Таня Гроттер и трон Древнира - Емец Дмитрий Александрович

– Ну что? Кто будет вручать призовую ленточку за первый этап? По правилам ее полагается привязать к правой ноге победившей в этапе избушки! – бодро сказал Сарданапал.

– Может, арбитрам поручим? Избушка-то довольно лягачая. Как бы чего не вышло! – опасливо сказала Зубодериха.

Пожизненно-посмертный глава Тибидохса покачал головой:

– Арбитров уже, почитай, всех затоптали. Придется кому-то из нас! Я предлагаю кандидатуру профессора Клоппа! Кто «за»? Я «за»! – сказал он.

Сразу поднялся лес рук. Клоппа никто не любил. Воздержалась только Зубодериха, не рискнувшая голосовать против своего непосредственного начальника.

Профессор Клопп пожелтел как лимон.

– Я брать самоотвод! Меня затоптать не надоел! Кто писать правил – тот пускай и отдуваться за свой больной фантазий! – выкрикнул он.

– А что, вполне здравое предложение! Не правда ли, коллеги? Я согласен! Кто составлял правила?.. Я спрашиваю: кто составлял эти идиотские правила? Почему никто не сознается? Я же все равно узнаю! – сердито повторил Сарданапал.

– Правила составляли вы, – шепнула ему Медузия.

– Да? В самом деле? Вот досада! – сказал Сарданапал, когда закончил бормотать про рассеянность и столетний недосып.

Двенадцать тысяч морщинок профессора Клоппа так и залучились ехидством. Возникла неловкая пауза. Из затруднительного положения главу Тибидохса выручила Ягге, давно лукаво посматривающая на поле.

– А ну-ка! Дайте-ка сюда ленточку! Посмотрим, не забыла ли я, как к избушкам подходят, – вызвалась старушка.

Чело академика прояснилось.

– Ну что ж! – радостно произнес он. – Я думаю, мы можем пойти навстречу нашей заслуженной сотруднице. А, коллеги? Вы не против, Поклеп Поклепыч?

Завуч Тибидохса был «за». Обеими руками. Он уже начинал опасаться, что под избушку пошлют его.

Когда Ягге появилась на поле, Солонина Андреевна засуетилась, пытаясь взять у нее ленточку.

– Позволь уж я сама! Она у меня ндравная! Чужих не подпускает, по-русски почти не понимает! – сказала она.

– Да уж прям! А ну-ка, избушка! Иди сюда, хохлатка! – негромко велела Ягге.

Избушка послушно подбежала к ней, постукивая черепицей. Солонина Андреевна поджала губы.

– Вишь ты, поняла по-нашему! А говорила, не понимает! А ну-ка, милая, дай ножку! – снова велела Ягге.

Избушка неуклюже подняла когтистую лапу и, балансируя на другой, протянула ее Ягге. Старушка повязала ленточку и, похлопав избушку по голенастой ноге, отошла в сторону, победно глянув на Солонину Андреевну.

– Молодец, бабуся! Просто не верится!.. – восхитился Баб-Ягун. – А там что такое? Академик Сарданапал встает и поднимает руку с кольцом. Одно из двух: либо он хочет прогнать искрами гарпий, которые уже достали болельщиков своими истошными криками, либо собирается объявить джигитовку. В ближайшие секунды это станет ясно. Согласно правилам джигитовка проходит тремя группами. Первая группа – избушки и хаты. Вторая группа – чумы. Третья группа – Многоэтажка на бройлерных окорочках. Ой, мамочка моя бабуся, я едва не ослеп! Зачем Сарданапал выпускает такие яркие искры? Джигитовка начинается!

Избушки рванули с места, мгновенно взметнув в воздух тучу песка. Трибуны заволокло пылью. Больше всех досталось тем, кто сидел в первых рядах, – они оказались в центре пыльного смерча.

– Вот спасибо Ягуну! Надо же было подложить такую свинью! Три дня провозиться с перетяжками, чтобы глотать песок! – сказал Ванька, тщетно пытаясь различить хотя бы свои ноги.

– Шурасик! Сделай что-нибудь! – поворачиваясь, крикнула Таня.

На зубах у нее скрипел песок. А в памяти, как назло, не всплывало ничего, кроме совсем уж ненужного сейчас «Торопыгус угорелус».

– Бесполезно! По новым правилам вся серьезная магия на поле блокируется, – уныло отвечал голос из соседнего пыльного облака.

– А как же сглазы?

– Сглазы и запуки – это не магия. Это мелкое жульничество ничтожных завистников! – категорично заявил Шурасик.

– Ишь ты, как негодует! А сам позавчера Верку Попугаеву сглазил! Бедняга полчаса гонялась за Дусей Пупсиковой, возомнив себя бенгальским тигром. А что она орала! «Я тигр-пупсоед!» Надо же такое выдумать! – хмыкнула Гробыня.

– Пупсикова сама напросилась. Никто ее не просил накладывать на мою чернильницу плевательный запук! Она мне всю тетрадь по нежитеведению испортила! – пожаловался Шурасик.

Лишь когда избушки отбежали на приличное расстояние, пыль наконец улеглась. Таня увидела, что избушки несутся с равномерным прискоком, похожим на танцевальный. На поворотах они притормаживали и хлопали дверями. Внезапно ставни крайней избушки распахнулись, и на подоконник забралась ревматически согнутая бабулька.

– Эхма! Елки-палки, лес густой, ехал парень холостой! – бойко крикнула она и, помахав зрителям, отважно полезла на крышу.

Зрители приветствовали ее дружными рукоплесканиями. Прискакивающая Избушка жестко вошла в поворот, накренившись на левую сторону.

– Опасный момент! Лукерья-в-голове-перья едва не слетает с крыши, однако ей чудом удается удержаться. Уверен, она использовала свой уникальный зуб. Избушка вновь выходит на прямой отрезок, и Лукерья добирается-таки до трубы! Браво! Первая из всех участниц! Недаром она так ждала джигитовки! Напоминаю, что по правилам состязания Лукерье предстоит еще протиснуться в избушку через трубу, растопить печь и, первой пожарив котлеты, угостить зрителей… Ха-ха! Неужели поверили про котлеты? Это я дразню моего приятеля Ваньку Валялкина, большого любителя котлет! А вот печь действительно растопить придется! Участница, сделавшая это первой, получит ленточку победительницы этапа! – Опасаясь пропустить что-то интересное, Баб-Ягун то и дело вскакивал с ногами на сиденье вышки и размахивал руками.

Таня с нетерпением дожидалась, пока избушки вновь окажутся на ближней к ней части стадиона, чтобы увидеть хоть что-то. Но тут вперед понеслись чумы на оленьих копытах, выступавшие отдельной группой, и все вновь скрылось в пыли.

«Как-то не получается у меня быть зрителем. Самой участвовать совсем другое дело!» – подумала Таня, вынужденная дышать через платок.

– Мелкие недоработки организаторов, конечно, не могут испортить удовольствия от зрелища! – надрывался с вышки Баб-Ягун, которому отлично все было видно. – Посмотрите, как ловко джигитует Матрена Большая! Правда, я предвижу, что спортсменке такой комплекции нелегко будет протиснуться в трубу!.. Солонина Андреевна ловко прыгает по черепице, цепляясь за выступы зонтиком. Недурно! Глашка-простоквашка, номер третий, применяет не менее изобретательный ход! Она забрасывает на крышу кошку, обвязанную веревкой. Перепуганная кошка забирается в трубу, и Глашке остается только закрепить веревку. Теперь она точно не сорвется…

Шурасик за спиной у Тани печально чихнул.

– Я даже блокнотика не вижу! – грустно сказал он.

– А ты вслепую пиши! – посоветовал ему Ванька.

– Я и пишу вслепую. Только бумага какая-то странная и строчка никак не кончается, – сказал Шурасик.

– Разуй глаза! Ты на моей спине пишешь! А я-то думаю – что такое по мне ползает?! – вдруг завопила Гробыня.

Шурасик затрясся и уронил карандашик.

Засидевшийся Баб-Ягун подпрыгнул на вышке.

– Ох, мамочка моя бабуся! Поклеп Поклепыч зеленым флажком дает старт Многоэтажке на бройлерных окорочках! Я сейчас оглохну! Какой кошмарный грохот! Стадион сотрясается. Зрители как спелые яблоки осыпаются со скамеек. Интересно, какие правила Сарданапал придумал для этой избушки? Неужели надо будет карабкаться на крышу? Сверзишься – точно костей не соберешь… О, я вижу, что для Многоэтажки пошли на незначительное изменение правил. Населяющие ее бабы-ёжки – а их внутри около двух десятков – бодро карабкаются по пожарной лестнице, помогая друг другу…

Многоэтажка, сотрясая стадион, переместилась на другой конец поля. Пыль улеглась. Снова стало можно дышать без платков.

– Склепова, а Склепова! – жалобно попросил Шурасик.