2008_42 (590) - Газета Дуэль

Итак, утверждение Иванько о резком увеличении заявок на изобретения в середине восьмидесятых годов не соответствует действительности. Следовательно, все выводы, вытекающие из этого утверждения, можно не рассматривать. Но главное — не в этом. При всем уважении к патентоведам заметим, что их значимость, по сравнению с изобретателями, гораздо ниже. Изобретатели в принципе могут обойтись и без патентоведов, а вот без изобретателей существование патентоведов становится бессмысленным. Буденный подсчитал, что одно из его изобретений, внедренное на ЗИЛе, принесло за 35 лет 5 млрд. долларов прибыли. На эти деньги можно было бы содержать в течение года 500 тысяч патентоведов со средним годовым окладом в 10 тысяч долларов или же — 5 тысяч патентоведов в течение ста лет! И это только одно изобретение, одного изобретателя, внедренное на одном предприятии.

На фоне огромного экономического эффекта, получаемого от внедрения изобретений, усилия по экономии затрат на содержание «дорогостоящего механизма Госкомизобретений» выглядят смехотворными. И тем не менее Иванько с гордостью рассказывает, как «еще в 1986 г.» патентоведы предлагали переложить расходы на патентную экспертизу на самих изобретателей, поставив тем самым заслон их попыткам «самоутверждения». Чисто «перестроечная» бредовая идея! Эта идея была реализована в полном объеме, и в итоге мы получили то, что и должны были получить: резкое снижение числа изобретений, ухудшение их качества, полный развал патентной службы на предприятиях.

А квалифицированные патентоведы, наконец-то избавившиеся от назойливых изобретателей, возможно нашли себя в «малом бизнесе». Как видно из статьи Иванько, реформы патентной службы могут существенно навредить изобретательству. Но полностью его изжить не удастся даже при введении уголовного наказания за изобретательство.

Внедрение

Самое серьезное сопротивление новой технической идее оказывается на последнем этапе. Изобретатели жалуются прежде всего не на патентоведов, а на сложности внедрения. Об этом пишут Буденный в своей статье и автор «Записок инженера». Подавляющее большинство изобретений в СССР оставалось невостребованным. А если что-то внедрялось, то в основном на единичных объектах. Почему? Иванько ответил бы на этот вопрос очень просто: «дельцы» и «шизофреники» создали громадное число «пустых» изобретений, которые использовать невозможно.

Какая-то доля истины в таком мнении присутствует: некоторые изобретения действительно бесполезны, другие изобретения дают слишком малый эффект, не перекрывающий затраты на внедрение, значительная часть изобретений со временем теряет свою актуальность, еще какие-то изобретения не выдерживают конкуренции с другими изобретениями, решающими те же задачи и т. д. И все-таки огромное число полезных изобретений остается невостребованным по, казалось бы, совершенно непонятным причинам. В статье Буденного приводится достаточно много примеров таких изобретений. Буденный видит основное препятствие внедрению изобретений в недостатке «настоящих предпринимателей». Автор «Записок инженера» главными врагами технического прогресса считает некомпетентность, глупость и другие личностные характеристики отдельных руководителей. Такие объяснения выглядят слишком простыми. Ведь практически любая оригинальная идея встречает ожесточенное сопротивление. Значит, такое сопротивление придется признать закономерным. И в основе этой закономерности лежит не только глупость, во всяком случае в традиционном значении этого слова.

Попробуем разобраться в сложностях внедрения изобретений на примере одной из технических идей, во внедрении которой автор этой статьи принимал непосредственное участие (авторство идеи принадлежит А.У. Липецу). Положительный эффект от использования этого изобретения казался несомненным: применялись более дешевые материалы, уменьшались габариты, повышались долговечность и надежность изделия. Высокая технологичность изготовления делала дополнительные затраты незначительными.

Изобретение было внедрено удивительно быстро: изготовление опытно-промышленного образца шло параллельно со стендовыми исследованиями. В конце 1982 г. опытно-промышленный образец был установлен на одной из электростанций. Эффект от внедрения превзошел все ожидания. Через шесть лет эксплуатации на поверхности образца не было обнаружено даже следов эрозионного износа, в то время как аналогичное оборудование на этой электростанции полностью изнашивалось и заменялось уже через четыре года.

Казалось бы, успех налицо, и перед изобретением открылось широкое поле для внедрения. Тем более, что объективные потребности в износостойком оборудовании существовали на более чем 100 электростанциях страны, а общая годовая стоимость замен этого оборудования составляла не менее 30 млн. долларов. Но изобретателю на его заводе запретили заниматься этой проблемой, и дальнейшее внедрение изобретения проходило уже без его участия. После преодоления немалых сложностей изобретение было внедрено в 1990–1994 гг. еще на шести объектах. Установленное оборудование исправно служило много лет (а, может быть, и до сих пор служит), и отзывы эксплуатационников о его работе самые прекрасные, но после 1994 г. внедрение изобретения прекратилось. И снова вопрос: почему?

Для ответа на этот вопрос важно понять, что абстрактного «положительного эффекта» от внедрения изобретений не существует. Положительный эффект может быть достигнут лишь в совершенно конкретных структурах.

Изобретение, о котором идет речь, приносило безусловный положительный эффект народному хозяйству страны в целом. В Советском Союзе за это «хозяйство» отвечали Совет Министров и Госплан, но внедрением отдельных изобретений они, естественно, не занимались. В РФ, как и во всем свободном мире, общегосударственные органы в принципе не вмешиваются в процессы производства, в лучшем случае только регулируют отношения между субъектами хозяйствования. Поэтому на этапе внедрения изобретения, имеющего общегосударственное значение, главным представителем интересов государства оказывается … сам изобретатель.

В этой ситуации все усилия изобретателя окажутся тщетными, если он не найдет себе союзников в лице структур, объективно заинтересованных в его изобретении. В нашем случае объективная заинтересованность в износостойком оборудовании существовала на тепловых электростанциях, сжигающих абразивное топливо. Но для внедрения изобретения необходима еще уверенность представителей структуры, что именно данная техническая идея решает их проблемы. Ввиду очевидных достоинств изобретения и наличия положительного опыта эксплуатации нового оборудования убедить руководство электростанций в его перспективности было несложно. Достаточно сказать, что на первые 30 информационных писем сразу же пришло около 10 откликов письмами, телефонными звонками и даже одной телеграммой.

Но в технологическую цепочку входили кроме потребителя и другие структуры: трубный и машиностроительный заводы, проектная и внедренческая организации. Но ни одна из перечисленных структур работать на потребителя бесплатно не собиралась. Прежде всего, свой интерес обозначил трубный завод. Как ни странно, цена новых труб, состоящих наполовину из дорогих труб, а наполовину — из дешевых, оказалась не ниже, а в 1,5 раза выше цены дорогих труб. Тем самым одно из важнейших достоинств новой конструкции превратилось в недостаток. Учитывая небольшие трудозатраты на изготовление новых труб, рентабельность их изготовления при такой цене составляла не менее 1000 %. На предложение снизить норму прибыли до 500 % (а это тоже запредельная цифра) в обмен на расширение рынка сбыта руководители фирмы-изготовителя ответили не очень вежливо: «А какое Вам дело до нашей прибыли?» В чем-то их можно было понять: при выполнении единичного заказа даже сверхвысокая норма прибыли еще не обеспечивала большой массы прибыли, а будущее увеличение объема заказов было отнюдь не гарантировано. Так что пришлось соглашаться, а с учетом повышенного веса оборудования, его цена уже на этом этапе выросла в два раза.

А дальше «свою» долю прибыли попытался получить машиностроительный завод. На этом заводе стоимость изготовления оборудования, подобного нашему, примерно равнялась стоимости исходных материалов. Технология изготовления нового оборудования практически не отличалась от обычной, поэтому можно было ожидать, что и стоимость его изготовления окажется прежней. Но на заводе рассудили иначе: при определении цены готовой продукции «как обычно» приравняли стоимость изготовления стоимости исходных материалов. А это означало, что цена готовой продукции по сравнению с базовым изделием увеличилась в четыре раза. Пришлось отказаться от услуг машиностроительного завода и изготавливать новое оборудование кустарным способом на самой электростанции. В данном случае история завершилась благополучно, но после этого ни на одном объекте внедрить изобретение не удалось.