Загадай меня, ведьма (СИ) - Богданова Екатерина Сергеевна

- Вот! – торжественно объявила Медина, извлекая из кармана шубки то злопамятное колечко.

- Ты бы его не надевала, - отстранённо посоветовала я, сосредоточившись на том, как бы занырнуть в своё волшебное платье, чтобы не помять и не повредить тончайшую ткань.

Медина только фыркнула. Я пожала плечами и поведала то, чего ни Меди, ни Яла не заметили по причине отсутствия опыта:

- Это артефакт. Кто знает, какие у него свойства. Не рискуй.

Медина вздёрнула бровь, Аяла скептически фыркнула. Да, мы, ведьмы, о магических артефактах и амулетах мало что знаем. Нам и преподают только теорию, потому что это совершенно иная, чуждая нам энергия. Но я в своё время сталкивалась не с одним защитным или отводящим глаз амулетом, да и артефакты маме порой достать получалось. Только благодаря этому нам и удавалось скрываться от погони несколько лет. Но… в результате и артефакты не помогли.

Подругам о тех временах я не рассказывала, больно вспоминать было, а сами они в душу не лезли. Потому и не могли знать, что у меня некоторый опыт в отношении артефактов имеется.

Меди пожала плечами и… водрузила колечко на безымянный пальчик левой руки. Я только и успела крикнуть «Стой!», протянув к ней руку. Но было уже поздно, Медина любовалась переливами в ярком свете вечернего магического освещения продолговатого изумрудно-зелёного камня в золотом обрамлении.

И ничего не произошло! Ни-че-го! Совершенно. Опять показалось? М-да, что-то у меня нервы в последнее время расшалились. То ведьмоборца вдруг почувствовала в том, кто им не являлся, то вот это колечко за артефакт приняла.

- Красота-а-а! – протянула Медина.

- А колечко-то недешёвое, - заметила Аяла.

У неё на это глаз намётан был. Яла из вполне небедной семьи, а в последние годы её мать и вовсе заняла довольно высокий пост в ведическом сообществе, так что наша язвительная подруга недостатка в украшениях не имела, хотя и носила их неохотно. Ведьмы вообще на побрякушки не падки.

Я облегчённо выдохнула, порадовавшись, что кольцо оказалось безобидным, скинула халат и начала осторожно надевать платье через голову. Там скрытые застёжки на спине и такая узкая талия, что только через голову и можно надеть.

И тут как грохнет что-то! Как загудит! Я так и замерла с задранными вверх руками, с перепугу дернувшись и напрочь застряв в узком поясе платья. И не пошевелиться же! Чуть потянешь и ткань трещать начинает. Так и стояла посреди комнаты, с платьем на голове, а события стремительно развивались…

Что грохнула выбитая и распахнувшаяся дверь, я поняла сразу. А загудела чистая природная сила, которую мои соседки с перепугу призывать начали. Загудела и тут же стихла, безжалостно подавленная чьим-то волевым усилием.

Потом я услышала стремительные шаги, слаженный испуганный выдох девчонок и произнесённое злым, отчего-то показавшимся смутно знакомым голосом:

- Хм, что ж, я предупреждал. Теперь это не моя забота.

Опять шаги, треск, будто щепки ломают, хлопок двери и тишина…

Я постояла, прислушиваясь. Тихо было так, будто вымерли все.

- Девочки-и-и… - позвала нерешительно, беспомощно болтая задранными над головой руками. – Вы там живы?

- И что это было? – вместо ответа спросила Аяла.

- Кажется, я уже не хочу на бал, - едва не плача промямлила впечатлительная Медина.

- Отставить слёзы! Макияж испортишь, - прикрикнула на неё Яла. – И твой принц тогда в тебя не влюбится.

- Девочки, помогите, а, - жалобно попросила я. – Только осторожно.

Мне помогли. Аяла подошла и рывком натянула на меня платье. Послышался жалобный треск, но ткань выстояла.

Я с облегчением опустила руки, растерянно осмотрелась и спросила:

- А что произошло-то?

- Ты с кем спуталась, гулёна?! – вместо ответа заорала на меня Ялка.

- Я? – спросила удивлённо.

И тут грянула музыка, бал начался.

- Опаздываем! – заголосили девчонки в один голос.

И меня вытолкали из комнаты, на ходу застёгивая платье на спине. Крючки там были меленькие и много, штук тридцать, наверное. А на ходу их застёгивать вдвойне неудобно, особенно когда мы по лестнице спускались. Любопытство грызло, как оголодавший зимой волк, но слыша недовольное пыхтение Аялы, я прикусила язык, а то ж бросит меня не дозастёгнутой. С неё станется!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Последний крючок Яла застегнула уже в тот момент, когда мы входили в зал…

Вот прямо так и шагнули в наполненный нарядными адептами, преподавателями и приглашёнными гостями зал – я впереди, чуть отстаёт отчего-то нервно теребящая палец с надетым на него найденным кольцом Медина и Аяла у меня за спиной, застёгивающая последний крючок.

Музыка гремит, стоит гул радостных голосов, и тут входим мы - и на зал опускается тишина. Даже зачарованные музыкальные инструменты замерли, отчего-то утратив связь с руководящим ими уважаемым профессором магии звука Идиллианом Звонсом.

И все смотрят на нас. Абсолютно все. Даже вечная тараторка госпожа Ларчик, наша библиотекарша, обернулась и умолкла на полуслове с приоткрытым ртом, запоздало прекратив донимать окружающих своей болтовнёй.

И в этой абсолютной, явно шокированной тишине, рёвом дикого дракона в брачный период прозвучало рокочущее от декана ведического факультета:

- Адептка Черн! Вон!

Я ошарашенно посмотрела на декана Напинаю Вреж, миловидную ведьму средних лет, которая вообще редко голос повышает, это её нужно очень довести и… неосознанно отступила, лихорадочно соображая, что успела такого натворить, что Вреж так орёт?

И тут охнула Аяла, выступила вперёд Медина, растравляя свои широкие юбки... будто прикрывая меня. Опуская взгляд, я уже чувствовала, что произошло нечто ужасное и непоправимое.

Моя пакость настигла меня…

Слёзы стыда навернулись на глаза одновременно с первыми смешками, раздавшимися из зала. За спиной, в коридоре кто-то присвистнул и заулюлюкал.

А я стояла, опустив голову, отчаянно смаргивая слёзы, и не могла пошевелиться. Просто в ступор впала, как приросла к полу. Моё платье…

Моё прекрасное, невероятное, самое первое по-настоящему бальное платье… Его не было! Был обнимающий стан лиф, были бретели, были золотые вставки на корсаже, и даже перчатки тоже были. А подола не было!

Все, абсолютно все – адепты, преподаватели, посторонние приглашённые, все увидели меня вот в этой верхней части платья и… кружевных чулках. И да, в бархатных золотистых туфельках на каблучке.

- А бельишко-то тоже кружевное, - послышалось откуда-то сбоку.

- Извращенец ты, Имбор, то, что под ним лучше зацени, - ответили со смешком.

- А какие ножки! – присвистнул ещё кто-то.

И тут на мои плечи опустилось что-то тяжёлое. Я вздрогнула, всхлипывая, подняла голову и, сквозь пелену слёз, увидела своего незнакомца. Девчонки отчего-то испуганно отпрянули от мага. А он деловито закутал меня в длинный чёрный плащ, приобнял за плечи и, разворачивая, тихо, но так, что все расслышали, произнёс:

- Жестокие шутки влекут за собой жёсткие последствия.

И больше никто не шутил, никто вообще ничего не сказал. В зале опять заиграла музыка, послышались тихие, какие-то несмелые голоса. А маг уводил меня по коридору, и перед нами расступались адепты, которые только что свистели и улюлюкали. Расступались молча, опустив головы.

Я же шла, ведомая этим мужчиной, сама не понимая, куда и почему иду. Я, если честно, сейчас вообще мало что могла понять. Стыд жёг калёным железом. Щёки горели так, что даже больно становилось. Они видели! Все видели меня… голой! И это не откровенное платье в кругу друзей, это позор на всю академию. Позор на всю жизнь!

Я не могла поднять голову, просто не могла взглянуть в глаза тому, кто меня, кажется, опять спас. Стыдно. Стыдно до боли, до срывающегося дыхания и щиплющих глаза, непрекращающихся слёз.

В какой-то момент всё так же приобнимающий за плечи мужчина придержал меня, останавливая. Я не поднимала головы, поэтому сквозь слёзы увидела только чьи-то ноги, в чёрных, начищенных до блеска сапогах, три пары ног.