ШАРЛЬ ПЕГИ. НАША ЮНОСТЬ. МИСТЕРИЯ О МИЛОСЕРДИИ ЖАННЫ Д АРК. - ШАРЛЬ ПЕГИ

Однако и неверующая часть интеллигенции осталась недовольна действиями правительства. Многие, подобно Р. Роллану, были возмущены меркантилизмом государства в его гонениях на церковь, а главное, видели в действиях правительства вмешательство в духовную жизнь и ограничение личной свободы граждан. Даже М. Пруст, который был сторонником отделения церкви от государства, считал, что не следует смешивать церковь и клерикализм, и предупреждал о том, что сейчас социалисты, будучи антиклерикалами, совершают ту же ошибку, что и клерикалы, которые в 1890 году были антидрейфуcарами. С другой стороны, те, кто видел в церкви устаревший и реакционный институт, как например А. Франс, осуждали правительство за непоследовательность и половинчатость действий.

Общее недовольство совпало с усилением и развитием националистических идей во Франции (о чем мы уже говорили), с возрождением культа Родины, героических страниц ее истории, с воскресением старых традиций. Ничто так не отвечало духу старой Франции, как католическая вера. Именно в ней в этот период многие стали искать пути нравственного и эстетического обновления. Отметим и существенную роль, которую сыграли в этом процессе кризис позитивистской философии и широкое распространение интуитивистcкой философии Бергсона, которая, подрывая основы материалистического детерминизма, оказалась тем самым союзником церкви. Говоря о распространении бергсонианской философии, Р. Роллан в 1912 году писал: «Как и следовало ожидать, религия первой воспользовалась этим. И естественно, больше всего та, которая имела наиболее глубокие корни в земле Франции, которая наиболее приспособлена к играм мистического разума — католицизм». [70]

Таким образом, начало XX века ознаменовалось во Франции так называемой католической реакцией, которую некоторые ученые называют католическим возрождением. Так, например, французский исследователь Ж. Кальве назвал свой труд, посвященный этой теме, «Католическое обновление современной литературы». [71] Кальве верно замечает, что этому возрождению предшествовал «тройной крах» — «крах натурализма, крах не науки, по научности, и крах секуляризации». Автор делает вывод: «Нельзя так просто уничтожить ни такой старый институт, как Церковь, ни самого Бога, ни также все то, что относится к корням человека». [72]

Другой французский ученый Г. Трюк в работе «История современной католической литературы» также называет период начала века во Франции религиозным возрождением XX века. Он отмечает сложность и противоречивость этого явления, в котором наряду с истинным возрождением высокой духовности и морали прослеживались политические, идеологические и личные факторы. Возможно, термин «возрождение» в данном случае не вполне удачен, однако очевидно, что упрочение позиций католической церкви в рассматриваемый период является несомненным.

Вера Пеги — особая и очень сложная категория. Он редко посещает церковь, его брак церковью не освящен, что является грехом, нарушением седьмой заповеди; более того, его дети остались некрещеными.

Церковь и католицизм внушали Пеги ужас и отвращение догматами ада и вечного проклятия. Снова ощутив себя католиком, Пеги упрямо продолжает отрицать этот догмат. Он исповедует веру одного из отцов церкви и при этом еретика — Оригена, который не мог примириться с тем, что в Царствии Божием кто-то будет страдать.

Мучительность позиции Пеги заключалась в том, что, будучи яростным антиклерикалом, он не был атеистом, его социалистические взгляды были близки христианскому социализму, но позже, вернувшись к католичеству, он остался еретиком, ибо, приняв веру, не принял Церковь. Конфликт с Церковью и свою веру, как нам кажется, Пеги наиболее искренне и пронзительнее всего отразил в образе своей самой любимой героини — в образе Жанны д'Арк. Этот образ, безусловно, является центральным в его поэтическом творчестве. Заметим при этом, что вера Пеги только с виду кажется двойственной и парадоксальной. Он вырос в той социальной среде, где серьезно изучали катехизис, готовясь к конфирмации, где не было места никаким сомнениям, где религия воспринималась как данность. Пеги был одним из первых учеников, а в 1887 году за знание катехизиса получил награду, но с 15–16 лет он становится «революционером» (признание Раулю Бланшару, автору воспоминаний «Моя юность под крылом Пеги» [73]). Быстрый рост революционного сознания неизбежно влек за собою и атеизм. Свободное начало Пеги должно было восстать против авторитарности церкви. Для таких людей, как он, религиозное детство часто приводит к атеистическому взрыву. Вспомним, например, что сын знаменитого, ортодоксально верующего русского историка С. М. Соловьева — Владимир Соловьев, будущий философ, в 16 лет вынес из своей комнаты все иконы. Характерно, что протест против диктата церкви стоит в одном ряду с неприятием любого типа авторитаризма. Пеги отрицает все катехизисы: и светские, и религиозные. Церковь для него стоит в одном ряду с Государством и Армией.

Еще до своего обращения Пеги публиковал в Тетрадях тексты антиклерикальные, направленные против религиозного фанатизма («Вакх» Ландри; трилогия «Побежденные: Иосиф Аримафейский, Ипатия, Савонарола» Габриэля Трарьо). Но больше всего он критиковал современную церковь, которая, как он считал, покоится на корысти, лицемерии и цинизме.

Обостренное чувство справедливости Пеги не позволяло ему, однако, забывать о честных и искренних католиках. Так, с большой симпатией и сочувствием он пишет о своем друге, который стал католическим священником. Когда же церковь стала гонимой, он стал на ее защиту против самых оголтелых ее противников. В своей статье, напечатанной в 7-й Тетради 2-й серии, Пеги резко осудил статью некоего Урбана Гойе («Орор» 5 февраля 1901 года), в которой тот предлагает «загнать людей в сутанах в кабаре, бордели и прочее и заставить их гикать, улюлюкать и выть, как собаки». [74] В том же номере Тетрадей Пеги с горечью пишет о статье «Долой попов» в журнале Петит Репюблик. В этой статье с чувством удовлетворения описывалось, как некоему аббату Дени не позволили произнести речь в одном из народных университетов. Когда усилилось гонение на церковь, Пеги стал призывать выступить против предложенного Жоресом проекта закона о конгрегациях. В августе 1902 года в Тетрадях в яростно-драматической манере Пеги требует, чтобы идея Жореса о «коллективном преступлении церкви против Свободы» [75] была отвергнута обществом как безнравственная. Пеги считает, что «нельзя издеваться над людьми только за то, что они творят свою молитву, а главное, язык Жореса это не язык разума, это не язык справедливости, это не язык права… Жорес поддерживает теперь авторитарные методы, против которых он всегда восставал и восстал бы, когда бы речь шла о его собственной семье». [76] Пеги здесь не защищает церковь, но он защищает свободу и таким образом опять возвращается к Делу Дрейфуса, как бы подводя итог верности ему за прошедшие три года существования Тетрадей. «Поскольку мы возвращаемся к началу Дела, поскольку нужно, как и тогда, подписаться, чтобы получить свою порцию оскорблений, мы должны объявить, что, начиная с этого момента, мы не собираемся брать на себя ни моральную, ни политическую, ни социальную ответственность за действия нынешнего министра». [77]

Мы не случайно вернулись здесь к делу Дрейфуса, ибо христианское чувство Пеги проявилось в нем очень сильно. Еще в 1899 году в статье «Дело Дрейфуса и кризис социалистической партии», напечатанной в Ревю Бланш от 15.09.1899, Пеги пишет: «…оно (Дело. — Т. Т.) носит религиозный характер в достойном смысле слова». [78] Французская исследовательница творчества Пеги Франсуаза Жербо не без оснований считает, что он воспринимал дело Дрейфуса как «секуляризованный миф о Христе». [79]

В течение первых пяти лет издания Тетрадей позиция Пеги по отношению к христианству раскрывается как обычно в форме диалога. Пеги зачастую полемизирует сам с собой, но христианское начало звучит у него очень сильно, даже если он отказывается от него… Пеги, в сущности, остается верен не религии и тем более не церкви, а Христу.

16 января 1910 года вышла в свет Тетрадь зеленого цвета, состоящая из 252 страниц и носящая загадочный заголовок «Мистерия о милосердии Жанны д'Арк».

Обращение к образу национальной французской героини не было ни первым, ни случайным. В 1897 году юный социалист и, подчеркнем, атеист Пеги, как уже отмечалось, пишет драму «Жанна д'Арк». Пеги начал работу над «Жанной д'Арк» в 1894 году, предварительно изучив такие труды, как «Жанна д'Арк» Валона, «Очерки» Ж. Кишра, 5-томный «Процесс», опубликованный Ж. Кишра, «Золотая книга Жанны д'Арк» Ланери д'Арк. С большим вниманием Пеги изучал «Жанну д'Арк» Ж. Мишле, которую он впервые прочел в школе и которая оказалась созвучной его историческому видению и наложила отпечаток на его собственную интерпретацию образа Жанны.