Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

— Ольга, я думаю, вы понимаете, какое сложное и рискованное предприятие вы мне поручаете. Пока я даже не знаю, как приступиться к нему. Но я хочу вас заверить, что сделаю все, что в моих силах и даже свыше их, чтобы выполнить вашу просьбу. Мне надо будет уехать на время в Петроград и там искать решение проблемы. Сколько это потребует времени — я не знаю. А теперь я хотел бы воспользоваться этой встречей, чтобы узнать, как вы попали в этот монастырь.

— Хорошо, я расскажу тебе, но только в самых общих чертах, потому что мне пора возвращаться.

Когда я приехала на вокзал, он был занят солдатами и матросами, творился невообразимый хаос, поезда не шли, администрация сбежала. Все попытки найти моего провожатого успехом не увенчались. Я ждала его три дня, ночуя в подъезде одного из ближайших домов. Наконец, выбившись из сил и отчаявшись уехать в Финляндию, я решила попробовать добраться до нашего имения в Новгородской губернии. Там остался единственный близкий мне человек — моя няня. Как я пробиралась до наших Лужков говорить долго, а вспоминать страшно. Короче, я добралась до имения и нашла его разграбленным, господский дом спалили, а о судьбе няни узнать не удалось. Я, грязная, голодная, оборванная, теряла последние силы, когда ко мне подошла какая-то сердобольная старушка и сказала: «Пойдем, детка, со мной. Я иду в женский монастырь, там нам на три дня дадут кров и еду. Мы отдохнем, отогреемся, отмоемся и подумаем, что делать дальше». После того ужаса, который я пережила по дороге, жизнь в монастыре показалась мне раем. Но три дня пролетели как миг, — и вот я должна снова скитаться. Я попросилась к матушке-игуменье, я отдала ей мой талисман и получила разрешение остаться в монастыре. Но постепенно то, что, на грани жизни и смерти казалось раем, превратилось в унылые однообразные будни. Единственная отрада — это моя школа. Еще до революции одна монастырская старица с благословения матушки-игуменьи организовала школу для бедных девочек. Школа сохранилась и при Советах, только теперь там учатся и мальчики. Я там преподаю русский язык, литературу и математику. Ежедневно с девяти до тринадцати часов. Среди моих учеников есть очень способные ребятишки. Прости, Сергей, больше не могу, мне надо возвращаться.

— Одну минутку. Напрашивается вопрос: почему вы, не встретив своего провожатого, не вернулись ко мне? Разве я не заслужил ваше доверие?

— О, это было бы счастьем, если бы мне удалось вернуться к тебе. Но ты же помнишь, как это было? Ты привез меня в экипаже, я была так напугана и взволнована, что не следила за дорогой. К тому же было темно, а улицы не освещены. А когда я уезжала на вокзал, я ведь попрощалась с тобой навсегда, и тем более не следила за дорогой, в мыслях видя себя уже в Финляндии. Короче, я не знала твоего адреса, не знала даже, в каком районе Петрограда находится твой дом. И спросить было негде, — все учреждения закрыты.

Последние слова она произнесла скороговоркой, торопливо покидая место встречи.

Глава 7. ТАСЯ

Сергей посетил игуменью, чтобы объяснить ей причины своего отъезда. Он сослался на глубокие повреждения иконы и на необходимость в связи с этим проконсультироваться со своим учителем и наставником, а также приобрести недостающие химикалии и инструменты.

— Сын мой, — сказала матушка, я понимаю твою нужду, но прошу тебя, не задерживайся. Отсутствие чудотворной иконы в храме печалит души верующих.

Сергей только было начал уверять игуменью, что вернется возможно скорее, как вдруг дверь отворилась и буквально ввалилась взволнованная старица Марфа, исполняющая в монастыре послушание келарши.

— Простите, матушка, за вольность, но мне срочно требуется ваше благословение. Тяжело заболела сестра Капитолина и не может доить коров. Другие сестры без нее не справляются.

— Так чем же я-то могу помочь?

— Оказывается, умеет доить паломница Анастасия. Благословите, матушка, оставить ее в монастыре.

— Как, разве она еще здесь? Ведь разрешенные ей три дня давно прошли!

— Простите, матушка, за ослушание, но мы ничего с ней не могли поделать. Она на землю ложилась, за кусты цеплялась, кричала, что ей Мама велела быть при иконе Знамения и пока ее не отпустила. «Мамой» она Пресвятую Богородицу называет. Все же мы ее выдворили за ворота, так она так у ворот и осталась, а наутро, когда пришли новые паломники, она снова очутилась в монастыре. И так несколько раз. Благословите оставить ее в монастыре, пусть коров доит. Нет у нас другого выхода.

— Хорошо, — сказала, подумав, игуменья, — пусть доит до тех пор, пока не поправится сестра Капитолина.

* * *

Вернувшись в Петроград, Сергей, не заходя домой, отправился искать Николая Мокрухина и нашел его в его мастерской в издательстве. Друзья сердечно обнялись. Сергей попросил Николая коротко обрисовать положение дел в Питере. Обстановка была тревожная. Николай коротко рассказал и о Кронштадтском мятеже, и о страшной засухе и голоде в Поволжье, и о переезде столицы в Москву, и о голодном пайке в Петрограде, и о многом другом. Но культурная жизнь била ключом. «В столицах шум, кричат витии» — Маяковский, Есенин, Бальмонт, Брюсов, Северянин. Успешно прошли несколько художественных выставок.

Намечен план электрификации всей России как основы ее будущего экономического роста. Пришли первые пароходы с грузами и пассажирами из иностранных государств, в том числе из Швеции. Последнее обстоятельство особенно заинтересовало Муралова. Он объяснил другу цель своего приезда в Петербург и своего к нему визита.

— Как ты думаешь, Коля, не привлечь ли нам для выполнения просьбы Ольги... Шумилова? У него такие обширные связи...

— Ни в коем случае! Ты думаешь, что говоришь? Ведь этот человек — фанат служения идее. Я тут на днях встретил его, поговорили о том, о сем. Я его и спрашиваю: а как твои родители? Посуровел. Они, оказывается, арестованы. Как же так, говорю я, ведь тебе ничего не стоило похлопотать за них, на их деньги ты возил в Россию нелегальную литературу, а он говорит: «Они — представители класса эксплуататоров и должны разделить судьбу своего класса». Так что если ты только заикнешься о судьбе Ольги, то о ней сразу станет известно в ЧК, с непредсказуемыми последствиями, и вместо помощи ты окажешь ей медвежью услугу. Не будем торопиться, надо хорошенько все обдумать и просчитать. Сделаем так: приходи-ка ты сегодня к нам с маменькой, посидим, чайку попьем. Может, что умное и придумаем.

На том они и расстались. Муралов на пару часов заскочил в Эрмитаж, посмотрел, как идут дела в становлении реставрационной мастерской, и был несколько раздосадован тем, что дела идут без него совсем неплохо. Дома Катю не застал. На ее рабочем столе нашел кипы каких-то книг с мудреными названиями. Оставив ей записку, он поспешил к Мокрухиным.

Милейшая Домна Матвеевна заключила его в свои объятия и, несмотря на голодное время, напоила чаем с сахарином и с пирожками из ржаной муки с морковкой и капустой. Проголодавшемуся Сергею это угощение показалось царским.

В результате посиделок друзья выработали детальный план действий. Во-первых, надо попытаться связаться с членами экипажей пароходов, прибывающих из Швеции, и вручить им послание к Крюгеру. Дать им понять, что богатый Крюгер отблагодарит посланца за сведения о своей невесте. Эту часть плана должен выполнить Сергей, соблюдая всяческую осторожность, чтобы не навлечь на себя подозрение в шпионаже. Во-вторых, в следующем году намечается в Швеции выставка иллюстраций к детской литературе, в которой должна принять участие и Россия. Одним из предполагаемых участников заявлен и Мокрухин. Сейчас идет активная подготовка к выставке, подбор участников и экспонатов. Николай предложил взять на себя визит в консульство с целью якобы уточнить некоторые нюансы упаковки, хранения и обеспечения сохранности экспонатов, а в действительности — поговорить с консулом и убедить его помочь несчастным влюбленным обрести свое счастье, сочинив при этом душещипательную романтическую историю. Здесь тоже огромный риск: консул может заподозрить провокацию и обратиться к властям.

Если эти планы не сработают, а их участники все еще останутся на свободе, тогда будет задействован третий вариант. Придется дождаться времени, когда Финский залив покроется льдом, — и идти пешком от Кронштадта в Финляндию. Перебрался же таким путем в Финляндию Ленин. И мятежные кронштадтские моряки тоже недавно проделали этот путь. Этот вариант взял на себя Сергей. Здесь тоже остается риск быть захваченным пограничниками. В Гельсингфорсе надо будет разыскать семью Ольги, а те уже найдут способ передать известие Крюгеру.

И, наконец, если Сергей все же будет захвачен пограничниками, остается самый последний, самый надежный и безопасный вариант, но, к сожалению, слишком дальнего прицела — это участие Мокрухина в выставке иллюстраций к детским книгам в Швеции.