Тимур и его «коммандос» - Олег Верещагин

— Его Мишка зовут, — ответил Сашко. По буквам Милошевич, Йошка Фишер без "и краткое", Ширак, Клинтон, Ампилов.

— Куда ты Милошевича в эту компанию впихнул? — хмыкнул Олег.

— Звиняй, — развёл руками Сашко, — больше ничего в голову не пришло. А Мишку я там оставил, с ребятами. Тимур сказал.

— Нас иногда знаешь, как зовут? — Олег показал на дверь справа и пошёл первым, объясняя через плечо: — Тимур и его " командос", вот как. Читал " Тимур и его команда"?

— Нет, — признался Данила.

— Они там, в Москве, недоразвитые, — сочувственно заметил Сашко.

— Я кино смотрел! — возмутился Данила. Сашко кивнул:

— Я ж говорю — недоразвитые.

— Короче — зовут так, — повторил Олег. — Мы не против. Тимур — это наш руководитель, тренер, ну и всё такое… Тимур, а фамилия — Лей, он, кстати, тоже немец.

За дверью оказался хорошо обставленный медпункт. При виде сверкающих инструментов в стерильных шкафах, кушеток, покрытых холодильными даже на вид клеёнками и глазастых ламп на гофрированных шеях-стоянках Даниле стало не по себе. Он поспешно опустился на одну из кушеток и уже сидя начал снимать рубашку.

— Это рубище можно выкидывать, — констатировал Олег. Сашко, вымыв руки, ловко заправлял в кривую иглу нитку и готовил пинцет, перекись и биоклей БФ6.

— Вы что, сами мне шить будите? — как можно равнодушнее поинтересовался Данила.

— Могу и я, — вызвался Сашко. — Знаешь, было…

— Тимур зашьёт, — свирепо посмотрев на друга, ответил Олег. Сашко махнул рукой:

— Як хочете… Что ещё?.. А, вот.

Он достал баллончик "Sports Spray", хорошо знакомый Даниле по футбольным баталиям.

— Куда? — осведомился Олег. — На открытые раны нельзя. Новокаин достань.

— А что за второй дверью? — поинтересовался Олег, чтоб перебить неприятный холодок. — Ну, за металлической?

— Оружейка, — буднично ответил Олег.

Чудеса ещё не кончились.

— Настоящая, — уныло спросил Данила.

— А как же?! — возмутился Сашко. — "Калашниковы", гранаты…

— …учебные, невозмутимо дополнил Олег. Сашко комично возмутился:

— От так всю дорогу обламывают!

— А ты не трепись, — посоветовал Олег. — Ты, Данила, не думай, что все хохлы такое трепло, как он. Это исключение… Но вообще-то, — продолжал он, — там ещё пентбольных автоматов куча. Играл в пентбол?

— Играл, — кивнул Данила.

— Ну вот… И ещё мелкашки есть, ТОЗ-8, старые, но надёжные, патроны к ним. Газобаллонники: карабины РПШ-В и пистолеты " корнет".

— Богато живёте, — заметил Данила. — Воевать, что ли, собираетесь?

— Да мы не собираемся… — начал Олег, а Сашко закончил:

— … только с нами почему-то всё время воюют. С чего бы это?

— Готовитесь? — уточнил Данила. Олег кивнул:

— Не без этого.

— А то что получается: у нас сплошная фиеста, а у них — газы, — развёл руками Сашко:

— А-абыдно, панымаешь… О! Тимур!

21.

Данила быстро повернулся к двери. На пороге стоял рослый, плечистый молодой мужчина — лет 25, в спортивном костюме и белых кедах. Загорелый уже, с ёжиком волос латунного цвета и весёлыми голубыми глазами.

— Привет, — Тимур протянул руку: — Так ты и есть Данила, который не любит, чтоб его звали Дэн?

— Ой трепло-о-о… — простонал Олег, морщась и косясь на Сашку. — Ой мальчик-колокольчик…

— Я тоже не люблю, когда меня зовут " Тим", — сообщил Тимур. — Ну-ка, покажись…

— Ого, как тебя!

— По-моему, пора открутить им головы, — воинственно заявил Сашко: скрестив руки, он стоял возле шкафа с инструментами. — Та й казаты, що так воно й було.

— Пусть милиция этим занимается, — возразил Тимур, — а мы их уже учили. Сравни, как было раньше, и как теперь.

— Если их не учить, опять обнаглеют, — буркнул Сашко, оставшись явно при своем воинственном мнении. Тимур взял кусок мыла и направился к умывальнику.

— Ну, сейчас будем шить, — объяснил он. — Потерпишь.

— Это был не вопрос, а приказ.

— …До дома Данилу вызвался проводить Олег. Конечно, Данила бурно возгнегодовал, но его новый знакомый поднял ладонь:

— Всё нормально. И я хочу быть уверен, что и у тебя тоже. Только погоди, сейчас в одно место зайдём.

Он оставил Данилу в коридоре, а сам скрылся за одной из дверей. откуда немедленно послышалось: " Я, между прочим, сто раз говорил, чтоб рюкзаки в коридоре не валялись! " — и ответные неясные оправдания. Данила ещё раз огляделся, повернулся, чтобы рассмотреть стены — и увидел, что стоит прямо под галереей фотографий. Их было несколько десятков, в черных рамках, рядами закреплённых на стенде из планок. Надписи никакой не имелось, только на верху стенда почему-то была закреплена фигура греческого воина, склонившего голову в шлеме с пышным гребнем. На фотографиях же оказались вполне современные военные.

— Смотришь? — спросил Олег, неслышно подойдя сзади.

— Да, — кивнул Данила. Заморозка начала отходить, спину ломило и хотелось домой, но он спросил — было правда интересно: — А кто это? И почему тут грек?

— Не просто грек, а спартанец, — поправил Олег. — Помнишь Фермопильское ущелье?

— Царь Леонид, — правда вспомнил Данила уроки истории в пятом классе. — Да, помню.

— Пусть персов — тьмы, не перечесть

Свободна Спарта, значит, честь

Сохранена — ну и к тому ж…

Нас все же триста! — прочёл Олег. — Он с тремя сотнями воинов задержал огромную армию персов. А это — герои другого ущелья. И их было не триста, а девяносто…

…Кончалась зима 1999–2000 годов. Разгромленные ошмётки бандитской армии Шамиля Басаева и иорданца Хаттаба разбегались от русских войск после того, как провалилось вторжение в Дагестан, а многие главари были убиты во время бегства из Грозного. Кто спешно уходил в горы, а кто пытался выбраться в соседние государства, где было немало сил, готовых предоставить бандитам "и стол и дом".

— Самая крупная банда — больше двух тысяч наёмников во главе с самим Хаттабом — решила уходить в Грузию через Веденское ущелье. Там, недалеко от Улускерта, на высоте 776.0 незадолго до этого была выставлена в качестве заслона 6-я парашютно-десантная рота 104 полка воздушно-десантных войск — псковские десантники. 90 человек во главе с

22.

командиром роты гвардии майором Сергеем Григорьевичем Молодовым. Их позиции перекрыли ущелье наглухо.

— Конная разведка донесла Хаттабу, что впереди — русские солдаты. Не желая терять время и своих боевиков, иорданец решил" договориться" с десантниками — от них требовалось за большие деньги лишь ненадолго уйти в сторону, пропустить банду и сделать вид, что ничего не было.

И — жить. Иначе…

Но когда разведчики донесли главарю, что в ущелье стоят "голубые береты" — Хаттаб сказал: "Эти не уйдут". И велел начать. Атаку двух тысяч против девяносто человек, у которых только и было стрелковое оружие, да гранатомёты.

Десантники ещё могли уйти, когда с гиком и свистом волна обкурившихся для храбрости анашой бандюг начала накатываться на позиции роты. Но отступить? Сдать позиции? спустить русский флаг? Никому это даже не пришло в голову, хотя приходилось выбирать самым ужасным для человека выбором: жизнь — или смерть.

ЭТО БЫЛО 1 МАРТА 2000 ГОДА.

Бандиты не прошли. Раз за разом атаковали они высоту. Сотни трупов покрыли её склоны. Бандиты врывались в траншеи — десантники встречали их прикладами, штыками, лопатками и кулаками, выбивая обратно. И — контратаковали в ответ, умножая потери врага.

Но врагов было слишком много. Всё реже и реже слышались крики "ура!" и команды офицеров. Десантники бились уже поодиночке, отрезанные друг от друга, среди тел врагов и павших товарищей.

Последним погиб заместитель командира роты старший лейтенант Воробьёв. Дважды раненый, он лежал в расщелине скалы, враги не заметили его. Офицер мог бы остаться в живых. Бандиты спешили — время было потеряно, подходили подкрепления наших, надо уже уходить, бежать обратно в Чечню, в ловушку, из которой не удалось вырваться. Но вот Воробьёв увидел поднявшегося на высоту в сопровождении двух телохранителей важного боевика. Это был друг и земляк Хаттаба, бандит Идрис.

Очередь из расщелины. Трое бандитов валятся мёртвыми.

В офицера летят гранаты…

Из девяноста защитников высоты уцелело шестеро. И молчит, склонив голову, герой Древней Спарты, отважный царь Леонид…

…Так рассказал Олег. Данила ещё раз пробежал взглядом фотографии, задержался на майоре Молодове. Совсем не героическое, остро-костистое, лицо. Нашёл старшего лейтенанта Воробьёва. Молодой еще, совсем не старше Тимура. И все — офицеры, солдаты — такие обычные. Живые.

Данила вдруг испытал непривычный острый стыд. За то, что он НЕ УЗНАЛ никого, не вспомнил об этом случае годичной давности.

— Пошли, мне домой пора, — неловко попросил он. Олег кивнул и зашагал к выходу.