Дерзкая невинность - Дженнифер Хеймор

— Это странно, но мир иногда оказывается гораздо меньшим, чем кажется, — пожал Макс плечами.

— Возможно. Мы все очень волнуемся за Оливию, когда она гуляет одна, но разрешаем ей это.

Макс удивился. Ей разрешают? Но она уже взрослая. Почему ее семья должна разрешать ей прогулки по поместью ее зятя?

Макс вдруг встревожился, встретившись взглядом с леди Стрэтфорд. В ее глазах он увидел явное предостережение. Оно говорило: «Не играйте чувствами моей сестры. Мы всегда настороже».

Ему не следует обижаться на графиню за такие мысли. Возможно, ей известно что-либо из прошлого Макса, когда он, как и многие молодые люди его возраста, вел довольно разгульную жизнь.

— Вы, должно быть, очень любите свою сестру?

— Мы все ее любим. Оливия особенная. Она, возможно, самый бесхитростный и честный человек, которого вы или я когда-либо встречали, лорд Хэсли.

Макс поднял брови.

— Какая высокая оценка.

— Это не только мое мнение. — Суровый взгляд леди Стрэтфорд смягчился. — Я уверена, что вы и сами это поймете, пока будете жить у нас.

В этот момент в библиотеку вошли Джессика и Оливия. Джессика в соответствии со своим характером была одета в ярко-красное. На Оливии было более скромное светлое платье в полоску, отделанное кружевами. У Макса начали покалывать кончики пальцев — так ему захотелось провести ими по изящной линии ее шеи. Он отдал бы все, чтобы прикоснуться к идеальной бледной коже в вырезе платья и… ниже.

Максу пришлось сделать глубокий вдох. Графиня не спускала с него глаз, наблюдая за ним. С этой женщиной надо быть начеку. Более того, ему и самому следует быть поосторожнее.

Не следует торопиться. Макс приехал сюда по крайней мере на месяц, и нет необходимости превращать свой интерес к Оливии Донован в нечто большее. Он будет наслаждаться своим визитом, а потом вернется в Лондон и заживет обычной жизнью.

Графиня вывела их из дома и вскоре свернула на основную дорогу. Макс шел молча, прислушиваясь к разговору Джессики и графини, Оливия не принимала участия в беседе. Следующий поворот вывел их на изрытую глубокими колеями дорогу, которая, по словам Серены, проходила по границе их поместья. Проходя мимо овцеводческой фермы, они остановились, чтобы обменяться несколькими добрыми словами с фермером. И не только словами — Серена передала ему пакет со знаменитыми лимонными пирожными, которые так великолепно пекла кухарка Стрэтфордов.

Они пошли дальше, и Макс оказался рядом с Оливией, которая держалась за сестрами, увлеченными разговорами о возможной продаже овечьей шерсти.

— Вам торговля шерстью не интересна? — улыбнулся Макс.

Оливия подняла на него взгляд. На бледном лице ее голубые глаза выглядели невероятно ясными и блестящими.

— Да нет, интересна, — ответила она и, опустив глаза, спрятала лицо за широкими полями шляпы.

Поскольку Макс молчал, Оливия посмотрела на него и печально улыбнулась.

— Мне просто захотелось пойти рядом с вами. Вы возражаете? — спросила она.

Что-то сжалось у него в груди. Боже мой. Она… У Макса не хватало слов, чтобы описать то, что он почувствовал.

Он горько сожалел о том идиотском пари, которое он заключил с Фенвиком. То, что произошло этой осенью между Фенвиком и Оливией, не имело значения. Макс подписался под пари с Фенвиком в минуту слабости или бессильной ярости. Он все отдал бы, чтобы ничего этого не происходило.

Макс никогда не скомпрометировал бы ни одну женщину, особенно Оливию, ради пари, пусть даже с Фенвиком. Такое мог бы сделать его отец, но Макс всю жизнь старался стать прямой противоположностью своему отцу, однако Фенвику всегда удавалось вытаскивать на свет дурные качества его характера. Будь он проклят, этот Фенвик.

Похоже, что к началу следующего года он будет должен Фенвику тысячу гиней. Что бы ни произошло между Максом и Оливией в последующие дни, это будет вываляно в грязи из-за пари с Фенвиком. Макс давно остыл после того вечера в Лондоне и теперь, познакомившись с Оливией, он сделает все, что в его силах, чтобы полностью отделить Фенвика от Оливии Донован.

Это будет практически единственное пари, которое Макс проиграет. Впервые в жизни Макс понял, что ему нет до этого никакого дела, ему все равно.

Он взглянул на Оливию и увидел, что она смотрит на него, нахмурившись.

— Я совсем не против, — с серьезным видом возразил Макс. — Я очень рад, что вы решили идти рядом со мной, а то я уже начал чувствовать себя одиноким.

— Ой, простите, — вдруг всполошилась Оливия. Мы вовсе не хотели, чтобы вы…

— Я пошутил, мисс Донован. — Макс ее успокоил.

— О Господи. — Ее губы дернулись в улыбке. Я иногда все понимаю буквально.

— Я это запомню. В следующий раз я заранее предупрежу вас, если выражусь не совсем буквально.

— Спасибо, милорд.

— Пожалуйста, зовите меня Макс.

— Мне бы хотелось, — снова нахмурилась Оливия, — но не сочтут ли это неприличным?

— Называйте меня так, когда мы будем одни.

Она метнула взгляд на ушедших далеко вперед.

— Как сейчас?

— Как сейчас, — согласился Макс.

Ему хотелось прикоснуться к ней, но он боялся, что она может почувствовать себя неловко, ей было трудно даже просто назвать его по имени. Поэтому Макс решил держать руки при себе.

Оливия была прелестна: такая мягкая и нежная, она напоминала ему лепесток белой розы. Максу хотелось заключить ее в объятия, прижать к себе и никому не разрешать прикасаться к ней, чтобы не портить эту изысканную красоту.

Макс взглянул на Оливию и заметил ее улыбку. Ее розовые губы были пухлыми и мягкими, особенно нижняя. Как было бы приятно провести пальцем по ней и почувствовать кожей ее податливость.

Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Будет лучше, если он не станет думать о прикосновениях к Оливии Донован. Он может попасть в неловкое положение, тем более что день выдался таким жарким, что ему пришлось снять плащ, а жилет не закрывал переднюю часть его бриджей.

Еще один поворот, и они увидели дом Фенвика. Он был скромнее, чем у Стрэтфорда, но в идеальном состоянии: фасад был свежевыкрашен, а большой газон, видимо, совсем недавно подстрижен.

По мере того как они приближались к дому, Максом все больше овладевало тяжелое чувство. Он искоса посмотрел на Оливию: она была бледнее обычного, а полные губы были крепко сжаты. Максу хотелось успокоить ее, сказать, что жена Фенвика была совсем не такая, как ее муж. Что она может подружиться с соседкой и не беспокоиться о том, что пытался с ней сделать Фенвик, ведь он очень редко появлялся в Суссексе и никогда не общался с соседями.