Светлая полоска Тьмы - Елена Миллер

Мой "iPhone" завибрировал в кармане спецбрюк — я сбросил звонок. Подобное недоверие коробило.

— Что ж, не смею вас больше задерживать, доктор.

— Всего доброго.

Он повернулся и пошел прочь по коридору. Я наблюдал, пока он не скроется за поворотом, затем зашел в кабинет и запер за собой дверь. Отыскав нужный номер в контактах, я позвонил:

— Алло, это Криштовский.

— Внимательно слушаю вас, Евгений Львович, — отозвался Тарквинов.

— Я только что разговаривал со следователем. Вы обещали, что проблем не будет, а тут этот Стрельцов со своими расспросами. Очень настырный тип, от такого не отвяжешься.

— Занятно, этот человек лично заверил меня, что дело Беловой закрыто.

— Может, соврал?

— Вряд ли.

Ну да, Тарквинову не солжешь. Глянет в глаза — все выложишь, прямо как этот Стрельцов. Вот бы им померяться взглядами, я бы на это посмотрел.

— Опишите его, Евгений Львович, — потребовал Тарквинов.

— Молодой, примерно тридцати пяти лет, высокий, крепкий и наглый.

— Конкретней: цвет волос, глаз, другие приметы.

— Светлый, короткая стрижка. Глаза серые, — от воспоминания о его взгляде по спине побежали мурашки. — Одет обычно, только часы дорогие. И лицо такое… любимчика женщин.

— Пожалуй, я знаю, кто этот лже-следователь.

— Разве он не настоящий!?

— Нет. Настоящего Стрельцова любимчиком женщин не назовешь.

— Кто же тогда этот проходимец? — я был возмущен.

— Один мой старый знакомый. Не думал, что он появится так быстро.

— Что же мне делать с этим самозванцем? Он ведь обязательно явится снова.

— Когда?

— Через неделю, но должен позвонить предварительно. Выставить его вон?

— Ни в коем случае.

— Но он явно преступник! Вдруг он собирается убить Белову? — я снова вспомнил его взгляд убийцы и поежился.

— Если бы он хотел ее убить, не стал бы спрашивал у вас разрешения встретиться с ней. Ему нужно что-то другое, и я хочу знать, что. Потому прошу вас, не мешайте. Пусть поиграет в следователя.

— Если вы так хотите, то я пущу его к Беловой, но вся ответственность ложится исключительно на вас.

— Само собой, Евгений Львович. У меня к вам будет еще одна просьба: запишите их встречу на видео. В палате ведь есть камера?

— Конечно. Я пришлю вам запись.

— Тогда, будьте так добры, пришлите все записи, всех посетителей, которые ее навестят.

— Все непременно, господин Тарквинов.

Удовлетворившись моим обещанием, он попрощался и прервал звонок. Ну вот, опять какие-то проблемы. Своих хлопот полон рот, а тут еще самозванцы, олигархи, строптивые пациентки. Что поделать, Тарквинову не откажешь, акционер как-никак, причем с солидным процентом. Да и деньги нужны, они, как известно, лишними не бывают, особенно когда развод на носу.

Я нащупал в кармане ключ, открыл заветную дверцу в столе, достал початую бутылку "Hennessy", хлебнул прямо из горлышка, по-простому, не заморачиваясь на бокалы. Стрессу плевать на этикет.

↑

Глава 8. Энтаниель из Дома Зори

Квинт. 5 августа 1981 года.

Над городом сгущались тучи. Приближалась гроза. Ветер нес пыль и мусор вдоль опустевших улиц окраины. Я вошел в развалины долгостроя. Рыжеволосый парень в серой футболке и потертых джинсах вливал Силу в портал.

— Уже покидаешь нас? — спросил я его по-русски. Этот язык Странник должен был выучить сразу по прибытии в наш мир. Маги Пути впитывали языки и обычаи того места, куда попадали.

— А, ублюдок Хаоса, пожаловал, — он резко обернулся. — Не могу сказать, что удивлен.

— Кто ты? Назовись, — я пропустил "ублюдка" мимо ушей. — Ты все-таки в моем мире.

Его личина потекла и пропала. Элиенеры не владели магией трансформации, зато были искусны в иллюзиях. Он был высок, выше двух метров, строен, на первый взгляд, даже худ, но это лишь казалось из-за высокого роста. Лицо слишком женственное: тонкие, симметричные черты, белая кожа, большие миндалевидные глаза, переливающиеся всеми оттенками зелени. Рыжие волосы были заплетены в длинную косу. На высоком лбу поблескивал серебристый обруч с тремя голубыми камнями.

— Энтаниель из Дома Зори, третий маг Пути, к твоим услугам, даркос.

— Тарквин, сын Рема.

— Сын Рема? Я помню его. Ты ведь Квинт, не так ли? Наслышан о тебе от видящих.

— Уверен, твои потомки долго перемывали мне кости.

— О, да. У тебя хватает горячих "поклонниц". Так что тебе нужно?

— Пустячок, твою магию Пути.

— Всего-то? Наверное, это ужасно, потомку Дракона Хаоса прозябать в единственном мире. Метавселенная так велика, но она недоступна полукровкам.

— У меня есть шанс это исправить, — я принял ипостась дракона, приготовившись к поединку.

— Буду рад помочь, — он материализовал меч Света.

Я прыгнул, стараясь не напороться на его оружие. Он был быстр и ловок, но я не уступал. Мы закружили на грудах битого кирпича. Скорость была предельной. Его клинок превратился в размытую полоску света. Дважды он оцарапал меня. Царапины жглись кислотой, и заживать не спешили. Я тоже пару раз достал его когтями, но они лишь соскользнули по невидимой броне, не причинив вреда. Пришлось схитрить: замедлившись, я раскрылся. Энтаниель не смог пропустить такой "подарок" — его меч вошел мою в шею. Отрешившись от боли и жуткого жжения, я схватил руку Странника, ту самую, что сжимала клинок. Оружие он не выпустил, на что и был мой расчет. Он попытался вырваться — тщетно. Я надавил и пробил-таки его защиту — мои когти срезали его руку у самого плеча. Фонтан голубой крови ударил мне в грудь. Эльф застонал. Я оплел его сотней щупалец, и стал вытягивать Силу. Чужая энергия отдавала горечью, жгла нутро, но ничего, я всеядный, переварю и это. Пока пил, жертва корчилась от боли, но молча. Войти в его разум я не смог, на моем пути встала непроницаемая защита обруча. Сорвать его не получилось, он будто врос в голову Странника. Так он и умер, унеся в Бездну свой бесценный дар. Я выиграл, проиграв, еще одна пиррова победа на моем счету.

Я трансформировался в человеческий облик. Буря пошла на спад. Не успевший раскрыться портал снова угасал, через неделю от него не останется и следа. Мертвое тело элиенера истаивало фосфоресцирующей дымкой, пока не исчезло совсем. Пятна голубой крови и световой клинок постигла та же участь. Обруч почернел, его камни теперь напоминали темные провалы, в нем более не было магии. Я решил оставить его себе как трофей. Было горько и тошно, хотелось рвать и метать, снести этот город до основания, устроить апокалипсис локального масштаба…