Кома - Маргарита Малинина

заплатили?

— Ты слышишь меня или нет? Я говорю, в этой жизни не было. Потому что это было в прошлой.

— Ах, ну да. Переселение душ, — закивал друг Голиков. — В это я верю.

Я уронила голову на стол и заскулила.

— Виталик, это у нормальных людей переселение душ. А у меня — переселение мозгов. Через день стандартно. У меня две жизни, и каждый новый день я живу в них по очереди. — Виталик молчал. — Ты мне не веришь, да?

— Ну почему… Просто… У тебя был тяжелый день вчера. Ты такое узнала, что… Я бы точно тронулся, если бы умер любимый человек. Благо что у меня его нет! — как-то глупо хихикнул он.

Все, короче, понятно. Он решил, что у меня расстройство нервной системы из-за смерти Игоря. Я бы тоже так решила, но эти странности начались раньше.

Немного покумекав, я подумала схитрить.

— Расскажи мне о себе. Как у тебя дела?

Друг порадовался смене темы. Улыбаясь, ответил:

— Все путем, все как всегда! Сплю, ем, торчу в инете.

— Чем ты занимаешься последние дни?

— Вот… мамку навещал вчера.

— Нет, не то, — прервала я. — Расскажи что-нибудь личное. О чем еще никому не говорил.

Он удивился, но просьбу выполнил:

— Ну хорошо, с утра я занялся очень интересным проектом. Знаешь, что это? — У Виталия загорелись глаза. — Я разрабатываю Интернет-портал для людей, которые повстречались с пришельцами. Или с чем-то сверхъестественным. С чем-то, чего они не могут объяснить или постигнуть. Портал будет называться «Экстраразум». — «О, это как раз для моих двух жизней!» — сразу подумалось мне. — Там каждый человек сможет после быстрой регистрации на форуме делиться загадочными событиями и происшествиями в своей жизни. И здесь никто не будет смеяться над безобидной верой в инопланетную жизнь. — В голосе друга засквозила обида. Видимо, он именно себя и имел в виду. — Мы скажем «нет» узколобым материалистам, зацикленным на своих карманах, тачках и удовлетворении лишь природных инстинктов. Вот.

— Отлично. Спасибо.

Я встала и ушла. Сегодня мне Виталик не поверит. Но зато он поверит мне завтра!

Возле дома я сделала вообще из ряда вон выходящую вещь. Зашла в центр мобильной связи, купила новую симку, тут же на улице вставила ее в телефон и по памяти набрала номер Игоря. Самое ужасное было не в том, что отчаявшаяся девушка названивала своему умершему возлюбленному, а в том, что ей ответил… его голос.

Я сдавленно охнула и нажала на сброс.

Зайдя в квартиру, начала проводить расследование. Позвонила сперва Надьке на городской. Первый вопрос, который я хотела задать, должен был прозвучать примерно так: «Что ты делаешь завтра?», но застрял в горле.

А все потому что:

— Ксюха, неделю тебя не видела и не слышала! — донеслось из трубки бодренькое. — Эй, ты что молчишь? Алло!

Я сбросила. Отдышалась.

Неделю не слышала?!..

Перенабрала.

— Надюха! — стараясь придать голосу побольше небрежной радости, заголосила я. — Что с этой проклятой линией! Отрубили. Не первый раз уже за эту неделю. Что ты завтра делаешь?

— Пока не решила, даж не знаю… А ты? Все так же вкалываешь? А то мож сходили бы куда?

Пока не решила?! А как же похороны? А кого хоронить-то, если он жив-здоров и злобно отвечает на все незнакомые телефонные номера.

— Надь, у меня сумку свистнули. С телефоном. — Подруга громко ахнула. — Да. Запиши мой новый номер. Или звони на старый, который я год назад сменила. В этом телефоне две сим-карты.

— Записала. А как тебя ограбили? И где?

В нескольких предложениях я обрисовала, как это произошло, чувствуя себя полноценной идиоткой, ведь три дня назад я все это уже рассказывала. Слова Нади были почти идентичными тому, что я уже слышала от нее тогда. С некоторыми различиями. Человек ведь не всегда одинаково излагает свои мысли, но сами мысли остаются теми же. Короче говоря, она реально слышала эту историю впервые. Здесь не может быть обмана.

Закончив беседу, я набрала Эльвирин городской. Ответила ее мама, причем ровным голосом. А никак не рыдающим. Я попросила передать трубку подруге и, услышав ее голос, поинтересовалась, все ли хорошо у Игоря.

Эльвира разговаривала со мной сквозь зубы по неведомой мне причине. Заверила, что с ее братом все в порядке, он сейчас очень занят заключением контракта с продюсером. Я попросила передать, что желаю ему удачи.

Спать я ложилась с улыбкой. Игорь был жив! В этой жизни он был жив. И это главное.

Четверг, 20 сентября, жизнь № 1

Когда я проснулась, первой мыслью было то, что, возможно, мне все померещилось и никаких смертей не было. Но появившаяся на пороге моей квартиры одетая во все черное Надежда одним своим видом доказывала обратное.

— Ты еще не одета? Торопись, нас ждут внизу, в машине, — мрачно сообщила она.

Я стала быстро одеваться, ничего при этом не чувствуя и ничего не говоря.

— Опять рыдала всю ночь? Вид у тебя неважный.

— Нет. Незачем.

— Незачем? — удивилась формулировке подруга. — В каком смысле?

— А в таком. Игорь жив. А все это — чья-то злая шутка.

Надежда помолчала. Затем подошла и обняла меня.

— Бедненькая. Ты так настрадалась. Ниче, время лечит. Пойдем, мы должны быть там, даж если все внутри противится этому. Но ты права в одном — такие, как Игорь, всегда будут жить. В наших сердцах.

— И не только в сердцах. Он будет жить завтра. И еще каждый день через день. Пока я не разберусь с тем, что происходит.

Надюха посмотрела на меня с испугом, но ничего не сказала.

Погода была на удивление теплая и солнечная. Редкие облачка на небе принимали округлую форму, и в каждом мне виделось лицо Игоря… Да, может, я и впрямь сошла с ума. Но жить надеждой лучше, чем вовсе не жить. А если бы я верила в то, что происходит сейчас, я бы жить не смогла.

Мы находились на городском кладбище. Гроб уже заколотили и погружали в яму. Все скорбящие, кроме нас с Надькой, подходили к телу прощаться. Некоторые делали это громко, слезно, почти театрально. Игоря многие любили, у него была толпа друзей и знакомых. Даже малочисленные фанаты группы, слушавшие Игоря в клубах, где они выступали, тоже пришли. Вся группа, разумеется, была сегодня здесь. Мы с подругой стояли чуть поодаль ото всех. Разумеется, за оградой, потому что то небольшое пространство внутри нее оккупировали самые близкие, а я себя к таким уже не причисляла.

— Ты посмотри, этот гад ни единым взглядом