Опасные чары - Энн Мэтер

Джули удивленно смотрела ему вслед. Что такого особенного она сказала? Она не имела ни малейшего представления о его происхождении и, кроме того, какое это имело значение? Джули в недоумении пожала плечами.

Ну что же, по крайней мере, она теперь знала, как его при необходимости охладить. Вместе с тем в душе творилось что-то странное, будто хотелось плакать.

Когда же Мануэль вернулся, он вновь был так же любезен, как и прежде, и Джули уже подумала, не померещился ли тот гнев в его голосе.

Как он и обещал, ужин оказался великолепным, и Джули, любившая вкусно поесть и вдруг почувствовавшая сильный голод, кушала с большим аппетитом. К каждому блюду подавали различные вина, а трапезу завершил бокал подогретого бренди с небольшой дозой этой самой огненной жидкости и кофе. Теперь почти все столики в ресторане были заняты, и Джули заметила, как Мануэль умело избегает прямых контактов с людьми, которые могли бы его узнать.

Когда с ужином было покончено, и они курили, наслаждаясь кофе, Джули сказала:

— Большое вам спасибо. Сегодняшний вечер доставил мне огромное удовольствие.

— Прекрасно. Мне тоже, причем совсем неожиданно.

— Почему же неожиданно?

— Я был наполовину уверен, что вы принадлежите к тем созданиям, которые копаются и ковыряют в каждой поставленной перед ними тарелке и постоянно тревожатся о своей фигуре. Разве это не типичное явление?

— Ну что же, пока я свободно от подобных забот, — улыбнулась Джули. — Могу есть все, что пожелаю. А мисс Арривера копает и ковыряет?

Сперва лицо Мануэля потемнело, потом он, пожав плечами, ответил:

— Долорес обязана следить за своим весом по необходимости. Танцовщицы должны быть в этом отношении очень осторожными.

Джули кивнула, и он продолжал:

— Почему вы обсуждали меня… или, вернее, Долорес со своими коллегами на работе? Разве вы принадлежите к тем девушкам, которые рассказывают своим подружкам обо всех своих похождениях? И не станете ли вы потчевать их историей нынешнего вечера, преувеличивая, конечно, чтобы сильнее поразить воображение?

Джули покраснела.

— Мне не следовало вообще об этом упоминать, — произнесла она, внезапно почувствовав себя очень незначительной. Если бы могла, Джули постаралась бы объяснить причины, толкнувшие ее на подобный поступок; ведь говоря о нем тогда, она надеялась таким образом смягчить сильную душевную боль, которую почувствовала, узнав о его связи с Долорес Арриверой.

Мануэль внимательно посмотрел на Джули и затем проговорил:

— Уверен, что вы не станете. Джули Кеннеди, вы меня заинтриговали.

— В самом деле? Чем? — прошептала Джули.

— Пока еще до конца не разобрался. У вас очень своеобразный склад ума; возможно, в этом все дело. Не знаю. Вы закончили с кофе? Нам пора уходить.

— Но… но еще рано! — взглянула Джули на свои часы. Был только девятый час.

— Знаю, но вы забываете, что мне необходимо зарабатывать на жизнь. Сегодня я выступаю в половине одиннадцатого у «Гардинос».

У Джули упало сердце. Когда Мануэль пригласил ее поужинать, она не сомневалась, что они проведут вместе вечер. И уж, конечно, никак не думала, что они расстанутся так рано. Как досадно. Пол все равно собирался заехать за ней где-то в половине восьмого, а вечеринка у его приятеля Патрика начиналась около девяти часов. Джули почувствовала возмущение и обиду из-за столь высокомерного обращения Мануэля с ней. Резко поднявшись, она в скверном настроении отправилась в гардероб за своим пальто.

Когда Джули вышла из вестибюля, Мануэль уже стоял там, беседуя со швейцаром. Несмотря на раздражение, она не могла подавить приятное волнение, вызванное сознанием того факта, что он ждал именно ее.

Невзирая на непогоду, внутри «феррари» все еще было тепло и уютно, и Мануэль не сразу завел мотор, а некоторое время смотрел на Джули.

— Вы сердиты, — проговорил он наконец. — Почему?

Джули сидела сгорбившись.

— Я вовсе не ожидала, что меня вот так бесцеремонно отправят домой в половине девятого, словно маленького ребенка, припозднившегося на школьном пикнике!

Мануэль усмехнулся и включил внутреннее освещение. Его близость сильно волновала Джули. Ей еще не приходилось встречать мужчину, который одним своим присутствием вызывал бы такое душевное смятение. Джули очень хотелось прикоснуться к нему и чтобы он коснулся ее; от этих мыслей все ее существо пронизала жаркая волна стыда и смущения. Джули никогда не считала себя легкомысленной и ветреной, но с Мануэлем Кортесом ей хотелось быть именно такой. Она сожалела, что не может претендовать на роль блистательной femme fatale[1], способной без колебаний решиться на мимолетное приключение; Джули не осознавала, что ее молодость и красота притягивали и возбуждали неизмеримо сильнее.

— Вы думаете, мне не терпится доставить вас домой? — заметил ласково Мануэль. — Поверьте мне, Джули, я предпочел бы провести весь вечер с вами, но моего агента хватил бы апоплексический удар. — Мануэль вздохнул. — А завтра утром мне нужно лететь в Париж, в полдень предстоит запись для французского телевидения, а вечером назад — для выступления у «Гардинос». Как видишь, у меня довольно беспокойная жизнь.

— Знаю, знаю. А сегодня выдалось немного свободного времени, — произнесла Джули с горечью.

— Вовсе нет. Сегодня я должен был ужинать с Бернардом Хоффманом, — ответил Мануэль, не моргнув глазом, называя имя знаменитого импресарио. — Но мне захотелось поужинать с вами. Вы довольны?

Искоса взглянув на него, Джули улыбнулась.

— Разумеется.

— Прекрасно, — заметил Мануэль, и Джули на какое-то мгновение показалось, что он сейчас прикоснется к ней. Но Мануэль выключил внутреннее освещение и завел мотор.

Как и прежде из города, путь в город прошел в молчании. Следуя указаниям Джули, Мануэль доехал до Фокнер-роуд и высадил ее в начале улицы.

Когда Джули выходила, он поймал ее за руку и спросил:

— Не поужинаете ли вы со мной в среду?

Джули с трудом проглотила застрявший в горле комок.

— Если это вам действительно хочется.

— Мне это действительно хочется, — заверил Мануэль. — Я заеду за вами на работу. Идет?

— Хорошо. Спокойной ночи.

Джули наблюдала за хвостовыми огнями, пока они не исчезли, потом повернулась и медленно пошла к дому номер сорок семь. Здания на этой улице представляли собой отдельные виллы и спаренные особняки с общей промежуточной стеной. Семья Кеннеди занимала виллу, в левом крыле которой располагались приемная и операционная отца. Открыв дверь собственным ключом, Джули направилась в гостиную, где обычно сидели перед телевизором родители. К ее удивлению, здесь же находился Пол, с унылым видом смотревший на экран.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});