По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла - Генри Мортон

Халл — такой, каков он был, есть и будет — это в первую очередь корабли.

Именно такую картину я наблюдал в Старом городе. Старый Халл представляет собой крохотный островок, со всех сторон окруженный причалами. Внутренняя территория испещрена узенькими, по-средневековому кривыми улочками. По контрасту с ним Новый Халл — гигант, который расползается во всех направлениях: на север, на юг, на запад и восток. Данную часть города отличает изобилие крупных фабрик и удобная, четкая планировка.

И все же средоточием Халла является именно эта семимильная цепочка пристаней. С одной стороны стоят морские и речные суда, с другой толпятся железнодорожные вагоны.

На улицах Халла полным-полно викингов.

Мужчины все, как на подбор, высоченные, светловолосые пираты; женщины большей частью голубоглазые датчанки. Зовут всех почему-то либо Робинсонами, либо Браунами. Изредка встречается какой-нибудь Карл Торнгельд, но такое имя еще надо поискать.

У меня в планах когда-нибудь в будущем написать книгу о людях, населяющих восточное побережье Англии. И, скорее всего, это будут обитатели Халла и линкольнширского Бостона — двух городов, которые словно бы перенеслись сюда из Голландии. Возможно, сюда же я включу многострадальное норфолкское побережье, куда мог приплыть (и приплывал!) любой владелец боевой галеры.

Как приятно прийти вечером на паромный причал Халла — молча постоять, вслушиваясь в шум приливных волн на Хамбере и любуясь тонкой зеленой линией Линкольнширского побережья (еще раз напомню, что река в этом месте имеет в ширину три мили). Мне чрезвычайно нравится эта небольшая голова мола, опирающаяся на массивные деревянные сваи. На заднем фоне маячат изящные георгианские особнячки. У домов такой вид, словно они до сих пор грезят марселями-топселями и медными пушечками. Бородатые мужчины в синем джерси стоят, перегнувшись через перила. Они покуривают глиняные трубки и бросают задумчивые взгляды в сторону Новой Голландии — точь-в-точь древние викинги, замышляющие разбойный набег!

Халл — город со своим характером. Перед тем как сюда приехать, я заглянул в путеводитель и вот, что в нем прочитал: «Халл — деловой порт, не представляющий особого интереса для обычных туристов».

Ну, что на это сказать? Я очень рад, что не отношусь к племени обычных туристов.

Неудивительно, что большинство англичан плохо знают и не понимают Халл. Причина прежде всего кроется в географии города. Как и Норидж, он располагается на обособленном со всех сторон выступе — то есть в стороне от традиционных туристических маршрутов. Если праздные путешественники и забредают сюда, то, как правило, случайно, по ошибке. Тем большим открытием становится для них Халл. Само имя этого города — короткое, энергичное, хлесткое — звучит, как удар хлыста. Невольно представляется этакий самодовольный молодчик в стетсоновской шляпе и с сигаретой в уголке рта. А чего стоят расхожие суждения о Халле! Самым распространенным — и самым несправедливым — является то, в котором Халл ставят в один ряд с преисподней.

Однако, приехав сюда, вы первым делом узнаете, что короткое, односложное словечко «Халл» вовсе не является названием города. Это не более чем телеграфный адрес! Настоящее же имя звучит так — Королевский город на реке Халл. Или же, как пишется на вагонах городских трамваев и в официальных документах, Кингстон-апон-Халл. Услышав это название, я по-новому стал смотреть на город. Король, о котором идет речь, — не кто иной, как Эдуард I Большеногий. Судя по всему, он отличался не только величиной своих ног, но и зоркостью глаза. Иначе как объяснить, что именно этот город он решил сделать главными северными воротами страны? Халл может по праву гордиться своей судьбой: во всей Англии нет другого такого порта, чья судьба решилась бы по личному волеизъявлению короля.

Жаль, конечно, что со временем звучное название Кингстон-апон-Халл редуцировалось до коротенького «Халл». Но лично я вижу в этом свидетельство того, что город живет и изменяется.

К тому же следует признать, что «Халл» — идеальный адрес, такое название врезается в память сразу и надолго.

Не менее интересной мне видится пресловутая связь между Халлом и преисподней. Наверняка всем приходилось слышать фразу: «Упаси нас, благой Господь, от ада, Халла и Галифакса!» Я всегда считал, что автором этого высказывания является какой-нибудь современный коммивояжер. Однако, походив по улицам Халла и внимательно присмотревшись к городу, я не обнаружил никаких примет, которые бы оправдывали подобную резкость. Чем же не угодил Халл неведомому автору? За разрешением загадки я обратился к местному авторитету в области истории и топонимики. Лишь с его помощью мне удалось установить происхождение этого малопочтенного ярлыка.

— Вы не одиноки в своих заблуждениях, — снисходительно улыбнулся маэстро. — Тысячи людей, как и вы, полагают, будто данное высказывание возникло в современную эпоху. На самом же деле корни этой истории восходят к шестнадцатому веку. Уж не знаю, почему так сложилось, но в те времена Халл и Галифакс сильно страдали от происков фальшивомонетчиков (наверное, больше чем любые другие из английских городов). Знаете, как действовали преступники? Они обстругивали серебряные шиллинги, а образовавшиеся опилки затем переплавляли на слитки.

Ну так вот… Жителям Халла и Галифакса это вконец надоело, и они решили самым суровым образом бороться с бесчестными ловкачами. Халлские власти объявили мерой наказания за подобные преступления смертную казнь. Галифакс последовал нашему примеру. Более того, они возвели у себя гильотину, приводимую в действие лошадью. К животному привязывалась веревка, на другом конце которой цеплялся острый нож. Лошадь отводили на некоторое расстояние от гильотины, и нож медленно поднимался над плахой. Преступника заставляли опуститься на колени и поместить голову на колоду. Затем специальный человек перерезал веревку, и нож падал вниз! Вот тогда-то и родились эти строки из молитвы всех нищих бродяг и попрошаек: «Упаси нас, благой Господь, от ада, Халла и Галифакса!»

Поблагодарив местного историка, я вернулся на улицы Кингстон-апон-Халла с сознанием, что теперь лучше понимаю этот город.

2

— Я помню, — рассказывал старик, — как провожали «Диану» в 1865 году. Она была последним китобойцем, покинувшим Халл. В тот день в порту собралась огромная толпа: играла музыка, люди радовались, выкрикивали приветствия. Корабль выглядел таким красивым — марселя и стеньги выделялись на фоне неба, дымовые трубы были украшены ветками жимолости и других вечнозеленых растений. Да, роскошное было зрелище… и все это происходило шестьдесят два года назад. Что, вы удивлены, молодой человек? Но это чистая правда, просто я выгляжу моложе своих лет. Да, так вот… Радовались все, кроме жен моряков, уж им-то было не до веселья. Видите ли, в те годы на промысел китов отправлялись к берегам Гренландии или в Баффинов залив. Не ближний свет! Моряки отсутствовали дома по году, а то и более…