Комплекс полноценности - Миронов Алексей

Антон прибыл в особняк Гросса вовремя, чему сам несказанно удивился, взглянув на часы, висевшие над входом. К счастью, пресс-конференция еще не началась. Посреди обширного зала, увешенного люстрами и гобеленами старика Гросса, были расставлены мягкие полукресла. Задумчивые коллеги Антона дремали, вяло просматривая пресс-релизы в шикарных папках, – было всего одиннадцать утра, самое неурочное время для нормальных журналистов. Среди прибывших с первого взгляда выделялись два брюнета южного типа, но явно не отечественного происхождения. Они вертели в руках дорогие смартфоны и глазели на гобелены с видом пожирателей культуры.

Антон зарегистрировался у миловидной девушки с бейджем. Затем получил свою папку и, усевшись поудобнее, погрузился в чтение программы мероприятия. Наученный профессиональным опытом, Антон сразу заглянул в конец списка. Предчувствие его не обмануло: под цифрой «4» значилось многообещающее слово «фуршет». День начинался хорошо.

От размышлений о предстоящем фуршете его отвлекли тактичные покашливания ведущего, в роли которого сегодня выступал сам президент «Зачинай-БАНКа» Георгий Васильевич Швассман-Вахман. Так значилось на табличке, стоявшей перед ним на столе. Справа от президента эротично сидела блондинка, судя по выражению глаз – переводчик. Таблички перед ней почему-то не было. Слева разместился человек небольшого роста, но, видимо, большого веса, поскольку Георгий Васильевич все время косил в его сторону одним глазом. На табличке значилось: «Вице-президент по особым вопросам Георгий Васильевич Швассман-Вербин». Клановость в банковском деле была налицо. О фамилии блондинки можно было и не спрашивать.

Между тем первый Швассман, которого Антон про себя уже успел окрестить для лучшего запоминания Шмайсером, нагнулся к микрофону и несмело произнес:

– Раз, два, три…

«Елочка, гори», – добавил про себя Антон и приготовился слушать, включив «Запись» на смартфоне.

– Здравствуйте, господа журналисты, – прокашлялся Георгий Васильевич, – начинаем пресс-конференцию. Как вам уже известно, из далекой Ниццы к нам в Санкт-Петербург приехал некий господин Штольценбергер и попросил, так сказать, освободить помещение. Я прямо к сути, господа, без предисловий. Так вот, явился он к нам из Ниццы, как снег на голову, хотя какой в Ницце к черту снег, и утверждает, что, мол, это его дом. Хотя здесь каждая… в смысле каждый гражданин Санкт-Петербурга знает, что это наш дом, в смысле – дворец. И что он честно приобретен на средства нашего банка, то есть вкладчиков. Я прямо к сути, господа, без предисловий. И вот, этот, господа, Штольценбергер…

Тут в разговор без предисловий вмешался второй Швассман. Видимо, у вице-президента по особым вопросам так накипело на душе, что от избытка чувств он даже вскочил со своего кресла, опрокинув микрофон.

– Я этого собаковода в бараний рог сверну! – выпалил он, глядя горящим взором на журналистов. – Хрен ему с маслом, а не особняк наш! Приперся из Ниццы! Отдавай, говорит! Он там, понимаешь, на горячем песочке прохлаждался, а я тут за этот особняк столько народу поло… То есть тендер пять лет выигрывал, пока в аренду получил.

Инициативу снова перехватил Шмайсер.

– Мой коллега хотел сказать, что имеющуюся у нас на балансе недвижимость мы, в смысле «Зачинай-БАНК», никакому залетному Штольценбергеру не отдадим. Пресс-конференция закончена. Прошу задавать вопросы.

Вице-президент опять нервно вскочил со своего места и рявкнул на весь зал зычным голосом:

– У меня тоже ротвейлер есть. Ну и что? Будка у него испанским кафелем обшита. Живет, сволочь, лучше меня. Но я ж не еду в Ниццу за особняком. На кой мне там еще один?

Молчавшие до той поры иностранные брюнеты неожиданно оживились. Один трижды сфотографировал вице-президента «Зачинай-БАНКа», а второй поднял руку и на ломаном русском, к неудовольствию эротично скучавшей блондинки-переводчицы, задал ему вопрос:

– Марио Бунзони, «Миланский Курьер», отдел хроники животных. Извинытэ, если я правилно вас понял, у вас тоже есть собак?

– Ясен перец, – бодро подтвердил второй Швассман, опускаясь на место. – Жрет одну свинину из морозилки…

– Тогда почему вы не встретиться сегодня утром на выгулке кобэлэй около отель, в котором живет господин Штольценбергер, – поинтересовался итальянец. – Вы могли бы тогда на открытый воздух обсудить всэ деловой проблэм? Так делайт у нас на западе.

– У меня сука. А кроме того, я что, похож на идиота, – один на один с ротвейлером гулять? – ответил Георгий Васильевич. – У меня охранников хватает, чтобы в пять утра шариться с голодной псиной по набережной. Да она меня сожрет к черту, если что не так. Я с ней только через пуленепробиваемую дверь будки разговариваю.

– А вот господин Штольценбергер, – назидательно проговорил миланец, – свой собак трижды в день моет шампунем от пэрхоты, чистыт ей зубы и сам кормит с ложечки бульоном.

– Может, он еще и спит с ней? – пошутил вдруг президент «Зачинай-БАНКа».

Миланец скромно потупил глаза.

– Такой вопрос не принято задавать на западэ, но по нашим данным, он очен привязан к своему кобелю Шольцу. Даже построил ему будку в своей спальне. Весь прогрессивный Милан наполнен слухами об их предстоящей женитьбе, поскольку медовый месяц они собирались проводить у нас, – ведь в Милане самый хороший собачий корма и самый прогрессивный закон о животных.

Президент и вице-президент банка переглянулись. Потом они переглянулись еще раз, одновременно посмотрели на эротичную блондинку. Наконец, вице-президент, повидавший на своем веку немало, с трудом выдавил из себя:

– Так он что, еще и собачий педераст?

– О, так нельзя говорить у нас на западе! – сразу взвизгнул брюнет. – У нас свободный страна. Можно любить кого хочешь: кошечек, собачек, мышек, лягушек. Просто господин Штольценбергер очень любит собак.

Эротичная блондинка громко выдохнула. А быстро оправившийся от зоологических новостей Шмайсер отчетливо и с нажимом поговорил:

– Ну, с таким мы вообще переговоры вести не будем. «Зачинай-БАНК» имеет дело только с серьезными клиентами. Вот если бы он приехал со слоном…

Дальнейшее течение пресс-конференции стало Антону неинтересно, поскольку перешло в русло обсуждения сексуальных проблем африканской саванны. Он встал и начал пробираться к выходу. Наиболее профессиональные журналисты, которым сказанного было достаточно для статьи или сюжета, тоже стали потихоньку испаряться из зала. Остальные, которым вообще все было по барабану, а услышанное превращалось в придуманное, с нетерпением ожидали фуршета.

Уже в дверях Антон тоже вспомнил о фуршете, который обещал быть помпезным. Однако спасительная мысль о том, что сегодня пятница, а он зван на торжественную пьянку со старыми друзьями в Зеленогорске, курортном пригороде Питера, быстро его успокоила. Не виделись больше двух месяцев, а в полном составе не собирались еще больше. Поэтому пьянка-гулянка должна была выйти на славу.

После прибытия спасительной мысли, размышления о фуршете со Шмайсером и блондинкой американского стандарта быстро потеряли свою актуальность. Спускаясь по широкой лестнице, Гризов услышал далеко позади очередной ответ все еще кипятившегося Швассмана «Нет, вот если бы со слоном…».

Глава третья

Джентльмены, кто хочет водки?

От фонаря я жил на этом свете, а где фонарь и кто ему фонарщик?

План действий был ясен. Виртуальное солнце за облаками уже клонилось к обеду. В редакции деловой газеты «ПД», где Антон Гризов работал журналистом, делать было нечего до завтрашнего утра. Информационный задел имелся – помимо истории с «Зачинай-БАНКом» были еще секретные сведения о запуске новой телевизионной лотереи для среднего класса «Попадайка-Лото». Значит, трудиться над текстом придется только завтра, а сегодня вечером можно расслабиться.