Сердце лучше знает - Джессика Гилмор

я-то наивно предполагал, что гостиничный бизнес требует полной отдачи.

— Балет — не профессия, а образ жизни. И если танцор начинает следить за рабочим временем, если устает от физических и эмоциональных нагрузок, значит, пришло время увольняться. Может быть, как Анита, они понимают, что их тела просто не выдержат, или их начинают привлекать другие аспекты балетного искусства, например, преподавание, пошив костюмов или административная работа, или они вообще уходят. Но каждый танцор становится богаче духовно за часы, проведенные в балетной студии, а еще балет учит дисциплине и развивает чувство красоты.

Джошуа почти позавидовал тому, с какой любовью и нежностью она говорила о своей профессии. Хотя и сам приложил немало усилий, чтобы превратить сеть отелей «Гранд Йорк» в бренд роскоши и стиля.

Сейчас Марко работает в Европе. В Риме недавно открылся их первый отель. Он хороший профессионал, но является ли гостиничный бизнес его призванием? Джошуа никогда над этим не задумывался раньше.

— Ты всегда хотела стать балериной?

— Моя мать была королевой карнавалов, — ответила Ребекка, снова ускоряя шаг на пологом склоне. — И когда у нее появилась я, она захотела вновь пережить дни своей славы. Мне не исполнилось и трех лет, я шепелявила и робела в присутствии посторонних, когда она записала меня в балет, чтобы я обрела осанку и уверенность в себе. И студия стала моим домом. — Она мечтательно улыбнулась. — К восьми годам я получила стипендию в местной академии танца и ушла из мира театрализованных представлений. Но это было нормально. У меня две младших сестры, которые так и ждали, чтобы заменить меня.

Джошуа посмотрел на уравновешенную, элегантную женщину, шагающую рядом с ним. Было трудно представить ее в блестящем и шумном мире шоу и карнавальных шествий.

— Твоя мать не возражала, что ты ушла?

На лицо Ребекки набежала тень. Она какое-то время молчала.

— Мама меня не поняла, — наконец ответила Ребекка. — Она находила балет скучным и не представляла, как можно променять яркие карнавалы на монотонные занятия у балетного станка. Она считала, что я отвергла ее карнавальный мир вместе с ней. Мы все больше отдалялись друг от друга. В четырнадцать я уехала в город и начала учебу в академии, а в шестнадцать меня приняли в труппу «Нью-Йорк Сити Бэлли». Вот так и началась моя балетная жизнь. Что касается семьи, мы не враждуем, но и не близки.

Джошуа не мог себе представить, чтобы он выступил против выбора его детей. Конечно, Марко слишком предан своему делу. Но он и сам работал в семейном бизнесе и знал не понаслышке, что это такое. С Кьярой все было сложнее. Ему, естественно, хотелось, чтобы дочь нашла свое место в жизни. Сейчас она выполняла нереализованную мечту своей матери увидеть мир. И она часто меняла работу и место проживания. Ему даже пришлось выслать Кьяре денег, чтобы она смогла приехать домой на Рождество. Не то чтобы он возражал, но будущее дочери начинало его беспокоить. Однако это их выбор, а его задача — оказывать детям поддержку.

— Ты часто видишься с семьей?

— Нет. Отец приезжал посмотреть мои выступления несколько раз в году, а мама и сестры и того реже. Сестры рано вышли замуж и остались в родном городе, их дочери тоже заняты в карнавалах и других представлениях. Как я и говорила, мы отдалились. — Она вздохнула. — Я возглавила «Нью-Йорк Сити Бэлли» в девятнадцать лет, менее чем через три года после окончания академии. И стала самым молодым руководителем в истории труппы, и до сих пор этот рекорд не побит. И труппа стала моей семьей.

Она не упомянула ни свою вторую половину, ни детей.

— У меня похожие отношения с гостиничным бизнесом, — заметил Джошуа. — Я в нем вырос, да и мои дети тоже. Для нас это своего рода святилище. Гораздо легче находиться там, чем в пустой квартире.

— Я тебя очень понимаю, — ответила Ребекка, и Джошуа почувствовал, что это не пустые слова.

— Честно говоря, мне непросто передать все в руки Марко, — признался Джошуа. — Мне чуть за пятьдесят, и я пока не готов проводить время на поле для гольфа.

— В прежние времена балерины уходили на пенсию довольно рано. И меня эта мысль ужасала, поэтому предложение административной должности было спасительным якорем, но я продолжала танцевать.

— Я тоже главный в компании и не знаю, куда дальше расти.

Она рассмеялась.

— А что, если поискать новые возможности? Вот я, например, связана с миром танца, но сейчас я отнюдь не танцовщица. Я двигаюсь вперед, хотя по-прежнему остаюсь в любимой профессии.

— Может, мне превратить коттедж в отель типа «постель и завтрак»? — пошутил он.

— Я не уверена, что мои навыки шлифовальщицы соответствуют профессиональному стандарту, — не осталась в долгу она.

Это был один из самых свободных и честных разговоров, которые Джошуа мог припомнить за долгое время. Что такого было в этой женщине, что позволило ему так легко открыться? Он понятия не имел, но было приятно быть самим собой, Джошуа Пирсоном.

Не генеральный директор, не вдовец, не родитель. Просто мужчина.

Остаток утра они провели в пешем походе к широкому горному плато, где остановились, чтобы немного отдохнуть и перекусить индейкой и тыквенным пирогом. Ребекка не могла припомнить, когда чувствовала себя такой голодной, а еда была такой вкусной! Объяснить это можно было очень просто: свежий воздух, физическая нагрузка и удивительные пейзажи.

— Даже когда деревья почти голые, вид потрясающий, — мечтательно заметила она. — Могу себе представить, какая здесь красота летом.

— Это точно. Вот, держи. — Джошуа протянул ей стакан. — Просто глоток вина, пешие прогулки и алкоголь не сочетаются, но я думаю, нам нужно выпить за этот момент. Чтобы выразить благодарность.

— Согласна. — Она посмотрела на рубиновую жидкость, затем снова на открывающийся вид. — Я благодарна за то, что нахожусь здесь. За природу. За новых друзей. — Их взгляды встретились. — И за свободу… — добавила она почти про себя.

— Я тоже благодарен за то, что нахожусь здесь, благодарен за новых друзей, в особенности за тех, кто владеет искусством шлифовки. — Он подмигнул Ребекке и продолжил: — Благодарен за воспоминания о прошлом и за то, что они сейчас приятны, а не болезненны, как прежде. А еще за то, что время — великий целитель. — Теперь Джошуа произнес последнюю фразу едва слышно.

Ребекка подняла стакан и провозгласила:

— За новых друзей и реновацию.

Джошуа улыбнулся и поднял свой стакан в ответ.

Прогулка по пологому склону была замечательной. Ребекка не уставала восхищаться красотами водопада и леса и не заметила, как они начали обратный