Длинный отпуск - Сергей Калашников

"Штабная крыса, - подумал Степа о начальнике штаба. - Побоялся не выполнить приказ. Тем более срочный. А сейчас может отрапортовать: "Во исполнение приказа номер такой-то послан штурмовик номер такой-то".

Отсек откачали и разгерметизировали. Крышка люка в полу отошла, держатели отпустили, и, отброшенный центробежной силой, штурмовик стал удаляться от цилиндра станции. Степа ввел в компьютер название цели, получил данные и занялся расчетами курса. Поскольку операция не планировалась, обстановка не изучалась и никаких инструкций получено не было, Степа решил, прежде чем действовать, пораскинуть собственным умишком и особенно не торопиться. Тем более что старт фактически уже состоялся и его больше не беспокоили.

Координаты цели и характеристики звездной системы, где она располагалась, были представлены полно и с малой погрешностью. Изучив все имеющиеся в компьютере данные, Степа прикинул вариант атаки в том виде, как он обычно применялся на практике. Подойти к звездной системе на полпарсека, тщательно сориентировать корабль и сделать переход так, чтобы оказаться максимально близко к цели. Затем обнаружить цель, навести ракеты, выстрелить и снова в переход - так, чтобы выйти в районе, удаленном от звезд. При действиях по этому сценарию у него не было никаких шансов уцелеть.

Его обнаружат мгновенно. Сразу, как только штурмовик появится вблизи станции. Пока он сориентирует корабль и будет гасить относительную скорость, истребители противника стартуют и перехватят его и все выпущенные им ракеты. Уйти от истребителей в пространстве невозможно. Уйти в переход до залпа - вернуться с неизрасходованным боезапасом - срам. Отстреляться лишь бы как и немедленно уйти - тоже срам.

"Мертвые сраму не имут" - вспомнилось ему некстати. Степа уставился в приборы невидящим взглядом и пребывал в прострации, пытаясь выбрать для себя вариант. Что-то ни один его не устраивал.

Даже позорные варианты давали ему совсем немного шансов. Вокруг цели, конечно, пристрелян каждый дюйм. За пять минут, что необходимы для расчета перехода, он наверняка получит в борт и потеряет способность управлять кораблем.

Настроение было ужасное. Степа достал из бортового неприкосновенного запаса большую плитку шоколада, а из-за пазухи скафандра, через отверстие для головы - плоскую фляжку с любимым напитком. В ней было ровно семьсот граммов. Степе хватило трехсот, чтобы гнетущее настроение сменилось легкостью и тягой к приключениям.

Под действием спиртного воображение разыгралось. Он прикидывал разные способы действий. Его бы устроило, если, выйдя из перехода, он обнаружил бы станцию точно по курсу на расстоянии от двадцати до пятидесяти тысяч километров. Тогда наведение и залп заняли бы секунд десять. Потом тридцать секунд на поворот в перпендикулярном направлении и разгон с максимальным ускорением. И в переход. Без расчетов. В конце концов пустота в космосе занимает намного больше места, чем все остальное, так что вероятность вляпаться на выходе в звезду или планету невелика.

Беда в том, что ошибка при выходе из перехода даже на минимальной дистанции в полпарсека составит около полумиллиона километров. В принципе, он может выйти в таком месте, что стрельба окажется невозможной. И ему придется повторять попытку. Стоп. Можно ведь делать попытки до тех пор, пока не получится.

Степа занялся расчетами. Результат оказался удручающим. Пришлось бы делать около пятисот заходов. Впрочем, успешной может оказаться и первая. Теоретически. Хотя обычно Фортуна заставляла его делать все. Ресурсов штурмовика хватало попыток на сто. Можно попробовать.

Приступив к расчетам перехода для выхода на исходную позицию, Степа остановился, пораженный неожиданной мыслью. Всего полфляжки, а уже появился план, как прицельно отстреляться и остаться в живых. Нет ли во второй половине фляжки мысли о том, как бы сделать это так, чтобы ракеты достигли цели? Проведенный поиск поверг его в глубокий хмельной сон.

Проснулся Степа в глубоком похмелье. Рация голосом диспетчера назойливо передавала его позывные. Пришлось ответить. Станция была обеспокоена его пассивным движением в ее районе. Соврал, что занимается расчетами. Взглянул на часы и ужаснулся. Оказывается, он "считал" уже восемь часов. Его должны принять за дебила. Пока у диспетчера не прошел шок, включил ходовые двигатели и рванул подальше, не особо выбирая направление. Главное - в пустоту.

Нужная мысль на дне фляжки действительно нашлась. В меру бредовая, в меру разумная. Три часа ушло на проработку деталей. И на сожаления, что в бортовом пайке нет рассола.

Степа вывел штурмовик в плоскости эклиптики на таком расстоянии от цели, чтобы заведомо не быть обнаруженным. Сориентировавшись, он занялся поисками метеоритного роя, траектория которого ему подходила бы. Сведения о нем были в компьютере, и искать долго на пришлось. Догнав рой и уравняв скорость с летящими метеорами, он вошел в середину и долго маневрировал, пока не устроил корабль так, чтобы не столкнуться с каменными и ледяными глыбами.

Он отключил все источники излучений на поверхности корабля: радары, радио и радиомаяк, и даже автоответчик "я свой". Теперь обнаружить его было невозможно. По крайней мере, до включения ходовых двигателей. Засечь работу маневровых двигателей очень нелегко. Слишком мала мощность.

Будущая комета, которую он оседлал, должна была через два месяца пересечь орбиту планеты, вокруг которой вращалась база касситов. Правда, сама планета к этому моменту не долетит до точки пересечения на добрую неделю своего пути, но к этому времени Степа рассчитывал быть уже дома.

Месяц ожидания был заполнен наблюдениями, расчетами и, главное, подготовкой ракет. Их было двадцать на внешних консолях штурмовика. Каждая несла тонну взрывчатки и могла в клочья разнести орбитальную станцию, с которой он стартовал. Станция касситов - сфера диаметром около десяти километров - серьезно пострадала бы от такого гостинца.

Каждая ракета располагалась в трубе, из которой ее выстреливал пороховой заряд. Через пять секунд, обогнав корабль, она включала ходовой двигатель, ориентировалась по гироскопам и наводилась на цель радаром по принципу выбора самого крупного объекта прямо по курсу. В этой процедуре Степу не устраивало всего два момента.

Во-первых, гироскопы запоминали положение в момент выстрела, а ему надо было выстрелить почти перпендикулярно направлению, которое ракетам следовало занять после включения двигателей.

Во-вторых, задержка между выстрелом и стартом ракет должна была составить не пять секунд, а три с половиной недели.

Если первую задачу он решил за час, переподключив несколько проводов в системе управления вооружением, то со второй было много хлопот. Пришлось выходить наружу, извлекать из всех ракет кассеты с программой бортовых компьютеров, возвращаться на корабль и перепрограммировать время задержки. Потом снова наружу, и все в обратном порядке. В общем, скучать было некогда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});