Контрабанда, шпионаж и… любовь - Барбара Картленд

От нечего делать он перелистал все книги в шкафу. Большинство из них оказались религиозного содержания. Судя по всему, они хранились здесь в течение многих лет, возможно, даже столетий. Затем герцог обратил внимание на встроенный в стену буфет. Чего только там не было: оловянный таз, стакан из цветного стекла, трутница, нитки, иголки, заржавевшие от времени, а в самом углу – старая тряпичная кукла.

Трайдон улыбнулся. Вероятно, молельня давно служила Георгии тайным убежищем. Одеяла на кровати чистые, простыни и наволочки из тонкого полотна пахли лавандой. Маленький дубовый столик покрывала скатерть ручной работы. Пол блестел, на книжных полках ни пылинки.

Любопытно, подумал герцог, не прятала ли Георгия кого-нибудь раньше в этой комнате. Хотя вряд ли: мысль о молельне пришла ей в голову в самый последний момент и она не очень-то охотно предложила ему свое убежище.

Но почему Георгия вынуждена скрываться и, самое главное, от кого? Этот вопрос не давал герцогу покоя. Он представил себе Георгию в детстве. Вот девчушка пробирается в эту комнату и сидит здесь тихо, как мышка, а няня и родители ищут ее повсюду, недоумевая, куда она могла запропаститься.

Но детские шалости – одно, а то, что взрослая девушка вынуждена в страхе от кого-то прятаться, – совсем другое. Спрашивается, кого Георгия Бейли, не страшащаяся тюрьмы – куда ее непременно упекут, если уличат в контрабанде, – боится больше, чем береговой охраны? И почему?

Он лег на кровать – лежать все-таки удобнее, чем сидеть на колченогом стуле, – и стал размышлять, стараясь сделать хоть какие-то выводы из увиденного и услышанного. Время тянулось невыносимо медленно, и когда наступили сумерки, герцог совсем запутался в своих рассуждениях.

Он вытащил из жилетного кармана часы. Было уже почти шесть. Интересно, сколько еще придется ждать, прежде чем его отведут на конюшню и он, оседлав лошадь, уедет.

С лестницы донесся тихий звук шагов. Герцог живо вскочил. Наконец-то хоть что-то происходит. Он подошел к двери и открыл ее. До герцога донеслось чье-то тяжелое дыхание. Он стал спускаться вниз, гадая, кто к нему пожаловал на сей раз. По лестнице поднималась няня.

– Возьмите, сэр, – запыхавшись, сказала она, протягивая ту самую корзину, в которой Георгия приносила обед. – Не много я смогла вам добыть. Эти проныры так и рыщут в кухне. Стакан молока и тот не дадут спокойно выпить.

Няня говорила шепотом, и герцог ответил ей тоже шепотом:

– Зайдите в комнату, я хочу кое-что выяснить.

– Прошу прощения, сэр, но они в любой момент могут меня хватиться. Даже прийти сюда и то опасно.

– Я вас понимаю, – ответил герцог. – Премного благодарен вам за ужин.

Он заглянул в корзину, но в темноте было невозможно разглядеть, что там лежит.

– Здесь немного вареного окорока, – пояснила няня, – и кусок сыра. Больше ничего не смогла принести. Уж не взыщите. Всю жизнь прислуживала господам, знаю, что обычно едят джентльмены.

– Этот джентльмен отличается от других, – весело подхватил герцог.

– Вскипятила вам кувшин воды, – продолжала няня, – но на лестнице шею можно свернуть, поэтому сунула его за обшивку, когда слуга накрывал на стол. Найдете внизу, в самом начале лестницы.

– Весьма благодарен вам, – искренне обрадовался герцог. – Мне просто необходимо побриться.

– Я и об этом подумала, – заметила няня. – В корзине найдете бритву мистера Чарльза и чистый шейный платок.

– И все-то вы предусмотрели, – похвалил ее Трайдон. – Мисс Георгии, или, может, мне следует называть ее миссис Бейли, очень повезло, что именно вы заботитесь о ней.

– Мисс Георгия – вечно забываю ее фамилию по мужу – единственная, кто у меня есть. И я люблю ее как родную дочь. Это так же верно, как и то, что я стою сейчас перед вами.

– Еще раз скажу – ей очень повезло, – улыбнулся герцог.

– При теперешней нашей жизни я мало чем могу ей помочь, – вздохнула няня. – Вот когда был жив сэр Гектор, мы жили по-другому.

– Сэр Гектор?

– Сэр Гектор Грейзбрук, – пояснила няня, – честный и благородный джентльмен. Что бы он сказал обо всех этих безобразиях, если бы был жив, ума не приложу.

Герцогу показалось, что старушка даже всплеснула руками, хотя он видеть этого не мог. Помолчав, она произнесла уже совсем другим тоном:

– Мисс Георгия просила передать, сэр, что зайдет за вами, как только представится случай. Пожалуйста, будьте готовы к полуночи.

– Непременно буду готов, – заверил ее Трайдон. – Хотя, честно говоря, мне не хотелось бы оставлять вас одних в этой неразберихе.

– Вот-вот, вы правильно сказали, сэр, именно неразберихе. И что бы ни говорила мисс Георгия, мне жаль, что вы уезжаете. Сразу видно, вы настоящий джентльмен, хотя, может быть, сами попали в беду.

– Моя беда легко поправима, – успокоил ее герцог.

– Рада это слышать, – сказала няня. – Молю Бога, чтобы и у мисс Георгии все уладилось. Ох, сэр, знали бы вы, как я боюсь за нее!

В голосе старушки звучало беспокойство.

– Няня, убедите ее не рисковать так глупо, – тихо попросил герцог. – Контрабанда – занятие не для женщин, тем более не для девушки благородного происхождения.

– Разве я ей не говорила? – разволновалась старушка. – Да тысячу раз! Но вы не все знаете, сэр. Есть причины, которые вынуждают мисс Георгию так поступать. Я не могу вам о них поведать. Ах, сэр, я все время себя спрашиваю, чем все это кончится?

– Действительно – чем?

Няня вздохнула. Это был даже не вздох, а стон.

– Молюсь и прошу Господа, чтобы отвел от нас беду.

Герцог хотел что-то сказать, но няня дотронулась до его руки, жестом дав понять, чтобы он молчал. Затем прижалась ухом к двери, через которую вошла сюда, и прислушалась.

– Кто-то идет, – прошептала она.

Как герцог ни напрягал слух, так ничего и не услышал.

Через некоторое время няня нажала на щеколду, и дверь приоткрылась. Щель была такая узкая, что пухленькая старушка с трудом протиснулась в нее. На мгновение взору герцога открылся длинный коридор, куда, очевидно, выходили комнаты слуг, и дверь захлопнулась перед его носом.

Герцог подождал, пока стихнут шаги няни, и осторожно дотронулся до щеколды. Несколько секунд он ощупывал ее, потом нажал, и дверь сдвинулась в сторону. Не рискуя распахнуть ее шире, он быстро повернул щеколду. Дверь встала на место. Герцог с облегчением понял, что с этой минуты он больше не пленник миссис Георгии Бейли. Теперь он может уйти, когда пожелает.

Взяв корзину с едой, он отнес ее в свою комнату и сел за стол. Кроме холодного окорока, в ней оказались свежий хлеб, большой кусок золотистого сливочного масла и сыр. На самом дне в изящном кожаном футляре находился бритвенный прибор.