Неподвластна времени - Джун Боултон

— Ну, хватит, дорогая, — проворковала Барбара, в последний раз проводя по руке Паулы пальцами. — Не стоит так терзаться, что бы ни случилось.

Она поднялась с дивана, на котором сидела рядом с Паулой, бесшумно, почти на цыпочках подошла к мужу, сделала Филипу знак рукой: провожать не надо. И супруги удалились.

Паула смотрела в одну точку перед собой, все еще судорожно всхлипывая. Тушь растеклась по ее щекам черными разводами, заплывшие глаза изрядно уменьшились в размерах. Филип подумал, что, если сейчас заговорит о разводе, она вновь разразится слезами. Но иного выхода просто не видел: тянуть резину не имело смысла.

— Так дальше жить нельзя, Паула. Мы и друг друга мучаем и людей вокруг.

— Людей? — Паула резко вскинула голову. Ее глаза превратились в щелочки. — Это ты об этой легкомысленной особе?

Филип круто повернулся и ударил кулаком по журнальному столику. Ваза на нем подпрыгнула, чуть не упав.

— Не смей так говорить о Джордан, поняла?

Паула не ожидала от него такой выходки, поэтому сразу затихла. Но по прошествии минуты, открыв глаза как можно шире, с остервенением выпалила:

— Это еще почему? С какой стати я должна выбирать для нее выражения? Она увела у меня из-под носа моего собственного мужа, да еще в годовщину нашей свадьбы!

— Я не осел, чтобы меня уводить! — отрезал Филип. Решимости в нем прибавлялось с каждой секундой, он уже знал, что не откажется от своего намерения ни в коем случае. — Я сам пошел за Джордан, чтобы извиниться за твое недостойное поведение.

— И на это тебе потребовался целый час! — воскликнула Паула, сотрясаясь от злости. — Как же, интересно, ты перед ней извинялся?

— Не кричи на меня, — жестко велел Филип.

Паула моргнула. У нее вдруг сильно затряслись губы, лицо исказилось плаксивой гримасой, глаза вновь наполнились слезами.

Филип смотрел на нее и не чувствовал ни вины, ни сострадания. В этот вечер все, что связывало его с этой женщиной, навек умерло. Некоторое время он молчал, позволяя Пауле дать выход эмоциям. Потом негромко, но уверенно заговорил:

— Сегодня не самый подходящий для таких объяснений день, Паула. Я думал подождать до завтра, но теперь не вижу в этом смысла.

Она издала жалобный стон, замерла, посмотрела на мужа долгим изумленным взглядом, будто не узнавая, и вдруг вся съежилась, вдавилась в подушки дивана. У Филипа кольнуло в сердце. Но он твердо сказал себе, что надо скорее с этим покончить. Сейчас же. Так для нее же будет лучше.

— Жизнь у нас кошмарная, согласись. Мы вечно друг другом недовольны, скандалим из-за каждого пустяка, детьми так и не обзавелись, даже кота взять не можем. Ты страдаешь, я тоже. Нам надо развестись. Немедленно.

— Что? — Паула несколько минут потрясенно смотрела на него, будто не веря, что именно он произнес вслух роковые слова. Потом внезапно вскинула руки к потолку и запричитала: — За что мне такое наказание? Почему я сразу не спросила у Луизы, кто такая эта Джордан? Надо было даже на порог не пускать ее, мерзавку…

Филип схватил ее за руку, обрывая.

— Джордан здесь ни при чем, — процедил он сквозь зубы. — Ее оставь в покое, слышишь?

Паула гневно сверкнула глазами и истерично рассмеялась.

— Ни при чем? Рассказывай сказки кому угодно, только не мне! Я не такая дура!

— Это не сказки! — повысил голос Филип. — Твоими вечными придирками и недовольством я давно сыт по горло!

— О разводе, однако, заговорил только сегодня, когда встретил бывшую любовницу! Не удивлюсь, если узнаю, что и после нашей свадьбы ты время от времени с ней развлекался! Такие, как она, на все способны!

— Замолчи! — Филип опять ударил по столику кулаком. И на этот ваза, подпрыгнув, упала-таки на бок, но не полетела на пол, а покатившись, удержавшись на самом краю. — И не суди людей по себе!

— По себе? — Паула вскочила с дивана, выбрасывая вперед руки, словно вознамерившись вцепиться мужу в горло. — Значит, ты считаешь, что и я, как эта дрянь, могу закрутить интрижку с чужим мужем?

Филип хорошенько бы ей врезал, если бы она была мужчиной. На женщин же он никогда не поднимал руку. Не изменил железному правилу и сейчас. Однако прекратить неприятную сцену следовало, и немедленно. А для этого надо было уйти. В этом доме его больше ничто не удерживало.

Не ответив ей, он поднялся в свой кабинет, взял документы и необходимые вещи, заглянул в спальню, где наспех уложил в сумку умывальные принадлежности, кое-что из одежды и уже через несколько минут вновь спустился вниз. Паула стояла в прихожей, прислонившись к стене спиной и скрестив на груди руки. На вид спокойная, задумчиво-печальная. Как будто что-то переосмыслившая.

Посмотрев на нее, Филип подумал: неужели в ней возобладал разум? Не тут-то было! Лицо жены вдруг вновь исказил гнев.

— Я не согласна на развод, так и знай! — выкрикнула она, немного наклоняясь вперед.

— Тем хуже, — невозмутимо ответил Филип. — Значит, процесс затянется. Я своего решения не изменю.

Он спокойно спустился с лестницы и зашагал к двери. Паула сорвалась с места, подлетела к нему и вцепилась в рукав его пиджака мертвой хваткой.

— Я никуда тебя не отпущу, так и знай! Ты мой муж и обязан быть всегда рядом, заботиться обо мне, хранить мне верность! Ты несешь за меня ответственность!

Спорить не имело смысла. Что-то доказывать, объяснять, о чем-то просить — тем более. Паула была не в себе, все равно ничего не услышала бы. Впрочем, об ответственности она правильно сказала: оставлять ее одну на ночь глядя в столь жутком состоянии было опасно.

Опустив на пол сумку, Филип достал из кармана телефон и набрал номер тещи. Паула была у родителей единственным обожаемым ребенком. Если она нуждалась в помощи, и мать, и отец были готовы примчаться к ней хоть на край света даже посреди ночи.

— Дом Расселов, — послышался в трубке мелодичный голос.

— Каролина, привет, это Филип.

— Мамочка! — завопила Паула, не выпуская из рук рукав мужнина пиджака.

— В чем дело? — вскричала Каролина испуганно.

— Я ухожу от Паулы, — произнес Филип категоричным тоном. — Мы разводимся. Она приняла мои слова в штыки, плачет, почти бьется в истерике. Приезжай, побудь с ней или забери к себе. Я боюсь оставлять ее одну в таком взвинченном состоянии.

— Что произошло? — дрожащим голосом спросила Каролина. — Я ничего не понимаю!

— Мама! Мамочка! — простонала Паула нарочито громко.

— Филип, что с ней? — Каролина явно была в ужасе.

— Приезжай, увидишь, — сказал Филип, начиная терять терпение. Чтобы привести в чувство обеих женщин, следовало действовать по-мужски решительно, и он произнес: — У тебя ровно двадцать минут. Если не появишься, я уйду и Паула останется одна. Время пошло.