Народные мстители - Анатолий Галкин

Узнав, что Эльвира Гагина, мать девушки, сдавшей в «Сезам» вишневый рубин, работает в Музее истории России, Вадим первым делом позвонил Валерии Лифановой. Он знал, что сегодня Лера сдает статью. А тот факт, что Гагина была хозяйкой спецхрана, мог повернуть ход поисков.

Была еще середина дня, и журналистка успела найти нужного человека. Друзья познакомили ее с уникальным ювелиром. Исаак Иосифович Литвак только в молодости гранил камни и создавал уникальные украшения. Последние двадцать пять лет он работал экспертом при Гохране. Не сотрудником конторы, а свободным специалистом по особо важным делам.

У Леры была крупная и точная фотография перстня с вишневым рубином. На всякий случай Яков Романович всегда фотографировал вещи, которые брал на реализацию.

Лифанова моментально созвонилась с офисом Литвака. Быстро уговорила старого эксперта и через полчаса сидела в его кабинете.

Перед началом работы Исаак Иосифович решил немного потрепаться.

— Поверьте мне, Валерия, я редко принимаю случайных посетителей. Я всем стал очень нужен. У меня почти нет свободного времени. Но с вами мне захотелось встретиться.

— Почему? Вы читаете нашу «Новую искру»?

— Нет, Лера. Я еще не дорос до вашего журнала. Я его боюсь.

— Почему?

— Со словом «Искра» возникают воспоминания о революциях. Ленин в Женеве, курьеры, большевики, подполье, баррикады. Все это из другой жизни…

— Так почему вы меня пригласили, Исаак Иосифович?

— Не поверите, но мне понравился ваш голос. И тембр, и молодость, и внутреннее напряжение. Я подумал, что вы очень красивая. И вижу, что не ошибся.

— Спасибо!

— Но, хватит лирики. Давайте, Лера, ваше фото. Я немножко знаю Якова Романовича. Постараюсь ему помочь…

* * *

Сразу было заметно, что получив снимок, эксперт заинтересовался. Глаза у Литвака загорелись. Он начал искать информацию в своем компьютере. Потом Исаак Иосифович побежал к книжным стеллажам. В конце концов, он улыбнулся и, потирая руки, сел за стол.

— Слушайте меня, Валерия, и не перебивайте. Отвечаю по пунктам. Первое — это настоящий старинный рубин. Из-за цвета и из-за формы он имеет название «Вишневый миндаль».

— Это дорогой камень?

— Очень дорогой! И не только сам по себе, а из-за его истории. По легенде этот рубин принадлежал турецкому шаху. А после взятия Крыма каким-то образом перешел к графу Григорию Потемкину.

— Как интересно, Исаак Иосифович!

— Да, занимательно! Но мы говорим о вишневом камне. Так вот, в 1787 году перед приездом Екатерины в Крым Григорий Александрович заказал диадему с рубином в центре. И уже возвращаясь в столицу, Екатерина надолго остановилась в Харькове. Там на банкете она объявила, что теперь ее фаворит будет именоваться Потемкин-Таврический.

— А что про камень?

— А я, Лера, про него и говорю. На этом же банкете Григорий Александрович вручил императрице диадему с турецким рубином.

— Это, как символ взятия Крыма?

— Да! А знаешь, где сейчас диадема? Она пылится в спецхране Музея истории России. Там хозяйкой работает Эльвира Гагина. Очень страстная дама! Женщина-вамп!

— Но вы, Исаак Иосифович, сказали, что камень на фото настоящий? Так почему он в перстне, а не в диадеме?

— Сам понять не могу!

* * *

Получив точный адрес коттеджа Эльвиры Гагиной, Вадим с трудом нашел нужный дом на улице Ермоловой.

Отправляясь в Валентиновку, Дунаев собирался просто поговорить с Марианной и, возможно, с ее матерью. Поговорить с ними и узнать, где они взяли настоящий рубин, почему девочка пришла в «Сезам» с паспортом подруги, кто мог знать об этом и напасть на антикварный салон.

Но, чем дальше уезжал Вадим от дома на Проспекте Мира, тем ясней понимал, что простого разговора не получится. Если этот камень из «Золотой кладовой» Эльвиры, то тут чистый криминал! Музейный грабеж без взлома!

Сейчас многие крупно воруют, но никто в этом не сознается.

Более того, Гагина могла вернуть все в первоначальное состояние. Рубин, возможно, уже лежит в подвалах музея на своем законном месте. Марианна скажет, что на улице нашла перстень со стекляшкой и сдала в салон за маленькие деньги.

И что дальше? О чем ее еще спрашивать?

Нет! Надо проникнуть в коттедж и там найти улики. Это не совсем законно, но как они с нами, так и мы с ними!

* * *

Приняв такое смелое решение, Вадим Дунаев пошел осматривать забор особняка Гагиной. Из машины он прихватил три самых важных вещи — фотоаппарат, диктофон и фомку…

По основной улице забор был каменный, и маленьким ломиком его не возьмешь.

Сторона, обращенная к лесу, огорожена гофрированным стальным листом. Здесь тоже не пройти.

А вот на небольшом участке перед спуском в овраг был допотопный штакетник из прошлого века. Тут и фомки не надо! Белые бетонные столбы покосились, нижние доски превратились в труху, а заостренные вертикальные планки держались шатко, как гнилые зубы.

* * *

Вадим знал, что проникать на чужой объект лучше ночью. Но летом темнеет поздно, а изображать из себя грибника — глупо. Кто-нибудь заметит и заложит!

Грибники обычно ходят по лесу, а не стоят у трухлявого забора. И потом у грибника в руках лукошко или корзина, а никак не фомка…

Пришлось лечь на замшелый склон около штакетника и руками ломать в труху нижние перекладины и планки.

За две минуты получился приличный лаз.

Коттедж стоял далеко, и между ним и штакетником были дикие заросли кустов, мелкие деревья и две высоченных сосны. Так что, и Вадима трудно разглядеть из окон дома. Но и он не знал, что делается в пяти метрах от него.

Дунаев полз вперед, стараясь не двигать ветки кустов. В детстве он читал детективы, и понимал, что такое конспирация.

Под его локтями, под коленями и под животом попадались коряги и мерзкие влажные рытвины. А еще везде валялся примитивный мусор в виде бывших детских игрушек, мятых жестяных банок и битых бутылок.

В какой-то момент Вадим почувствовал себя разведчиком, ползущим по минному полю в тыл врага.

И это была правда!

Или часть правды…

* * *

Нижняя стена коттеджа возникла перед Дунаевым, как мираж. Только что впереди была густая трава, старые пионы, кусты и бурьян, и вдруг нарисовалась бетонная тропинка, а за ней стена в трещинах и проплешинах.

* * *

Ясно, что Эльвира Гагина не следила за участком и домом. Раньше у людей была квартира и дача. И они с гордостью обустраивали и то и другое. Достаток рос медленно, но без взрывов и катаклизмов.

Сейчас все не так! Пронырливые граждане, срубив сто тысяч баксов, бросают щитовой домик за Звенигородом и покупают двадцать соток поближе. Они ставят на нем двухэтажный сруб с камином и баней.

А через год к ним приплывает еще большая сумма. Тогда они плюют на сруб и строят каменный коттедж в престижном месте.

А когда они «зарабатывают» несколько миллионов, то бросают все и покупают жилье возле Лондона, Марселя или в Майами.

Очень может быть, что Гагина уже подготовила «запасные аэродромы за бугром». Тем сложнее будет разговор с ней.

Если он вообще состоится…

* * *

Вадим задрал голову и осмотрел стену коттеджа. Потом он выполз на бетонную дорожку, ведущую вдоль дома, встал, прижался к стене и мелкими шажками двинулся туда, где совсем не было окон, но был балкончик на втором этаже.

Вспомнив, что в этой стороне гнилой штакетник и живописный склон, ведущий к реке, Дунаев понял, что с этого балкона открывается шикарный вид на просторы русской природы.

Правы были старушки с Проспекта Мира. Где теперь Шишкин с Левитаном? Кто нарисует эту красоту?

* * *

Пройдя под балконом, он увидел нишу в стене.

Там аккуратно стояла старая, но на вид еще крепкая деревянная лестница. Она была грубо сбита из тонкого бруса. Это явно была времянка, которую соорудили для себя еще строители коттеджа.

Когда это было? Судя по зарослям вокруг дома, Гагина могла построить этот особняк пять-семь лет назад. И, поскольку, лестница стояла в нише, а не лежала на сырой земле, то она вполне еще могла выдержать не очень толстого человека. Такого, как Вадим Дунаев.

Пятиметровая лестница была тяжела. Он не переносил ее к балкону, а кантовал, переставляя поочередно деревянные ноги.

Наконец удалось без шума прислонить шаткую деревяшку к перилам. Можно было лезть на балкон.

Вадим засунул фомку за брючный ремень, печально посмотрел наверх и полез.

Три первые ступеньки дались легко. Но дальше стало казаться, что перекладины слабо прикреплены и выгибаются во все стороны.

Но назад пути не было!

Держась руками за боковины, Дунаев стремительно взлетел вверх и ухватился за перила.

Чуть передохнув, он оторвался от лестницы и перелез на балкон. Вадим сделал это слишком азартно и, вероятно, оттолкнул от себя последнюю ступеньку.