Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря» - Алексей Евтушенко

Удачи!

С уважением, Леонид Житинев (Человек-Т)».

Оружейник перевернул лист обратной стороной, тщательно его осмотрел и бережно положил на стол.

– Все, – доложил он. – Больше там ничего не написано.

– Слушай, Механик, – сказал Штурман. – Я понимаю, что тебе захотелось нас развлечь, посмешить и вообще поддержать морально. Но это не смешно. Особенно среди ночи.

– Вы думаете – это шутка? – спросила Вишня. – Мне почему-то так не кажется.

– Мне тоже, – сказал Доктор.

– Это шутка, Механик? – прямо спросил Капитан.

– Какие там шутки… – Механик приподнялся и затушил окурок в пепельнице. – Во-первых, это не мой почерк. А во-вторых…. Можете подняться в отсек гипердвигателя и лично, так сказать, убедиться. Там в гнезде торчит новёхонький и целёхонький контур. Он же сигма-коррелятор. Так что прямо сейчас можем выскакивать из этой чёртовой ямы.

– Так… – поскрёб небритый подбородок Капитан. – Пошли в рубку.

– Э! А тетрадь? – воскликнул Оружейник. – Надо же посмотреть, что в тетради и….

– Ты предлагаешь прямо сейчас и немедленно устроить вечер ночь художественного чтения? – холодно осведомился Капитан.

– Э-э…

– Прибери её пока. К себе в оружейную, что ли…. Только напомнить мне потом не забудь.

– Я не забуду, – пообещал Доктор, ободряюще кивнув Оружейнику.

И они все отправились в рубку.

В рубке Капитан и Штурман немедленно уселись на свои места и с ходу начали тестирование систем корабля на предмет немедленного выхода из гиперпространства. Тестирование показало, что корабль готов. Хоть сейчас.

– Ну что, орлы, – повеселевшим голосом спросил Капитан. – Выходим? Или, может, подумаем?

– Не томите душу, Капитан, – проворчал Доктор. – Выходим.

– Хорошо. Ради такого случая и в виде исключения разрешаю экипажу и пассажирам остаться в рубке. Пристегнитесь только.

Когда на обзорном экране мигнула и засияла мириадами звёзд родная чёрно-бархатная тьма, экипаж «Пахаря», подхватив с кресла слегка растерянную, но радостную Вишню, пустился в пляс.

Заглянувший в рубку Умник, некоторое время молча взирал на пятерых людей и одну лируллийку, скачущих, обнявшись за плечи, по кругу, после чего развернулся и отправился на камбуз готовить совсем лёгкий коктейль «Милый Джон» (крепкий с утра – вредно) и праздничный завтрак.

Завтрак был накрыт в кают-компании.

Присутствовали все, кроме Штурмана, которого Капитан безжалостно оставил на вахте. Впрочем, Штурман и сам бы на ней остался, без всякого приказа, потому что благополучно выйти из гиперпространства в их ситуации было мало. Надо было теперь ещё и определиться в пространстве обычном, – уж очень долго они перемещались неведомо куда. Так что Штурман попросил Умника принести ему завтрак в рубку, активировал бортовой компьютер и сказал, чтобы ему не мешали, пока сам не позовёт.

– А теперь докладывай, – сказал Механику Капитан, когда пришло время кофе, – как это всё случилось.

И Механик рассказал.

О том, как проснулся от незнакомого звука и обо всём, что последовало далее. Вплоть до того момента, когда он интуитивно решил заглянуть в кают-компанию и обнаружил там на столе тетрадь и записку.

– … и тогда я разбудил вас, – закончил он.

– Как причудливо иногда устроена жизнь, – сказала Вишня.

Только вчера я услышала эту удивительную легенду о Человеке-Т, и вот – пожалуйста. Интересно было бы на него посмотреть, конечно.

– Идиоты! – хлопнул себя по лбу Капитан. – Если бортовой компьютер не идентифицировал человека в скафандре «Скаймен», то это не значит, что он не сохранил запись! Механик, ты что, не догадался посмотреть?

– Да… как-то не до того было, – смутился Механик. – Когда я понял, что мы снова можем летать, сразу же разбудил вас. А потом не до того было.

Тут же, прямо из кают-компании, послали запрос бортовому компьютеру и уже через пару секунд на экране дисплея пошла запись.

– Вот он! – выдохнул Оружейник, когда камера слежения показала громоздкую неуклюжую фигуру, выходящую из дверей кают-компании.

– Действительно, «Скаймен», – заметил Капитан. – Надо же. Я уж и забыл, как он выглядит. Помню как-то раз… Ладно, потом.

– Жалко, лица не видно. Он к нам всё время спиной. – сказал Доктор.

Тем временем фигура медленно прошествовала по трапу наверх, к отсеку гипердвигателя. У запертой двери человек в скафандре остановился и, словно задумался.

Теперь они увидели его лицо в профиль. Крупный, с горбинкой, нос, чуть оттопыренная нижняя губа, карий внимательный глаз под нависшей бровью, резкие глубокие морщины на лбу и впалых щеках. Этот человек не выглядел старым, но было сразу видно, что пережил он к своему возрасту достаточно.

– К-хм… – кашлянул Капитан.

И тут случилось нечто непонятное. Человек исчез.

Только что он стоял перед запертой дверью в отсек гипердвигателя, и вот его уже нет.

В полном молчании прошло ещё около двух минут, в течении которых Капитан, Механик, Доктор, Оружейник и Вишня терпеливо наблюдали пустой коридор. А потом дверь поползла в сторону и замерла в полуоткрытом положении.

– Все, – сказал Доктор через некоторое время. – Кино закончилось. Главный герой сделал своё дело и ушёл, не простившись.

– Не понимаю, – покрутил головой Капитан. – Куда он делся? И как прошёл через дверь? Фокус какой-то…

– По-моему, нужно теперь почитать его записи, – сказала Вишня. – Не зря же он их нам, то есть, вам оставил. Наверное, мы все из них узнаем.

– Что, прямо сейчас? – неуверенно спросил Капитан.

– А почему бы и нет? – удивился Доктор. – Штурман все равно ещё не скоро определится с нашими координатами. А мы ему потом расскажем. Или сам почитает, если захочет.

– Ну … ладно, – согласился Капитан. – А кто читать будет?

Экипаж в явном затруднении переглянулся.

– А можно мне? – спросила Вишня. – Я умею читать на вашем языке и мне это очень интересно.

– Желание дамы – закон, – тут же среагировал Доктор.

– Почему бы и нет? – сказал Капитан. – Неси тетрадь, Оружейник!

Вступление

Я долго думал над тем, в каком жанре вести эти записки. В жанре дневника? Не получится. Хотя бы потому, что дневник предполагает точную датировку событий, а я зачастую не помню, когда именно со мной произошло то или иное. Да и вообще, дневник – интимное дело и предназначен, скорее, для самого себя, а мне хочется, чтобы эти записки нашли своего читателя.

Может быть, в жанре мемуаров?

Тоже не подходит. Мемуары пишутся в основном тогда, когда человек чувствует приближение смерти и знает – всё, что он мог совершить основного в жизни, он уже совершил. Я же отчего-то думаю, что ещё поживу на этом свете и кое-что успею сделать, кроме того, что сделал уже.

Но если не дневник и не мемуары, то что тогда?

Ответ пришёл однажды ночью. Сразу и неожиданно. «А почему бы тебе, Лёня, не написать нечто вроде романа?», – подумал я. – Пусть это будет художественное произведение. Все равно по прошествии стольких лет ты не сможешь объективно восстановить даты и факты, но на интуитивном, чувственном уровне, пожалуй, вполне на это способен. То есть, ты вполне можешь создать художественно правдивое литературное произведение. Или, во всяком случае, такое, которое с интересом воспримет читатель. А уж историки и архивисты пусть разбираются в том, соответствует ли рассказанное мной действительности или нет». Я понял, что это самый лучший выход. Именно роман. Или нечто похожее на него. Возможно, моё решение носит слишком безответственный и самоуверенный характер (дело в том, что я никогда не писал романов), но я его принял и честно постарался выполнить. И теперь предоставляю на суд читателя то, что у меня получилось.

Ваш Леонид Житинев

Эпизод первый

Я стоял возле окна и смотрел на заходящее солнце. Был август месяц начала двадцать первого века, пятница. То есть, впереди меня ожидали два бесконечно скучных выходных дня.

Надо заметить, что за последний год или даже полтора моё отношение к выходным резко изменилось. Если раньше я ждал их с нетерпением щенка, которого вот-вот обожаемый хозяин выведет на прогулку в широкий прекрасный и незнакомый мир, то нынче…. Нынче я не ждал от выходных ничего. Ни хорошего, ни плохого. Неизменная тоска у телевизора и каменно молчащий телефон, – вот и все мои выходные.

Нет, разумеется, иногда выпадали и весёлые субботы с воскресеньями. Например, когда мой единственный друг, бизнесмен и авантюрист (хороший бизнесмен всегда немного авантюрист) Витька Бондарь, оказывался вдруг свободен, и вспоминал о моём существовании. Тогда он заезжал за мной, и мы отправлялись развлекаться.

Впрочем, и развлечения эти последнее время стали какими-то однообразными. Ну, баня. Ну, водка. Ну, девочки. Можно в обратной последовательности. Ещё шашлыки на природе с той же водкой и девочками. Правда, однажды мы с ним слетали на два дня в Крым, в Коктебель, и это было действительно здорово. И ещё один раз прыгали с парашютом (я так до сих пор и не разобрался в тех чувствах, которые тогда испытал).