Ласточка смерти - Марина Серова

На этом месте я прервала Веру, подумав, что иначе она начнет мне рассказывать, как именно она пекла пирог. В другой раз я бы ее с удовольствием послушала, но сейчас нужно было искать Гарика.

– Давай начнем с другого: когда ты обнаружила, что Гарика нет в комнате?

– Ну, начинка уже почти остыла…

– Я не спрашиваю тебя, что было с начинкой. Я хочу знать, в котором часу ребенок исчез из комнаты. – Меня уже начинала раздражать ее несобранность.

– Я не знаю… – испуганно прошептала Вера, и на ее глазах появились слезы.

– Хорошо, – сказала я мягче, – ты в доме все осмотрела? – Еще не хватало мне ее слез!

– Все! – она заломила руки. – Теперь Виола меня убьет! – трагически произнесла она.

Мне ее поведение показалось забавным.

– Насмерть? – без тени улыбки спросила я, хотя меня так и тянуло рассмеяться. Вера была настолько комична в своем горе, что мне приходилось изо всех сил сдерживаться. Конечно, в подобной ситуации смех был неуместен. Хотя как сказать. Возможно, эта девушка просто потеряла малыша в огромном доме. Хуже, если здесь были посторонние. Но Виола тоже хороша. Так нагружать человека! Судя по всему, Вера убирала в доме, сидела с Гариком и готовила одновременно!

Домработница умоляюще смотрела на меня.

– В доме кто-то, кроме тебя, был? – Я нарочито строго поглядела на нее.

Она замялась, не зная, как ответить:

– Виола была…

– С хозяйкой дома мне все ясно. А еще кто-нибудь приходил?

– Нет. – Девушка замотала головой и замахала руками.

– Хорошо. Давай теперь осмотрим дом.

– Я уже все здесь перерыла, – Вера чуть не плакала, – Гарика нигде нет.

– Ты могла что-то упустить, – сказала я как можно спокойнее. Домработница была близка к истерике. – Начнем с холла.

И я начала.

В холле искать было уже негде.

– Он не мог залезть в камин? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Нет, камин электрический, – более спокойно произнесла Вера.

Я давно это поняла и спросила на всякий случай: мне нужно было, чтобы она немного успокоилась и начала соображать. В таком состоянии, в каком она была сейчас, думать просто невозможно.

Я для порядка осмотрела весь холл: заглянула за кадки с цветами, за кресла, под диван, – в общем, проделала обычную рутинную работу.

– А теперь пойдем, осмотрим комнаты наверху, – я стала подниматься по лестнице, – ты будешь мне помогать.

– Чем я могу вам помочь? Я ничего не умею, – сокрушенно проговорила Вера, поднимаясь за мной по лестнице.

– Почему не умеешь? – спросила я бодреньким тоном. – Ты умеешь печь пироги, а я вот – нет. – Я подкрепила свое утверждение мимикой. Это должно было подействовать на испуганную девушку, придать ей немного сил.

Она действительно стала чуть смелее и пошла вперед.

Вначале мы осмотрели детскую, где на полу еще кружился и попискивал заводной котенок. Здесь была приоткрыта рама. Ровно настолько, чтобы в нее мог пролезть подросток или худенькая девушка. Но щель находилась наверху, так что человеку было бы крайне неудобно в нее влезать. Скорее не неудобно, а даже невозможно.

Напротив рамы за стеклом росла толстая ветка, которая, по виду, могла выдержать человеческий вес. Это меня слегка насторожило. Но, внимательно осмотрев пол и ковер, я не нашла на них отпечатков ног. Потом я подошла к окну и слегка покачала раму: она оказалась очень прочной и не хотела поддаваться моим усилиям. Вылезти наружу Гарик не мог: щель находилась слишком высоко над полом, и двухлетний малыш просто не сумел бы до нее дотянуться. Потом я осмотрела кровать и уголок для игр, где заглянула буквально во все щели.

После детской мы перешли в спальни: их оказалось две. Обе богато убранные, но совершенно разные. На каждой из них лежал отпечаток личности ее обитателя. Так, спальня покойного Гончарова была темного дерева с тускло поблескивающими ручками шкафов, темным пледом в крупную неброскую клетку и письменным столом под красное дерево. В комнате Виолы бросалось в глаза обилие шелка: розовые шелковые шторы, розовое шелковое покрывало, все с оборками и рюшами, от которых рябило в глазах, и огромное зеркало от потолка до пола.

– Павел Анатольевич и Виола спали раздельно, – со вздохом прокомментировала Вера.

А вот это интересный факт! Нужно расспросить ее подробнее.

– Часто ссорились?

– Нет. Просто они любили спать поодиночке. – Девушка поняла, что сболтнула лишнее.

«Теперь ее расспрашивать бесполезно. Все равно ничего не скажет», – подумала я и вышла в коридор.

После спален мы зашли в гостевую комнату, библиотеку и компьютерную, где я тоже заглянула во все углы, хотя ребенку там и так было спрятаться негде: на этих комнатах, как и на спальне Гончарова, лежал отпечаток личности банкира. Все было очень строгим, без лишних деталей и украшательства. Кабинет Павла Анатольевича оказался заперт.

– Он запер его перед самой трагедией, – пояснила Вера, – с тех пор его никто не открывал.

Я сказала «угу» и прошла дальше по коридору. В конце его оказались санузел и душевая. Голые и неуютные, они вряд ли могли привлечь внимание малыша.

– Пойдем, осмотрим первый этаж, – предложила я.

– Гарик не спускался на первый этаж, – уверенно сказала Вера, но я настаивала, и мы снова вернулись в холл.

– Давай, показывай свое хозяйство. – Я пошла в сторону кухни.

– Здесь весь вечер была я, – Веру мое вторжение раздражало, – он не мог мимо меня пройти.

– А мы сейчас это проверим. – Я оглядела кухню, заглянула под стол и вышла в узкий коридорчик, ведущий в подсобные помещения. Там было несколько дверей: одна вела в кладовую, другая – в комнату прислуги. Обе двери были заперты. Но имелась еще третья дверь в конце коридора, и она была приоткрыта.

– Это чулан, – сказала девушка.

Я вынула пистолет и отодвинула Веру назад. За дверью мог быть кто угодно, в том числе и спрятавшийся преступник. Я, конечно, сомневалась, что он проник в коттедж через окно детской, но открытая дверь меня настораживала, и я на всякий случай сняла туфли.

Подкравшись к двери с пистолетом наголо, я резко распахнула ее настежь. В комнатке было темно. Я дала домработнице знак молчать и прислушалась. Из глубины чулана доносилось урчание. Я не поняла, что это, и стала медленно красться на звук.

В глубине чулана среди разного хлама стояла большая коробка из-под акустических систем. Урчание исходило оттуда. Света в чулане не было, и мне пришлось вынуть телефон и включить фонарик. В его слабом свете я с удивлением обнаружила торчащие над коробкой кошачьи уши.

– Это что еще за явление? – не обращаясь ни к кому, проговорила я и подошла к коробке.

На ее дне лежал спящий Гарик с пальцем во рту, а рядом сидела довольная кошка и громко мурлыкала.

– Вера, иди сюда, – позвала я полушепотом.

В дверном проеме появился девичий силуэт.

– Нашлась бабушкина пропажа, – сказала ей я и освободила место у коробки.

Девушка подошла, ойкнула, хлопнула в ладоши, бережно взяла спящего ребенка на руки и понесла наверх.

– Разбойница, – сказала я кошке, пряча пистолет, вышла из чулана и нос к носу столкнулась с вошедшей Виолой. Гончарова была в вечернем туалете, она казалась возбужденной, от нее пахло дорогими духами и джином. Взглянув на меня, она стерла с лица улыбку, и ее радужное настроение переменилось.

– Женя? Вы?! Что вы делаете у меня дома в такой час?

Пришлось ей рассказать все. Скорее всего, кошка влезла в форточку и пошла гулять по дому. Гарик бросил игрушечного котенка и вышел из комнаты за живой игрушкой. Бродяга привела его в теплый чулан рядом с кухней, где они вместе уснули.

Виола была в бешенстве.

– Он спал с этой «уличной девкой»?! У нее блохи и глисты! Боже мой, мой сын спал с бродячей кошкой! Мой мальчик… – Виола картинно заломила руки. – Где эта бездельница? Где Вера?!

– Я здесь, – тихо сказала домработница, спускаясь с лестницы.

– Вон!!! – Бледная Гончарова указала на дверь. – Вон из моего дома!

Вера побледнела, но чувство собственного достоинства ее не покинуло.

– Я уйду, – почти прошептала она, – но уйду без сожаления. Меня вчера пригласили в другое место. Там не придется разрываться на части, исполняя одновременно роли уборщицы, кухарки и няни.

– Вон! – кричала Виола.

– Мне нужен расчет, – твердо произнесла Вера.

Виола выхватила кошелек, судорожно отсчитала купюры и протянула их девушке.

Та спокойно взяла деньги, пересчитала и невесело усмехнулась.

– Это все? – спросила она.

Видимо, Гончарова ей недоплатила. Нужно взять это на заметку, ведь я тоже работаю на нее, и, рассчитываясь со мной, Виола может «удержать» столько, сколько сочтет нужным.

– Я сейчас вызову полицию и скажу, что ты меня обокрала, – прошипела Виола.

Вера больше не стала спорить. Она спрятала деньги, взяла с кухни сумочку и вышла из коттеджа, гордо подняв голову и плотно закрыв за собой дверь. Инцидент был исчерпан. Виола повернулась ко мне: