Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - Вера Камша

– На нас напали? Вы знаете, кто?

– Да, сударыня, но вы не должны беспокоиться. Верные его высокопреосвященству гвардейцы скоро с ними справятся.

Ах, «верные»… Красивый оборот или признание печального обстоятельства, что есть и «неверные»? Церковные дрязги? Эсператистской церкви, по сути, больше нет, а все равно что-то делят… Вот уж не вовремя!

– Хорошо, я беспокоиться не буду.

Звуки боя усилились. Или приблизились? Служанка прилипла к стене. Испугалась, бедняжка. Тут есть чего бояться… И хорошо, что на двери такой массивный, вызывающий уважение засов, да и сама дверь, Габетто прав, толстая и из прочного дерева, однако запоры запорами… Пистолетов и кинжалов Арлетта не имела, но стилет у нее был. Молитвами Бертрама, собиравшего дорожные шкатулки по своему усмотрению. Смертоносная игрушка скользнула в рукав, в петлю для флакончика с нюхательной солью или, если угодно, ядом. Флакончиков Арлетта тоже никогда с собой не таскала.

– Сударыня, – пролепетала камеристка. – Сударыня…

– Задуй свечи, – ровным голосом распорядилась графиня. – Обе. Насчет огня он прав.

А теперь можно и к окну. Жаль, щели в ставнях узкие, ничего толком не разглядеть, впрочем, с ее глазами хорошо видно только призраков. Лязгает все ближе, люди кричат все злее и отчаянней, и вдруг как отрезало. Тишина, короткая, в десяток ударов сердца, сменяется топотом множества ног. Кто-то бежит мимо флигеля, судя по звукам, человек десять, не меньше. Опять тишина и опять бегут… Эти вдруг решили, что стоит войти. Дверь во флигель сотряслась от ударов, но выстояла. Еще удары, еще… Тут. У резиденции Левия прекратилось… Драка прекратилась, а вот топот и лязг знаменуют явление новых участников ночного действа.

Те, внизу, выругались и, оставив в покое дверь, попробовали убраться, но время было упущено. Грохнул выстрел, второй… Прямо под окнами завязалась схватка, и это тренировку уже не напоминало.

2

Фрида не спешила одеваться. Подняв свечу и чуть сощурившись, она рассматривала лежащего на неразобранной постели любовника. Очень внимательно рассматривала. Ли не возражал. Было пьяняще жарко, как бывает летом на севере.

– Вы в самом деле похожи на Леворукого, – наконец решила дочь регента. – Гаунау в наблюдательности не откажешь.

– Вам тоже… В этом замке кого-нибудь когда-нибудь убивали?

– Оскорбленный муж?

– Не обязательно, хотя годится и он.

– Вы собираетесь написать поэму или боитесь?

– Вы не угадали и не угадаете… Мне хочется пить, а вы уже встали.

– Забавно… – Фрида не спеша подошла к столу, поставила свечу, взялась за кувшин. – Никогда не думала, что заниматься делами можно в кровати и это будет чем-то вроде вина.

– Но его не заменит, – уточнил Лионель и прикрыл глаза. Такие редкие минуты, когда не надо ни думать, ни спешить. К утру Фрида уйдет – это ее дом и ее дороги. Уезжая в Придду, он не предполагал, что вновь увидит эту женщину еще до конца лета. Увидел. Теперь жизнь свела их опять… Маршал уже знал, когда маркграфиня засмеется, а когда вскрикнет, а маркграфиня поняла, как получить свое и второй раз, и третий…

– Пейте. – Край кубка тихонько коснулся нижней губы, а рука чуть приподняла затылок. Фриду, как и всех женщин дома Ноймаринен, учили поить раненых, но где сказано, что полученное знание можно применять с единственной целью? В прошлый раз ей вздумалось напоить так вполне здорового маршала, и маршалу это понравилось. Маркграфиня запомнила и повторила.

– Раньше вы наливали вино в рубашке. – Пальцы скользнули, пока только скользнули, по женскому бедру. – В вышитой розовыми и малиновыми торскими фиалками рубашке…

– Раньше на вас была простыня. – В прошлый раз она тоже допила за ним и поставила пустой кубок на пол. – Маркграф к старости раздобреет, а вы?

– Не имею представления. Ложитесь… Или уходите.

Фрида вновь окинула его внимательным взглядом. Очень медленным. Так смотрят скульпторы.

– Отказавшись от простынь, я не оставила себе выбора. Уйти от вас в вашем нынешнем состоянии – погрешить против гостеприимства.

– Тогда ложитесь.

– Чуть позже. – Женщина отодвинулась на несколько волосков. – Эта юная ангелица состоит под вашим покровительством?

– Да.

– Но вы ее еще не пробовали?

– Нет.

– Почему вы не говорите, что и не намерены?

– Потому что мои намерения на сей счет вас никоим образом не касаются. – Лионель потянулся, прикрыл глаза и неожиданно рванул не ожидавшую подобного маневра женщину на себя. Он не ошибся: сперва Фрида засмеялась, потом вскрикнула.

3

– Этих двоих, пока живы, связать и немедленно к лекарю! Надо думать, его высокопреосвященство захочет глянуть на ублюдков. – Голос был громким и уверенным. Офицер, не младше капитана. – Джакопо! Джакопо, ты здесь?

Уже знакомый и все еще вежливый голос тоже снизу отозвался:

– Да, капитан.

Отлично! Габетто под дверью настоящий, и имя ему Джакопо.

– Как там у вас?

– Все в порядке.

– Двери пока не открывать! Мы только здесь разобрались, а сколько мерзавцев еще осталось, одни кошки знают. Караулить до утра, понял?

– Будет исполнено.

– Пистолеты перезарядили? Тогда все за мной!

Какая веселая ночь. Ладно хоть Левий жив, это несколько утешает… Графиня отошла от окна. Служанка что-то комкала, кажется, алвасетскую мантилью, но хотя бы не голосила. Вряд ли, идя в прислуги, глупышка думала про тюрьмы и осады.

– Ложись спать, они ушли.

– Слушаю, сударыня.

– Постой. Ты из Олларии?

– Да, сударыня.

– У тебя родня есть? Если есть, можешь завтра их проведать, я обойдусь.

– Ох! Спасибо, сударыня! У меня отец хворает, и потом…

– Жених?

– Ох… Наверное…

– Тогда можешь отдыхать два дня, и чтобы больше никаких «наверное»! Поняла? Я хочу послать тебе на свадьбу подарок, а пока… Возьми алатскую шаль, ту, что с ирисами.

– Ох, сударыня…

Любопытно, что ответит Джакопо на просьбу зашнуровать платье? Церковный гвардеец в обмороке – зрелище прелюбопытное, а у конюшен снова гремит… Да как сильно! И у северной стены тоже. Получается, дерутся по всему аббатству; не слишком-то похоже на визит дюжины убийц, желающих прикончить кому-то не угодного кардинала.

Стук в дверь – негромкий, вежливый, – и такой же голос.

– Его высокопреосвященство считает необходимым поговорить с графиней Савиньяк.

– Графиня Савиньяк тоже считает это необходимым.

Вокруг вышедшей на улицу Арлетты немедленно сомкнул кольцо добрый десяток гвардейцев. Церковники были напряжены, шли, обшаривая пустой двор настороженными взглядами и держа руки на оружии. Они все еще не успокоились, все еще ждали внезапного удара, а Габетто и вовсе походил на струну – тронь, зазвенит. Явно знает, от чего должен защищать гостью его высокопреосвященства, но офицеров при исполнении отвлекают разве что дуры вроде Одетты.

Тошнотворно зеленый свет резал глаза, и Арлетта отвернулась, сожалея о сгинувших танкредианцах. Монахи могли уйти за крысами, вернуться в Лаик, уснуть, но графине отчего-то казалось, что они исчезли навсегда. Не умерли, а растаяли, как туман или облако, только безоблачное небо не кажется пустым, а полная людей Ноха словно бы осиротела. Без кошек, без призраков, даже без ворюги Валтазара!

– Графиня Савиньяк к его высокопреосвященству.

– Проходите.

У дверей в кардинальские покои – усиленная охрана, на стенах, полу́ и дверях – следы схватки: выбоины от пуль, оставленные сталью царапины, еще не затертая кровь. У многих гвардейцев – повязки и тоже кровь на изодранной одежде. Лица мрачные и угрюмые, один Пьетро безмятежно перебирает свои жемчужинки. Агнец или… котяра?

Кардинал тоже выглядел не лучшим образом. Шадди, конечно, предложил… Знакомый запах должен был успокоить, но в опрятной, не знавшей драки комнате не было Альбины, а шадди без кошки – это тоже тревога. По крайней мере, в Нохе.

– Вы не спрашиваете, что случилось?

– Будь вы теньентом, капитаном, даже полковником, я бы не удержалась, но вы скажете ровно то, что сочтете нужным. Мне с корицей.

– Я готов признать правоту олларианства в той его части, что касается преклонения перед женщиной. Не перед каждой – и это есть величайшее озарение. Просто женщина, просто мужчина, просто клирик, дворянин, военный, поэт – не повод преклонить колено. Для этого надо стать неповторимым. Стать собой. Не потому что женщина, а потому что Октавия. Или… Арлетта. Вы согласны?

– Не сегодня… Сегодня я почти испугалась. Почти, поскольку не знала, что нам грозит. Вы не поверите, я ни разу не видела, как убивают. Но, кажется, слышала?

– Да. Часть гвардейцев подняла мятеж по довольно-таки невразумительному поводу. Они перебиты. Все. Теперь я уверен, что Ноха надежна, но вас я прошу переехать в другой флигель. Заодно увидите, как я зимой устроил герцога Алву.

– Он весьма ценил беседы с вами. – Теперь о визитах его высокопреосвященства к гостье не будет знать даже охрана. Алиса сочла бы сие неприличным. – После мятежа шадди особенно вкусен.