По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский

1 Танковый прицел-дальномер квантовый.

А тут еще и Федосеев инфу подкинул. Дескать, анализируя мои данные о событиях в будущем и сравнивая их с реальностью, они могут предположить, что я не первый временной «попаданец». Если поднять сравнительно недавнюю историю, то можно проследить два четких момента, не укладывающихся в обычную логику.

Наиболее близкий к нам – русско-японская война, где любая вероятность поворота событий складывалась в пользу японцев. Но там все расплывчато, практически недоказуемо, и только сам факт запредельной везухи японцев может наводить на размышления.

Зато в случае с Германией профессор назвал даже имя возможного путешественника во времени – Людвиг Краус. Сначала этот никому неизвестный человек появляется в окружении прусского канцлера Бисмарка. Все это происходит приблизительно в 1869 году. А уже в 1870 м политика Пруссии меняется так, что она провоцирует войну с Францией. Совершенно самоубийственную войну, потому что галлы превосходили пруссов по всем параметрам. Но Франция терпит неожиданное для всех поражение, и в результате этой войны из Северогерманского союза образовалась Германская империя.

А генератором всех идей, по некоторым данным, был тот самый Краус. Именно после долгих разговоров с ним Бисмарк и принимал наиболее важные решения…

М-да… фиг его знает, может, профессор и прав в своих предположениях, но мне во всем этом экскурсе в историю сильно не понравилась кончина возможного пришельца. Он погиб при пожаре в 1872 году. Какая-то хреновая тенденция в этом прослеживается. Надеюсь, я сам помру или от старости, или от быстрой пули. Чего мне гореть-то? Я ведь не летчик и не танкист…

Вспомнив свои тогдашние мысли о том, что неплохо было бы всюду передвигаться с огнетушителем, я ухмыльнулся и, поворочавшись еще немного, заснул.

А ранним утром, наша куцая колонна состоящая из «виллиса» и «УльЗИСа», бодро катила в сторону столицы Восточной Пруссии, города Кенигсберга.

Глава 3

Я, стоя возле дежурного по комендатуре, от нечего делать разглядывал висевшие на стенах картины. Некоторые были сняты и теперь только невыгоревшие места указывали на то, что там что-то висело. Видно, политически опасные изображения королей и баронов комендачи быстренько убрали, оставив в основном пейзажи. На них, наверное, даже у сурового комендантского люда рука не поднялась…

А вокруг приобщающегося к прекрасному майора Лисова тем временем бурлил народ. Патрули постоянно приводили каких-то гражданских под конвоем. Приводили и военных – как наших, так и немецких.

Потом какой-то фриц, пришедший самостоятельно, стал требовать встречи с помощником коменданта. Фриц был худым, длинным и эмоциональным. Размахивая руками, этот нарушитель спокойствия на корявом русском кричал, что он коммунист и что у него неотложное дело, которое может решить или товарищ комендант, или его первый заместитель. Некоторое время посмотрев на немца, я отодвинул поклонника Тельмана в сторону и спросил у дежурного:

– Послушайте, капитан, где ваш посыльный? Он двадцать минут назад ускакал на поиски моего человека. Может, он в пути заблудился? Может, стоит еще одного послать?

Тот поднял на меня красные с недосыпу глаза и спокойно ответил:

– Людей больше нет. А вы, товарищ майор, пока сядьте вон на ту лавочку. В конце концов вашего человека найдут и пригласят.

Скептически глянув на красноглазого, решил последовать его совету и отошел в сторону. Мое место моментально занял подпрыгивающий ротфронтовец, так что легкой жизни у капитана все равно не получилось. Еще минут через десять я, пробормотав под нос: «Это просто херня какая-то», опять подошел к дежурному. Тот удивился:

– Что, еще не пришел?

И видя мой отрицательный ответ, поднял трубку стоящего рядом телефона, затребовав к себе какого-то Загорулько. Через пару минут появился массивный старшина, которому капитан приказал мухой отыскать посыльного. Тот поинтересовался – какого именно?

– Федорчука! Федорчука, мать вашу! Быстро эту беременную каракатицу ко мне! Вон, товарищ майор уже час ждет, пока этот чудила приказ выполнит!

На сей вопль старшина невозмутимо ответил:

– Ни, товарищу капитан. Це не вийдэ. Я його зарестував. Он вже на гауптический вахти находытся, за прэрэкания з старшим по званию.

Пока дежурный, хлопая глазами, переваривал эту новость, я, взяв ревнителя уставов за плечо и развернув к себе, веско сказал:

– Загорулько, у тебя есть пять минут, чтобы привести нужного мне человека. Не уложишься в отведенное время, я, как начальник политотдела восемнадцатой гвардейской дивизии, тебе такую веселую жизнь устрою, что десять суток на «губе» раем небесным покажутся! Выполнять!

– Товарищу майор, а кого вызвать трэба?

Окинув взглядом готового рвануть куда требуется Загорульку и не выходя из образа, я процедил:

– У дежурного узнай, – после чего демонстративно посмотрел на часы.

Через несколько секунд старшина испарился, а я подумал, что хитрость города берет. Да стой тут хоть командир полка, это не придало бы такого ускорения штабному жителю. А вот связываться с крайне говнистыми политруками опасаются все более-менее разумные люди.

Старшина оказался не просто разумным, а еще и опытным, поэтому уже через три минуты я здоровался со старшим лейтенантом Одинцовым – молодым, улыбчивым парнем среднего роста, со слегка приплюснутым «боксерским» носом. А еще через пять мы подходили к машинам. Шараф, увидев меня, ухмыльнулся и выдал:

– Ха, мы думали, ты там жить остался. Или арестовать успели…

– Арестовали, только не меня… Но комендатура – это всегда полный дурдом. Хорошо, никакого пробегающего мимо полковника не попалось, а то бы точно за что-нибудь зацепился и посадить захотел. Там, блин, все на голову ударенные… Да, знакомьтесь, мужики, – Одинцов Федор, от смежников.

Познакомились, перекурили и, загрузившись, поехали в сторону Кнайпхофа. По пути рассказал ребятам, почему настолько задержался и, покритиковав общий армейский долбобибизм, а комендантский бибизм в особенности, мы, проехав по узеньким улочкам и небольшому мостику, оказались на острове.

– Куда дальше?

Федор, привстав, показал пальцем:

– Вон шпиль виден. Там кафедральный собор. Недалеко, с другой стороны берега – королевский замок. С чего начнем?

– А что более целым осталось? Просто по развалинам лазить смысла не вижу. Англичане ведь отбомбились тут месяца два назад? И если за это время фрицы ничего не восстанавливали, значит, там ничего и не было. А если и было, то уже все перевезено в другое место.

– Ну… – Одинцов на секунду задумался и решил: – Собор пострадал сильнее. Хотя и он, и дворец почти целыми остались. Но дворец – гораздо больше по размерам. Только мы и то и другое осмотрели сверху донизу. А при осмотре собора священника местного нашли, который нам даже подземелье показывал. Только далеко по нему не прошли – завал. Кстати, поп говорил, что в соборе в основном только службы шли и ничем другим там люди не занимались. Ну, еще рассказывал, что в семнадцатом веке в той церкви, вся прусская верхушка и жители города присягнули на верность русским. Какой-то из тогдашних цариц…

– Хм, а потом, значит, переиграли. Во проститутки-то… Ну да хрен с ними. Ладно, для начала поверим служителю культа. Мне так кажется, что для тайных сборищ церковь не очень подходящее место. Опять-таки – людей полно… А вот замок – это другое дело. Кто попало там шляться не будет. Поэтому поедем туда.

Правда, увидев это сооружение, я сильно приуныл и понял, почему он назван «королевским». Наверное, из-за размеров. Эта махина занимала целый квартал, имела мощные башни по краям и здоровенное здание, похожее на кирху, прилепленное к одной из стен. Хорошо еще, что эта «кирха» была разрушена, поэтому нам оставались сущие пустяки. Проверить четырехэтажное строение размером чуть не с Зимний дворец. За три дня. Но деваться было некуда, поэтому, сплюнув сквозь зубы, я приказал:

– Разбиваемся на пары. Первая – Шараф и Змей – идут в западное крыло. Вторая – Гек и Искалиев – в северное. Силантьев – на связи. Ну а мы с тобой, – я повернулся к Одинцову, – пойдем вон туда, где на стенке герб висит. Встречаемся каждый час возле ворот. И осторожней, мужики. Тут вооруженных фрицев еще хватает, так что не нарвитесь… А сейчас оправиться – и начали!

Мы дружно, на счастье, обрызгали внутреннюю стену и разошлись каждый в свою сторону.

* * *

– Апчхи!

Я вздрогнул от громового чиха и возмущенно сказал:

– Ты хоть прикрывайся, когда чихаешь! Ведь заикой сделаешь!

Федор смущенно кашлянул и извинился, добавив:

– Тут, товарищ майор, столько пыли… Окна почти все повышибало, вот и нанесло…

– Угу – нанесло… Я вон в том зале в говно вляпался, его тоже нанесло? Причем отметь – говнецо человечье и свежее.