Измена в прошлом (СИ) - Макова Марта

– Юла, приезжай завтра ко мне! Я очень соскучился. Мы так давно не виделись. – соблазняя меня, мурлыкал Пашка. Я вяло улыбалась, но не отказывалась. Во мне росла решимость попробовать изменить наше будущее.

– Юля, Юлька моя. – Пашка не скрывал счастливой улыбки, и я уже не удивлялась происходящему. Я узнавала и не узнавала Пашку. Снова влюбляться в бывшего мужа намерения у меня не было, скорее какой-то исследовательский интерес к реакциям своего тела.

А после того, как, поужинав с нами, Пашка уехал домой, я забралась с головой под одеяло и включила мозги. Обдумала каждый пункт своего плана.

Целоваться с ним было приятно, возбуждающе. Думаю, секс я тоже переживу. Уверена, что даже удовольствие получу, секс у нас всегда был горячим. Выйду замуж, рожу Серёжку. И всё переиграю! Больше не буду молоденькой, влюблённой дурочкой, а буду настоящей меркантильной стервой. Уеду с Пашкой и сыном в Москву и там буду строить свою жизнь. Что будет, если Пашка мне снова изменит, я пока думать не хотела. Время покажет. Я уже далеко не так наивна и проста, как раньше, я ещё задам этому гаду жару!

С такими мыслями я сегодня стояла перед центральным входом в бассейн. Нарядная и полная решимости всё изменить.

Глава 12

В здание крытого бассейна я вошла беспрепятственно. Не помню, был ли здесь вахтер раньше, но сейчас меня никто не остановил. В гулком пустом коридоре, только раз, встретилась идущая мне навстречу стайка мальчишек – подростков. Им совершенно не было до меня дела. Они оживлённо обсуждали минуты и секунды какого-то Гамиулина, чьи результаты были намного выше их.

Я прошла мимо дверей раздевалок и душевых и поднявшись по лестнице тихо и незаметно пробралась на самый верхний ряд сидений для зрителей. Спряталась в тени подпирающей потолок колонны и стала наблюдать за тренировкой Пашкиной команды.

Не сразу нашла Пашку среди плавающих или торчащих на одном месте, как поплавки, парней. В этих смешных ватерпольных шапочках с пластмассовыми протекторами на ушах они были похожи друг на друга как семейка опят.

Несмотря на принятое решение снова сблизиться с бывшим мужем, я хотела, зачем-то, ещё тайком понаблюдать за ним со стороны. Можно сказать, что мне приходиться заново знакомиться с ним. Я уже подзабыла, каким он был до того, как изменил мне.

Тренировка была самой обычной. Парни по очереди бросали мяч в ворота, гоняя вратаря, потом нарезали круги туда-обратно по бассейну, наматывая метры, затем, разделившись пополам на две команды, сыграли три коротких периода. И только после длинного свистка тренера и его слов об окончании тренировки, стали выбираться из воды.

Я залюбовалась ими. Все как на подбор высоченные, широкоплечие, отлично сложенные. Паша не поплыл к лесенке, чтобы выйти из воды, а положил ладони на бортик и ловко подтянулся на руках. Стекающая вода облизывала играющие под кожей мышцы, скатывалась ручейками, ползла прозрачными каплями по великолепному телу. Хотелось стать такой же вот каплей, чтобы скользить по этой коже, вырисовывая контуры каждой мышцы.

Когда Пашка стянул с головы шапочку и тряхнул волосами, я поняла, что сама себе прошлой, завидую. Он выделялся даже на фоне своих товарищей по команде – самый высокий, самый стройный, самый спортивный, с абсолютно пропорциональной фигурой.

Пока парни, собравшись в кучку около тренера, слушали его, из дверей, ведущих в женские раздевалки, в бассейн стали выходить девчонки. Следующая тренировка была у них. Парни оживились, заулыбались, здороваясь, притормозили чтобы поболтать, только Пашка махнул, приветствуя, рукой и сразу ушел в раздевалку. Я спустилась по лесенке и пошла на выход.

В просторном холле остановилась у большого, в полный рост, зеркала и посмотрела на себя. Синий плащ, модный, между прочим, по тем временам, туфли на каблучке, коса, которую я сегодня заплела на французский манер, сумочка через плечо. Обычная девчонка, но мне очень нравилась то, что я вижу в зеркале. Может быть, потому что снова была молода?

– Юла! Привет, малышка! – неожиданно подошедший со спины Пашка, обнял меня и положил подбородок мне на макушку. – Давно ждёшь? Я думал, ты сразу ко мне домой приедешь.

Мы смотрели друг на друга в зеркале. Хорошая получилась бы фотография, красивая. Паша с растрёпанными влажными волосами и счастливой улыбкой, стоящий за моей спиной и обхвативший меня сильными руками. И я, немного смущённая тем, что он застал меня за рассматриванием себя в зеркале.

– Я решила тебя здесь встретить. Дома одной скучно.

Сегодня была суббота, и вчера мы договорились, что я приеду после обеда, когда Пашка вернётся с тренировки. Но мысли, мысли не давали мне покоя, я металась по квартире, не в силах совладать с нетерпением.

А ещё, и я это понимала, я хотела и одновременно боялась, увидеть здесь Лорку. Мне нужно было посмотреть на неё и понять, что же в ней было такого, чего не хватило мужу во мне.

– Тогда домой? – обворожительно и намекающие улыбнулся мне Пашка. Я кивнула в ответ и зарделась от его намёка. Я покраснела? Вот чудеса! Я не краснела лет тридцать. С тех пор как резко повзрослела.

На задней площадке трамвая было тесно и многолюдно. Пашка протолкнул меня к окну, встал за спиной, положив руки на поручень по бокам и отделив меня от толпы. Я не удержалась и развернулась к нему лицом. Мы так и ехали, прижавшись друг к другу и время от времени встречаясь взглядами. Будь мне по-настоящему восемнадцать, я встала бы на цыпочки и поцеловала Пашку. Мы всегда так делали – целовались на задней площадке трамвая.

Я усмехнулась внезапно пришедшей мысли, что в пятьдесят один людям не хватает юношеского безрассудства. С другой стороны, если бы все в восемнадцать лет имели опыт и знания взрослых, зрелых людей, то не рискнули бы сделать и половины того, что без раздумий совершали в молодости. Не пошли бы учиться на лётчиков-испытателей, не уехали из родительского дома в другие города, не выходили бы рано замуж, не становились артистами, рискуя навсегда остаться играть на провинциальной сцене. Да много чего не рискнули бы сделать. И много чего интересного лишились. Наверное, их жизнь была бы правильной, но пресной и скучной.

– Мы выходим. – потянул меня за собой Паша и, распихивая толпу широкими плечами, двинулся к дверям, а я, держась за его тёплую и твёрдую ладонь семенила следом сквозь расступающуюся перед ним массу людей.

Глава 13

– Проходи. – Паша распахнул дверь и пропустил меня вперёд.

Я переступила порог и с интересом огляделась вокруг. Квартира, в которой я прожила много лет. Сейчас в ней снова всё было как тогда, когда у нас с Пашкой всё только начиналось. Полосатые обои в прихожей, ажурная кованая полка для обуви, прозрачные стёкла на двери в гостиную. Когда мы с сыном вернулись сюда после отъезда Пашки, на одной из распашных дверей стекла не было. Кто-то разбил, пока мы с Серёжкой жили у мамы.

– У меня для тебя сюрприз, – улыбаясь Паша помог снять плащ, повесил его на вешалку и, приобняв меня за талию, увлёк в гостиную. – Проходи садись.

Маленький журнальный столик у окна был красиво сервирован. Гиацинты в невысокой вазочке, резные хрустальные бокалы, вино, свежие фрукты с рынка, коробка шоколадных конфет и зачем-то свечи, хотя на улице был солнечный, весенний день.

Пашка усадил меня в стоящее рядом со столиком кресло, а сам опустился на пол у моих ног. Невозможно было не улыбаться, глядя на этого, немного смущённого парня. Что-то я не могла припомнить Пашу смущающимся или нерешительным. Наоборот, он всегда был напористым, уверенным в себе, чем и покорил меня когда-то.

Пашка взял мою руку, мягко помял ладонь, задумчиво глядя на неё.

– Юля, Юленька, скажи, ты меня любишь? – он поднял голову и посмотрел мне в глаза. У него был такой тревожный и напряжённый взгляд, что на меня накатила паника. Что-то идёт не так! Всё не так! Я прекрасно помнила, что в прошлой жизни, в этот предсвадебный период мы вели себя как очумевшие кролики. Занимались сексом, как только оставались наедине. Нас невозможно было отлепить друг от друга как сиамских близнецов. Мы занимались этим в прихожей, едва переступив порог и заперев дверь, падали на первые попавшиеся горизонтальные плоскости, будь то диван в гостиной, кровать в спальной родителей или тахта в Пашкиной комнате. Мы не вели задушевных бесед при свечах, скорее были как животные во время гона.