Фирменный поезд «Фомич» - Виктор Колупаев

— Не будете брать? — спросил наш собеседник.

— Нет, — сказал Иван.

Я отрицательно покачал головой. Дождусь, когда откроется ресторан.

— Жареная колбаса, яйца, ке…

Дверь за разносчиком захлопнулась.

— М-м… Так вот. Разве теория поля не допускает параллельное существование одного, подчеркиваю: одного индивидуума в двух реальностях?

— Теория это допускает. Это явление называется раздвоением сознания.

— Почему нельзя допустить, что возможно последовательное существование в двух, в ста реальностях?

— Невероятно. Еще не было прецедента.

— Прецедент перед вами. Девять лет назад капсулы времени только начали запускать. Тогда я прожил дважды одни сутки. Потом институты Времени в различных городах мира тоже начали осуществлять запуски в прошлое. На сутки, недели, месяцы. И я проживал эти дни, недели, месяцы, дважды, трижды, сотни раз. Я прожил миллион жизней! И каждая остается в моей памяти. Дерево реальностей, о котором вы только что говорили, для меня превращается в один ствол, составленный из кусочков. Вот я стою перед вами и вдруг оказываюсь в позапрошлом году и начинаю жить эти месяцы снова в уже измененной реальности. Я могу поступить на другую работу, могу пойти учиться, например, на факультет проблем Времени. Могу развестись с женой. У меня появится новая семья. И когда я доживу до момента, во время которого в Марграде и был произведен этот самый запуск, я вдруг снова оказываюсь здесь и начинаю доказывать вам, что для меня все эти реальности складываются последовательно. Затем я иду, к примеру, домой и после годового перерыва встречаю свою жену и детей. Ведь для них-то я вышел из квартиры лишь несколько часов назад. И мне нужно вспоминать, что я им говорил вчера, что я хотел сделать сегодня. У меня отличная память, и все равно это очень трудно… — Он помолчал. — Понятно. Нужны только прямые доказательства. Можете сравнить кинофильмы, снятые испытателями, с моими рассказами. Пусть специалисты исследуют мою память. Я знаю наизусть даже телефонные справочники. И тем не менее я не отличаюсь исключительной памятью. Чтобы запомнить все, что я знаю, обычному человеку нужны сотни лет. Да я и есть обычный человек. Но я прожил миллион жизней! И все они, если смотреть поверхностно, непохожи друг на друга.

— А вы не обращались к специалистам? — спросил я.

— Обращался. Но у меня слишком бредовая идея… После того дня, о котором я вам рассказал, я много думал: что же случилось? Но ответа не было. Потом мне пришло в голову, что уж раз это явление существует, почему бы мне не использовать его? Я начал с того, что если день повторялся, я весь его посвящал решению проблемы, которая стояла передо мной в нашей реальности. У меня теперь всегда было в запасе время. А когда у меня появились лишние месяцы и годы, я решил заняться чем-нибудь более интересным, чем разработка измерительной аппаратуры.

Я написал тысячи работ по многим отраслям науки и техники. Я мог спокойно, не торопясь, экспериментировать с научными проблемами. Ведь мне не надо было бояться, что меня могут выгнать с работы, что меня бросят друзья. Тысячи раз проживая один и тот же день, я до мельчайших подробностей изучил характеры, мысли и поведение всех своих знакомых. Конечно, те реальности отличались чем-то от нашей, особенно если запуски производились на много лет. Но у меня был огромный опыт. Каждого человека я уже видел во всех возможных ситуациях, которые часто сам и создавал.

И здесь, в нашей реальности, я знал и понимал каждого человека. Ни у кого не могло быть от меня тайн. Сначала я не подозревал, какая трагедия обрушилась на меня. Люди начали казаться мне все менее и менее интересными. Все меньше и меньше меня тянуло к ним. И это меня испугало. Потом я решил, что это неизбежно. Хорошо. Люди мне безразличны. Я могу добиться всего, если не в нашей, то в какой-то параллельно существующей реальности. Я мог стать ученым, композитором, политическим деятелем. У меня было вдоволь времени, знаний и памяти. И я был! И писателем, и композитором, даже председателем горисполкома. Но мне этого показалось мало. Я захотел сделать людям что-то интересное, совершенно необыкновенное. Разработать, например, теорию единого поля, открыть им пути к другим мирам, к другим галактикам. Я бросил все и занялся только этим.

Меня постигла неудача. Если бы я подумал об этом раньше… Я уже говорил, что сменил много профессий. Так вот. Несмотря на неограниченный запас времени, я везде был серостью, посредственностью, ординарностью. Из меня не получился ни великий композитор, ни великий изобретатель, писатель, общественный деятель и так далее.

Мои романы, песни, изобретения… Их и читали, и пели, и применяли некоторое время. И очень быстро все забывали. Я так и не тронул ничем сердца людей. И вот тогда я взялся за теорию единого поля. Здесь не нужно вдохновения, говорил я себе. Здесь нужна только логика. Я затратил на это сотни лет и не продвинулся вперед ни на шаг. Значит, дело не только в памяти и знаниях. Какие-то фильтры, созданные природой в моем мозгу, не позволяли мне перешагнуть через то, что уже было известно другим. Я стал замкнут, нелюдим, как непонятый гений-одиночка. Но я не был гением. Это-то уж я знал точно.

И трагедия моя бесконечна. Даже когда я умру, все равно я буду жить в параллельных реальностях, и они по-прежнему будут выстраиваться в очередь, пока будут продолжаться путешествия в прошлое. Даже мертвый я буду жить вечно. Я не могу умереть. Вы должны понять, как это ужасно.

…Он кончил говорить и посмотрел на нас с надеждой. То, что он рассказал, было действительно ужасно. Прожить одну за другой миллион заурядных, ненавистных поэтому жизней! Может, и хорошо, что мы умираем, не успев полностью осознать свою заурядность, не успев пресытиться тем, что дают нам люди и природа?

— Если это правда, то ваша жизнь действительно ужасна, — сказал я.

— Правда! Все это правда! — вскричал он.

— И вы ждете от нас помощи? — спросил Иван.

Гражданин в сером пожал плечами:

— Нет. Но ведь все может быть.

— А вы сами ничего не придумали?

— Ничего… Есть, правда, одна возможность.

— Какая?

— Отключить аппаратуру «абсолютного времени» и начать историю человечества с двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, заново.

— Простите, — сказал Иван. — Ваше имя, отчество?

— Степан Матвеевич. Граммовесов.

— Спасибо. Меня зовут Иваном. Я вот что думаю. Вы не захотите этого сделать. Ведь речь тогда пойдет уже не только о вас.

Степан Матвеевич горестно тряхнул головой:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});