев, пытаясь количеством компенсировать низкое качество.

Вывороченные корни дерева с пластом сохранившейся на них земли образовали заднюю стену логова, охапка лапника стала постелью. У входа Шишагов соорудил очаг из камней. К вечеру обустройство практически было закончено. Роман разжег в очаге огонь, дождался, когда соберется достаточно золы, и зарыл в нее ободранную тушку грызуна.

Избавившись от сосущего ощущения в желудке, он заполз в свой шалаш, укрылся и уснул крепчайшим сном вымотавшегося до предела человека. Его не разбудили ни ночной дождь, ни холод, ни мышиная возня, не потревожил молодой лис, обошедший в сумерках всю поляну и в поисках этих самых мышей даже заглянувший издалека в Романову постройку.

***

Обзаведясь жильем, Роман принялся добывать пищу. Процесс этот заключался в безуспешных попытках поймать рыбу и поиске прошлогодних орехов. За день удавалось вырыть из палой листвы столько годных к употреблению орехов, что их хватало вечером слегка унять ворчащий желудок. Ни ягод, ни грибов еще не было. Дополняли рацион печёные корни лопуха, листья щавеля и одуванчика. Несколько раз удавалось ловить лягушек и ящериц, это помогло не протянуть ноги, но от голода не спасало.